Страница 46 из 49
— Она его раньше знала?
— Нет. Сказала, что ей нужна консультация по очень важному делу, но что она лежит в постели и не может встать. Просила его срочно приехать на улицу Ломон. Он заставил ее несколько раз повторить фамилию. Похоже, что ему не очень-то хочется ехать через весь Париж, не зная зачем. Он пытался выведать у нее хоть что-нибудь, но она ничего не сказала. В конце концов обещал приехать часов в двенадцать.
Мадемуазель Клеман вернулась с сумкой в руке, торопливая, запыхавшаяся. Она проскочила на кухню, не взглянув на комиссара.
— Чего это она? — спросил он Люка.
— Не знаю. На ней просто лица нет.
Мегрэ прошел в кухню. Мадемуазель Клеман стояла к нему спиной и, тяжело дыша, выкладывала овощи в шкаф для провизии.
— Послушайте, мадемуазель Клеман!
— Что?
— Вы больше не хотите меня видеть?
Она повернулась к нему всем телом, щеки ее горели, глаза блестели.
— Что вы пытаетесь от меня скрыть?
— Я?
Глаза у Мегрэ смеялись.
— О чем он у вас спрашивал?
— А вы следили за мной?
— Расскажите мне все.
— Он… назвался журналистом.
— Похож на журналиста?
— Не знаю. По-моему, нет, но…
— Но что?
— Волосы у него почти седые.
— Высокий или маленький?
— Маленький. Гораздо ниже меня.
— Одет хорошо?
— Да, одет прилично. Я стояла возле тележки и покупала редиску. Он снял шляпу и поклонился мне.
— Какая у него шляпа?
— Серая фетровая. Все на нем серое.
— Он спросил обо мне?
— Нет, но он назвался представителем газеты и сказал, что хочет знать, как идет следствие.
— Что вы ответили?
— Я искала глазами вас или вашего инспектора.
— Вы испугались?
— Сама не знаю. Он упорно смотрел на меня. Очень худой, круги под глазами, лицо желтоватое. Я посоветовала ему обратиться к комиссару Мегрэ. Он сказал, что вы ему не ответите, и спросил, где вы сейчас. Я сказала, что пошли в дом напротив. А потом мне стало страшно. Я, конечно, знала, что в толпе он ничего не сможет сделать, но все-таки поскорее зашла в колбасную. Он хотел пойти за мной, но не пошел. Посмотрел на обе стороны улицы и направился в сторону бульвара Сен-Жермен.
— Вы не сказали ему, что я два раза ходил к мадам Бурсико?
— Нет.
— И о ней вы с ним не говорили?
— Я даже не знала ее фамилии, пока вы мне сейчас не сказали.
— Чьей фамилии?
— Больной женщины на втором этаже. Ведь вы о ней говорите? А он кто? Убийца?
— Возможно.
Толстая девица с минуту смотрела на него, вытаращив глаза, а потом разразилась нервным смехом и никак не могла остановиться.
Глава восьмая, в которой инспектор Люка делает заметки, чтобы потом рассказать интересную историю
В последствии Люка особенно охотно рассказывал об этом следствии, так что в конце концов в уголовной полиции наизусть повторяли некоторые его фразы.
— Я все еще сидел у окна в маленькой гостиной. Небо вдруг потемнело как свинец, и по мостовой запрыгали градины, огромные, величиной с орех. Я вспомнил, что оставил открытым окно у себя в кабинете. Хотел позвонить Жозефу, рассыльному, и попросить, чтобы он закрыл окно. Комиссар расхаживал по коридору, заложив руки за спину. Когда я снял трубку, он взял ее у меня из рук, снова повесил на телефон и сказал: «Не сейчас, сынок».
Мегрэ часто называл его сынком, хотя разница в возрасте была у них не больше десяти лет.
— Град шел целый час. Потом в газетах писали, что такой сильной бури не бывало еще никогда. Комиссар оставил дверь открытой. Все это время он ходил по коридору туда и обратно.
Мадемуазель Клеман наблюдала за ним из кухни через «глазок».
Она подошла ко мне, испуганная, тихо сказала: «Прямо не знаю, что с ним. Я просто боюсь его!» И тут раздался телефонный звонок…
Доходя до этого места своего рассказа, Люка каждый раз делал паузу, а потом произносил ровным голосом:
— Комиссар вскинул голову и со вздохом облегчения поднял трубку.
В эхо утро действительно шел град. Мегрэ долго ходил по коридору, ворча что-то себе под нос, и бросился к телефону, как только раздался звонок.
— Алло! Говорит Мегрэ.
И на другом конце провода далекий голос повторил, словно эхо:
— Алло!
Наступило молчание. С порога прямо в коридор прыгали градины. В кухне мадемуазель Клеман с кастрюлькой в руке окаменела как перед фотоаппаратом.
— Вы знаете, кто вам звонит? — произнес наконец голос.
— Да. Тот, кто стрелял в инспектора Жанвье.
— Но вы не знаете моей фамилии.
— Скоро узнаю.
— Каким образом?
— Мы дошли уже до площади Клиши.
Опять воцарилось молчание.
— Что она вам сказала?
— Ничего. Она поставила на окно медный горшок с зеленым растением.
Снова молчание. Человек звонил, должно быть, из бара, дверь которого была открыта, потому что в трубке слышался шум града.
— Я могу пересечь границу прежде, чем моя личность будет установлена.
— Я думаю, что вы этого не сделаете.
— Почему?
— Сами знаете.
— Вы ее арестуете?
— Быть может, я буду вынужден это сделать.
— Журналисты знают, что вы у нее были?
— Нет еще.
— Никто не знает?
— Только консьержка.
Мегрэ услышал вздох. Он нисколько не торопил этого человека. Оба они совсем не торопились.
— Что вы обо мне знаете?
— Что вы небольшого роста, средних лет, с седыми волосами, что на вас серый костюм, серое пальто и серая шляпа.
— Вам это сказала мадемуазель Клеман?
— Да.
— Я еще успею переодеться, поехать на аэродром и улететь за границу..
— Не возражаю.
— Вы признаете, что я имею возможность бежать?
— Да.
— А если я сдамся, согласитесь ли вы не впутывать в это дело известную вам женщину?
— Я уже думал о такой возможности.
— Но вы мне ничего не обещаете?
— Сначала я должен знать все подробности.
— Подробности о чем?
— О том, что произошло лет двадцать тому назад.
— Только об этом?
— Да.
— Вы не станете впутывать ее в дело с инспектором?
Тут замолчал Мегрэ. Казалось, что он молчит целую вечность.
— Нет, — сказал он наконец.
— Вы позволите мне повидаться с ней прежде, чем меня арестуете?
Мадемуазель Клеман все еще стояла неподвижно на кухне с кастрюлькой в руке, а Люка, сидя в кресле, кажется, задержал дыхание.
— При одном условии.
— Каком?
— Что вы не посягнете ни на ее, ни на свою жизнь. Даже если она будет просить вас об этом.
На другом конце провода воцарилось молчание. Теперь оно было еще более долгим.
— Вы этого требуете?
— Да.
— Хорошо.
— В таком случае можете приходить. Вы ведь недалеко от улицы Ломон?
— В двух шагах.
— Когда будете у нее, не задергивайте занавески и не опускайте штору.
— Обещаю вам.
— Потом на улице вас будет ждать маленькая черная машина. Я буду там.
Человек на другом конце провода ничего не ответил и, чуть помедлив, повесил трубку.
Мегрэ неторопливо закурил, подошел к двери гостиной и рассеянно взглянул на Люка.
— Позвони к нам и вызови машину. Пусть она остановится на улице чуть ниже.
— Мне вас там ждать?
— Нет, не стоит.
— А можно мне все-таки остаться?
— Если хочешь.
Пока Люка направлялся к телефону, Мегрэ взял за дверью погреба бутылку пива, не взглянув на мадемуазель Клеман, которую он словно и не заметил. Потом медленно поднялся по лестнице, по пути бросив взгляд в приоткрытую дверь комнаты мадемуазель Бланш. Она в пеньюаре лежала на кровати и читала книгу.
Мегрэ открыл окно и облокотился на подоконник. Дождя уже не было. Мадам Бурсико лежала в постели, скрестив руки под головой, и смотрела в потолок, неподвижная, как человек, который чувствует, что за ней наблюдают.
Небо посветлело, но солнце еще не показалось, свет был резкий, как от матовой электрической лампочки. Тротуары еще были усыпаны градинами.