Страница 35 из 48
Это льстит самолюбию, но нужно быть до предела внимательным. Если он свое упустит, никто не вспомнит о провале Юлиана. Наоборот, ему, Х211, еще поставят в вину и безумие Карнеадеса, хотя, видит бог, не он показал ему статью в газете. Нет, все должно идти как по писаному, риск должен быть сведен до минимума.
Галинос поехал в полицейское управление. Юлиана на месте не оказалось, и он поручил одному из сотрудников передать старшему комиссару, чтобы сегодня вечером тот послал трех молодых полицейских, которых еще никто в лицо не знает, в таверну напротив автобусной остановки. Пусть они сидят там и попивают винцо. Никакой самодеятельности, в дело вступят, когда он подаст знак.
Уже стемнело, когда Цацос и Ставрос вернулись в город. Ставрос поехал за Арисом. Плохо только, что Ариса может не оказаться дома.
— Будь у тебя нормальная машина, ты мог бы отвезти меня к Арису, — бурчал Ставрос. Цацос втянул голову в плечи. Вечно одно и то же. Всегда они его упрекают за эту машину. Но и то правда — на таком шикарном лимузине в рабочий квартал не поедешь.
— Возьми такси.
— Если ты считаешь, что на такси там разъезжают каждый день, ты глубоко ошибаешься. Но мне ничего другого не остается, — сказал Ставрос.
Выйдя из «ягуара», он отправился домой. Ильва рассказала ему о нежданном госте. Ставрос слишком хорошо знал свою жену, чтобы предположить, будто она это выдумала. Он поспешил в кафе «Пекинос». Ильва подробно описала ему незнакомца, и вскоре мужчины сидели за одним столом. Всю жизнь говорившие на одном языке, они быстро поняли друг друга.
— Да, товарищ Галинос здесь, но у нас есть основания пред полагать, что он с нами не вполне откровенен. Его арестовали, а потом он бежал. С этого все и началось.
— Я никогда не слышал, чтобы кому-то удалось бежать из Генти-Куле…
— Не из Генти-Куле… из Кастории… Там произошла катастрофа.
Афинянин, человек осторожный и бдительный, так и встрепенулся при этих словах. Как? Касторийское озеро?.. Катастрофа?.. Ставрос взглянул на часы. Самое время ехать за Арисом.
— В Панораму? — спросил незнакомец.
— Нет, не в Панораму. Вы поедете в Арецу, захватите Галиноса и сделаете вид, будто едете в Панораму. Там, где шоссе поворачивает влево, на Пилею, повернете обратно. Если за вами будет слежка, вы это сразу заметите. Просто невозможно будет не заметить.
— А потом куда?
— Неподалеку от монастыря у нас есть одно местечко… — ответил Ставрос и описал ему местонахождение бывшей типографии.
— Хорошо, такси и Галиноса я возьму на себя, а ты привезешь остальных.
И Ставрос поехал. В Феникс за Арисом, потом в Ано Тумпа за Заимисом и еще в университетский квартал за Цацосом. Доцент быстро показал ему несколько снимков.
— Ошибка в дате невозможна? — спросил Ставрос.
— Стефанопулос дает голову на отсечение, — ответила Анастасия.
Незнакомец из Афин, ехавший в машине за Галиносом, погрузился в тяжелые мысли. Ставрос высказал по отношению к Галиносу самые серьезные обвинения, а он, как видно, вовсе не из тех, кто бросает слова на ветер. А то, что в истории с Касторийским озером что-то не так, уже доказано. Но ни в коем случае нельзя заранее подходить к человеку с предубеждением. Какие чудовищные ситуации случались, когда подозревали людей ни в чем не повинных.
Он знал Галиноса как надежного партийного работника, если можно называть надежным человека, не прошедшего еще через серьезные испытания. Но каждый когда-то начинал, и не может партия всегда делать ставку только на кадры, проявившие себя в борьбе против фашистов да во время гражданской войны. Новые кадры нужны как воздух. Поэтому-то и привлекались люди вроде Галиноса. У них были свои преимущества: они не чересчур молоды, умны, хорошо образованны, дисциплинированны, трудолюбивы. А эти качества необходимы профессиональным революционерам. Можно сказать даже, что они были испытанными борцами, ибо ежедневно делали такое, за что грозила тюрьма и ссылка. Они были людьми самоотверженными, потому что партия ничем не могла их отблагодарить, им давалось только самое необходимое. Они отказывались от буржуазного благоденствия, жили в постоянном напряжении, не зная покоя и ночью. Они жертвовали многим. Все вызывало в них доверие, и только одного не знал никто, даже они сами: останутся ли они такими, как были, когда наступит час кровавых испытаний? Остался ли Галинос Галиносом?
Над набережной в Арецу спустились сумерки; стройный мужчина, севший в подъехавшую машину, низко натянул шляпу на лицо. Афинянин открыл дверь изнутри. С первой же секунды у него появилась уверенность, что он никогда прежде не встречался с этим человеком. Галинос удивился, увидев мужчину на заднем сиденье.
— Я не ошибся? Машина идет в Панораму?
— Разумеется.
Сейчас афинянин больше не сомневался. Это не лицо Галиноса и не его голос.
Дело получало неожиданный оборот. На переднем сиденье сидел не Галинос, которого в худшем случае можно было осудить за измену. Это чужак! Провокатор! Шпик!
Афинянин откинулся назад, чтобы лучше видеть в зеркале улицу. Если сзади появится машина и не отстанет, что тогда? И действительно, в зеркальце появились два огонька. Они приближаются? Нет, пока нет. Да и к чему? Ведь если это они, им незачем хватать на улице его одного, им нужно схватить всех.
Водитель был в курсе дела. На повороте он свернул к Пилее. Не сказать ли ему: «Поезжайте к Панораме?»
А потом?.. Ну что ж, в Панораме он может сказать сидящему впереди: «Был рад оказать вам услугу…» — и выйти. Зайти в таверну. Выпить рюмочку-другую. Разве запрещено прихватить с собой по дороге человека, если тому по пути? Пожалуй, ему даже поверят… Да, это не исключено… Если, конечно, его документы не вызовут никаких подозрений. Мысль афинянина работала лихорадочно; он молчал, наблюдая за светящимися огоньками в зеркальце. Они не увеличивались и не уменьшались.
Такси свернуло на дорогу Салоники — Терми. Афинянин отвел на секунду глаза от зеркальца, а когда взглянул вновь, огоньки пропали.
— Что это значит? — спросил Галинос, когда водитель повел машину в направлении города.
— А что удивительного? Так было договорено. Разве вас не предупредили? — спросил афинянин.
— Кто поручил вам?..
— Женщина.
— Брюнетка?
Если он спрашивает о брюнетке, значит, это она, коммунистка, о которой говорил грузчик. Поэтому ответил:
— Естественно.
— А вы кто такой?
— Домоправитель.
Галинос спросил:
— Чей, этой брюнетки?
— Да.
— А с какой стати он выполняет подобные поручения? — поинтересовался Галинос.
Афинянин ответил, что у экстравагантных дам бывают, мол, экстравагантные желания, и если они в состоянии оплатить их… Галинос спросил еще, где находится дом экстравагантной дамы, у которой состоит на службе готовый к разнообразным услугам домоправитель. На это афинянин сухо ответил, что в случае необходимости дама сама ему все объяснит.
— Разве вы не знаете, кто я такой? — спросил Галинос.
— Я что, ясновидящий?
Галинос промолчал. История эта ему мало нравилась. Но что поделаешь? Сейчас такси катило по бульвару Василиса. Можно притормозить у полицейского участка, поднять крик и задержать сидящего сзади. А вдруг он действительно окажется ничтожным домоправителем, жадным до подачек? Интересно, знает ли он маршрут?
Галинос решился спросить. Афинянин стукнул себя ладонью по колену, рассмеялся и сказал:
— Ну и любопытный же вы! Но если хотите знать, я должен высадить вас на углу улицы Анапафсеос.
— А вы?
— Послушайте! Если уж я сижу в машине, я позволю себе роскошь доехать до самого дома.
Они оказались у восточной границы города, почти у самого монастыря. Такси остановилось. Здесь, наверху, вдали от элегантного центра, улицы были освещены тускло.
— Выходите, — сказал афинянин.
Галинос вышел, и машина немедленно тронулась с места. Не успел он оглянуться, как рядом с ним оказались двое мужчин, Ставрос и Арис.