Это случилось осенью

— Я так вас ждал! — признался он.

Она улыбнулась, радуясь его прикосновениям.

— За ужином вы ни разу не взглянули в мою сторону.

— Я боялся.

— Почему?

— Один взгляд… и мне пришлось бы есть вас на второе.

Ресницы Лилиан опустились. Маркус привлек ее еще ближе и погладил по спине. Ей вдруг стало тесно внутри тугого корсета, захотелось немедленно сбросить эту обузу. Она глубоко вздохнула и вдруг заметила, что в воздухе спальни плавает какой-то сладкий и пряный аромат.

— Что это? — спросила она, принюхиваясь.

— Корица и вино.

Лилиан оглядела просторную спальню: высокая кровать на столбиках, у окна столик, на столике — блюдо под серебряной крышкой, сверху салфетка. Вот оттуда-то и шел чудесный запах. Она видела, как над блюдом поднимается пар. Заинтригованная, она посмотрела на Маркуса.

— Идите и взгляните, — сказал он.

Лилиан бросилась к столику, взялась за крышку, покрытую льняной салфеткой, и сняла ее. Воздух словно взорвался от пьянящего запаха. Лилиан засмеялась. На белом фарфоровом блюде пять ярко-красных груш с глянцевитой кожицей, вымоченных в вине, плавали в прозрачном янтарном соусе. Соус благоухал корицей и медом.

— В тот раз я не смог достать для вас грушу из бутылки, — признался Маркус, стоя за ее спиной. — Примите эти взамен.

Лилиан схватила ложку и опустила ее в мягкую грушу. Пропитанная вином, казалось, мякоть тает во рту. Насыщенный корицей мед щекотал нёбо. Она закрыла глаза от наслаждения. Маркус с улыбкой смотрел на нее, а потом обнял ладонями ее лицо и повернул к себе. В уголке губ Лилиан осталась блестящая капля меда. Наклонившись, он слизнул липкую каплю. От этой ласки по ее телу прошла волна болезненного восторга.

— Прелесть! — шепнул он, целуя ее крепче.

Кровь ее, казалось, закипает от раскаленных добела пузырьков. Ей захотелось поделиться с ним вкусом корицы и вина, и она принялась исследовать языком его рот. Он радостно ответил. Лилиан обвила руками его шею, прижимаясь к нему как можно теснее. «Какой он чудесный, как вкусен его поцелуй, такой свежий и сладкий. Как восхитительно прикосновение его сильного тела».

— Я не могу дышать, — выдохнула вслух Лилиан.

Ни слова не говоря, Маркус повернул ее спиной к себе и распустил шнуровку, опытной рукой он развязал кружевные завязки. Наконец Лилиан смогла вздохнуть полной грудью.

— Почему вы так туго затягиваете корсет? — спросил он.

— Иначе не налезет платье. Кроме того, мама говорит, англичанам нравятся осиные талии.

Маркус фыркнул:

— Англичане — очень практичный народ. Пусть женщины будут потолще, лишь бы не падали в обморок от нехватки воздуха.

Он заметил, что рукав ее сорочки спустился, обнажив белое плечо. Маркус наклонился, чтобы коснуться его губами. От этой нежной ласки его губ она почувствовала, будто окунулась в нагретую солнцем прохладную воду…

Ее пальцы запутались в его волосах. Лилиан так нравилось перебирать эти шелковистые пряди. Она беспокойно шевельнулась в его объятиях, когда он начал целовать ее шею.

— Лилиан, — услышала она его хриплый голос. —Слишком рано. Я обещал вам… — Он замолчал, а потом быстро поцеловал ее за ухом. — Обещал, что нам надо обсудить условия…

— Условия? Какие условия? — Она уже забыла обо всем, ища губами его рот.

— Да, я… — Маркус опять замолчал и поцеловал Лилиан в губы. Она ласкала его шею и лицо, кончиками пальцев пробегая вдоль прекрасной линии скул и подбородка. Запах его кожи пьянил. Она вжималась в него изо всех сил и вдруг поняла, что поцелуи уже не приносят облегчения. Чувствуя ее нарастающее нетерпение, он толкнул ее назад, не обращая внимания на протест и с трудом понимая, что делает.

— Полегче, полегче. Вы получите все, что хотите. Не стоит торопиться. — Лилиан кивнула, и губы Маркуса коснулись ее горящего лба. — Для вас будет лучше… для нас обоих… пусть это длится чуть-чуть дольше, — шепнул он. — Я не хочу брать вас в спешке.

Она терлась лицом о его щеки, как кошка, ища хозяйской ласки.

Его ладонь скользнула в вырез на спине, поглаживая кожу над краем корсета. Потом он вздохнул:

— Нет, еще…

Он сказал это хриплым шепотом, но она даже не поняла: обращался он к ней или разговаривал сам с собой? Сильной ладонью он охватил нежный изгиб ее шеи и наклонился, чтобы поцеловать ее в полураскрытые губы.

— Ты такая сладкая! — сказал он прерывистым шепотом. Лилиан невольно усмехнулась:

— В самом деле? Маркус опять нашел ее рот.

— Да, очень сладкая, — повторил он. — Но будь я пониже ростом, вы бы оторвали мне голову в порыве страсти!

— Теперь я понимаю, почему нас так тянет друг к другу, — захихикала Лилиан. — Мы опасны для окружающих, но не друг для друга. Мы, пожалуй, напоминаем пару сердитых ежей. — Она замолчала, что-то явно обдумывая. — А если говорить о влечении… — Лилиан чувствовала, что у нее задрожали колени. Она подошла к постели и оперлась спиной о прочный резной столбик. — Я должна вам кое в чем признаться!

Маркус подошел к ней. Горевшее в камине пламя обрисовывало прекрасные очертания его тела, могучие мускулы его стройных бедер.

— Это меня не удивляет. — Он встал рядом в ленивой расслабленной позе, опираясь рукой на столбик кровати. — А мне понравится ваше признание?

— Не знаю. — Она сунула руку в потайной карманчик сорочки, скрытый в складках юбок, и вытащила флакончик с духами. — Вот.

— Что это?

Маркус взял у нее флакончик, вытащил пробку и сделал вдох.

— Духи? — спросил он, вопросительно глядя на Лилиан.

— Это не простые духи, — тихо ответила она. — Из-за этих духов вас и потянуло ко мне.

Маркус сделал еще один вдох.

— Вот как?

— Я купила эти духи у старого парфюмера в Лондоне. Это афродизиак.

Его глаза смеялись.

— Откуда вы узнали это слово?

— От Аннабел. И это правда, — добавила Лилиан серьезно. — Там есть особый ингредиент. Парфюмер сказал, что он привлечет ко мне поклонника.

— Что за особый ингредиент?

— Он так и не сказал. И ведь правда, духи оказались волшебными. Не смейтесь! Я заметила, что они действуют на вас. В тот самый день, когда мы играли в лапту. А потом вы меня поцеловали, помните? За живой изгородью.

Маркус, кажется, не поверил. При чем здесь духи? Разве могут духи соблазнить? Он еще раз принюхался к жидкости, плескавшейся на дне хрустального сосуда, и тихо сказал:

— Да, помню. Знакомый запах. Но меня влекло к вам совсем по другим причинам. И задолго до того памятного дня.

— Лжец! — заявила она. — Да вы меня ненавидели! Он покачал головой.

— Разве я мог вас ненавидеть? Вы меня изводили, а я мучился из-за вас, тосковал. Но это совсем другое.

— Нет, все из-за духов, — настаивала Лилиан. — Не только вы поддались их чарам. Аннабел испытала духи на своем муже. Она клянется, что в результате он не давал ей спать всю ночь.

— Милая, — хитро сказал Маркус, — Хант ведет себя с Аннабел как возбужденный кабан с первого момента их встречи. Если дело касается Аннабел, он сам не свой. Обычное дело!

— Но необычное для вас! Вы никогда мной не интересовались. Но в один прекрасный день я надушилась ими, и вам хватило одного вдоха, чтобы…

— Так вы заявляете, — перебил он, лаская ее глазами, — я полюбил бы любую женщину, надушись она вот этим?

Лилиан хотела было ответить, но вспомнила, что Уэст-клиф не выразил ни малейшего интереса, когда духами воспользовались другие «желтофиоли».

— Нет, — признала она. — Но в моем случае…

— Лилиан, — с томительной улыбкой сказал граф, — я начал желать вас с того момента, как впервые коснулся вас рукой. Глупые духи тут ни при чем. Однако, — он сделал еще вдох и закрыл пузырек, — я ведь знаю, что это за таинственный ингредиент.

Лилиан вытаращила на него глаза.

— Не может быть!

— Прекрасно знаю, — сказал он самодовольно.

— Мистер Всезнайка! — воскликнула Лилиан, немного раздосадованная. — Вам только кажется, что вы знаете. Уверяю вас, уж если я не могу этого разобрать, то вы и подавно не сможете.