Страница 15 из 49
I
— Через час, — сказал. — Устроит?
— Вполне, — ответил Костин. — Спасибо, Боря.
Болл, отключаясь, резко повернул радиобраслет. В сущности, он не слишком удивился экстренному вызову, хотя именно сейчас, когда «Сиррус» стал на профилактику, это было более чем странно.
Вставать было лень: все-таки легли они вчера достаточно поздно, Ну да ладно. Он рывком сел, спустил ноги на пол, утонув ступнями в мягком, щекочущем ворсе. Этот пол Ружена сделала без него; раньше, помнится, был другой — серый, эластичный… как его?.. А этот как называется? Надо будет спросить…
Болл сделал зарядку — упрощенный, «отпускной» комплекс, вызвал инимобиль и даже успел наскоро перекусить, прежде чем под окнами раздался его переливчатый сигнал.
Еще через полчаса он уже вышел из лифта и, пройдя по длинному коридору, сводчатым потолком напоминавшему корабельный, оказался перед кабинетом координатора Ксенийской базы Пионеров. Он машинально, по старой, курсантской еще привычке одернул куртку и шагнул в распахнувшуюся дверь.
Кроме самого Костина, в кабинете было еще двое: Свердлуф, генеральный диспетчер Транспортного Совета, и какая-то дородная блондинка с умопомрачительным профилем. Все трое сидели вокруг маленького столика и потягивали что-то из высоких конических стаканов. Судя по цвету, синт.
Костин поднялся ему навстречу. Был он невысок, коренаст и угловат.
— Знакомьтесь. Доктор Нина Лазарева из Обсерватории, шеф-пилот Борис Болл.
Блондинка небрежно кивнула; Болл в ответ поклонился подчеркнуто церемонно. На Ксении было две обсерватории: Андроновская на Архипелаге и Верхняя в Готических горах; года три назад к ним прибавилась еще одна, вынесенная на искусственный спутник; ее-то и называли просто Обсерваторией.
— С Гаральдом тебя, надеюсь, знакомить не надо?
Болл кивнул и пожал Свердлуфу руку.
— Так в чем, собственно, дело, Миша? — спросил Болл, садясь и принимая из рук Свердлуфа стакан. Это действительно был синт.
— Как тебе сказать… Конечно, ты в отпуске, так что полное право отказаться… Но, понимаешь, возникло тут одно обстоятельство… Вот мы и решили побеспокоить тебя…
— Короче, Миша.
— А короче… Нина, может быть, вы введете Бориса в курс дела?
Блондинка заговорила. Голос у нее оказался под стать фигуре: полный, сочный, глубокий — было в нем что-то такое… рубенсовское. Но говорила она толково — сжато, четко, даже суховато, пожалуй.
Шестнадцатого числа Обсерватория, проводя наблюдения Хурры, засекла некий объект, входящий в систему со скоростью шестьсот шесть плюс-минус два километра в секунду и первоначально принятый за ядро возвращающейся из афелия кометы. Однако последующие наблюдения заставили пересмотреть такую точку зрения. Объект движется под углом в 27°13` плоскости эклиптики, которую пересечет 21 марта между орбитами Орки и Гаазы в 16 часов 27 минут. Орка в этот момент будет находиться на расстоянии, достаточном, чтобы не вызвать возмущений в орбите объекта, а более близкая Гааза не сможет этого сделать в силу своей малой массы. Затем объект, продолжая свое прямолинейное движение (а движение его является именно прямолинейным), начнет удаляться в мировое пространство в направлении Беты Ахава, которой при условии сохранения существующей скорости и достигнет через 4960 лет. От Ксении он пройдет на расстоянии сто пятнадцать плюс-минус полтора миллиона километров. Снимки объекта, переданные автоматической станцией ИС-79, позволяют предположить, что он имеет искусственное происхождение, то есть, попросту говоря, является космическим кораблем. Последнее косвенно подтверждается и прямолинейностью движения.
— Только почему он не отвечает на вызовы? — подал голос Свердлуф. — Аларм-то в любом случае работать должен!
— Мы запросили Совет Астрогации, — продолжал Свердлуф. — Ни о каких внеплановых или ведомственных кораблях в нашей зоне там неизвестно. Корабли ксенийской приписки идут в графике, так что ни один из них с данным объектом идентифицирован быть не может.
— А в чужака мне что-то не верится. Ведь до сих пор… ни с одной цивилизацией… достигшей космической фазы… мы столкнулись. — Болла всегда раздражала манера Костина говорить периодами, разделенными этакими псевдоодышечными паузами. — В любом случае, мне кажется… Налить тебе еще, Боря? — Болл отрицательно помотал головой. — Ну и зря… Так вот. Мне кажется, посмотреть надо. Потому-то мы тебя побеспокоили.
— Спасибо, — Болл послал Костину самую нежную улыбку, на какую только был способен. — Это я уже понял. Но «Сиррус», как тебе, Миша, может быть, известно, стоит на профилактике. И поднять его я могу минимум через пять суток.
— Это мне известно, — хладнокровно подтвердил Костин. — Но вот у Гаральда есть на этот счет свои… соображения.
— Не снять с линии ни одного корабля, Боря. Да и не слишком подходят для этого каботажники, сам понимаешь.
Конечно, пузатенькие каботажные каргоботы не для таких операций.
— А ни одного мало-мальски подходящего корабля у меня сейчас нет. «Дайна» будет только через двадцать семь суток. Так что не думай, будто мы перекладываем все на Пионеров…
— Я и не думаю.
— Но один вариант все же возможен. У нас есть космоскаф. Серии КСГ. Тебе с ним приходилось иметь дело?
— Приходилось.
— Чудесно. Я, в общем-то, так и знал. У меня, понимаешь, все пилоты в разгоне, а те трое, которых я могу отозвать, — чистые каботажники с наших курсов, они космоскафа, кроме как в учебнике, и не видели.
— Ясно. — Болл встал, отошел к окну. Из окна открывался вид на обширную техпозицию Лорельского космодрома. Хотя, кроме «Сирруса», ни единого корабля здесь не было, машины техобслуживания деловито сновали по полю, с высоты сорок седьмого этажа напоминая диковинных насекомых. Крейсер сейчас больше всего походил на готическую башню со сверкающим шпилем: по его броне ползали неразличимые отсюда полировщики, и носовая оконечность — как раз до гребораторной опояски — приобрела уже первозданную голубизну, тогда как ниже корпус оставался бурым и бугристым, как древесная кора. «Сиррус» был кораблем заслуженным, теперь таких уже не строили. Серия «С» кончилась «Скилуром», ее сменила серия «К» — «Панова», «Коннор»… Боллу эти тяжеловесные внешне полусферические корабли почему-то не нравились, хотя были они и мощнее и надежнее. «Старею, что ли?..»
— Задание? — спросил он, не оборачиваясь.
— Готово, — мгновенно ответил Костин. — Спасибо, Боря. Я знал, что ты не откажешься.
— Еще бы тебе не знать! Меня только интересует…
— Что?
— Откуда у вас космоскаф, Гаральд?
— Это ты у Захарова спроси, — ухмыльнулся Свердлуф. — Он все может.
— Помню. — Все-таки Болл не один год провел в Линейной Службе. — Но зачем он вам нужен?
— Понадобился, как видишь.
— Убедительно.
Болл требовательно протянул руку, и Костин вложил в нее неведомо откуда взявшуюся папку.
— Кого ты возьмешь, Боря?
— Астрогатором Гуллакяна. Со связистом хуже — Варенцова трогать нельзя. Пожалуй, возьму стажера. Ему же лучше, больше практики. И вот еще что. Я с Руженой поговорю с дороги, а потом ты с ней свяжись, побей себя немножко кулаком в грудь, у тебя это здорово получается, и покайся, что это ты меня принудил.
Доктор Лазарева посмотрела на Болла с явным интересом. Костин хмыкнул.
— Ладно, не впервой. Ну, счастливого пути!
II
— Неужели… чужак? — не выдержал Шорак.
— И чему вас учили в Академии, стажер? — не оборачиваясь, насмешливо произнес Гуллакян. — Ну и молодежь нынче пошла, а, шеф?
Болл всматривался в силуэт, медленно проползающий кормовому экрану. Силуэт этот казался странным и все же как-то смутно знакомым.
Двое суток космоскаф и сопровождавшие его «Мирмеки» висели здесь, поджидая «гостя». И теперь он нагонял их, уже попав в поле зрения кормового локатора.