Страница 16 из 66
— Люди! Передайте чемодан сюда ко мне. Из рук в руки. Не вздумайте поднимать его высоко и тем более бросать на пол. — Когда чемодан с выбитыми на крышке инициалами владельца поравнялся с Анитой, она скомандовала: — Ключи!..
Джонс метнул связку ключей. Анита позволила ей отскочить рикошетом от двери у себя за спиной, потом подтолкнула ключи ногой в мою сторону.
— Опуститесь, пожалуйста, на колени, Бернард. Пододвиньтесь к чемодану и выверните его содержимое на пол. Потом возвращайтесь на место.
Джонс глянул на меня с острым интересом. Ах, ему непонятно: откуда Анита знает, как меня зовут? Если бы я напал на нее с колен, то пуля, наверное, прошла бы над головой, не задев меня.
— Рассудите сами, — произнес Джонс, нарочито растягивая слова, — стал бы я высовываться и представляться, будь у меня в багаже оружие?
Я вытряхнул на пол рубашки, нижнее белье, лосьон после бритья, другие личные вещи и еще порнографический журнал, хоть и не самого грязного пошиба. Анита, вороша вещи носком туфли, глянула на журнал с негодованием.
— Как вы прокормите столько ртов? — спросил Джонс.
— Нас снабдят продовольствием, — заверила Анита не Джонса, а вагон в целом. — Пришлют еще один локомотив с припасами.
— Но вы не подпустите его слишком близко? — не унимался Джонс. — На вашем месте я бы заминировал пути и спереди и сзади. Примерно в полумиле от состава, чтобы не оставить возможности газовой атаки.
— Вы угадали, все именно так. И кончайте выуживать у меня подробности. Утихомирьтесь и сядьте. Леди и джентльмены, приветствую вас в самом удобном для захвата виде транспорта на всей планете! Никакой проверки багажа на входе. И никаких шансов на то, что полиция предпримет штурм поезда из мелового периода…
В дальнем конце распахнулась дверь: в вагон ворвался молодой поджарый сикх в тюрбане, с клочковатой бородкой. И с помповым ружьем, которое он прижимал к груди, как младенца.
— Анита! Мы прочли по радио твой первый текст.
— Его акцент тоже был носовым, бирмингемским.
— Хочешь, я подменю тебя здесь?
— Хочу. Особенно присматривай вон за тем типом. «Кто посмел, тот и победил» — слышал такой девиз? Он из тех самых, из Эс-Эй-Эс. Будет пробовать заговорить тебя, убаюкать словами…
— Какая жалость, — произнес Джонс не вставая, — что вы никак не хотите обделывать свои делишки в Пенджабе или в Бенгалии. И что уж вас так приперло?
— Мы британцы, как и вы, — ответил молодой сикх.
— Но ведь после этой выходки вас немедленно выпроводят из Британии. И лишат права на въезд пожизненно. Вам не кажется, что вы действуете во вред собственным интересам?
— Мы готовы принести себя в жертву. И вас также, — нахмурился сикх. Кто-то всхлипнул.
— Мы внесем изменения в наше второе коммюнике, — возвестила Анита. — Да, мы из организации «Друзья Азии». Но данная операция проводится группой, которая присваивает себе имя, — она послала мне улыбку, — «Летнее пламя». Лето было долгим и жарким, не правда ли?
Я услышал собственный стон.
— Вы не имеете права…
— Почему же не имеем? Мы оказываем вам честь. Мог ли я объяснить ей, что никогда не смогу напечатать книгу «Летнее пламя», если террористы используют ее название, обесчестят его? И другой заголовок для книги просто не годится; нет, не подойдет ни один. Этот связан с самой сутью сюжета, более того, он как бы вытекает из предыдущего моего романа «Весенняя роса»…
— Умоляю…
Анита полыхнула гневом.
— Может, вы боитесь, что вас заподозрят в сочувствии азиатам?
— Честно говоря, это не так уж…
Что может значить судьба какого-то романа для людей, готовых пожертвовать своей жизнью ради того, чтобы их соплеменники обрели уверенность в завтрашнем дне? Ясно без слов, захват поезда с пассажирами — в высшей степени сомнительный путь к достижению каких бы то ни было целей: он почти наверняка вызовет отрицательную реакцию и не погасит расовую ненависть, а доведет ее до кипения (если, конечно, шок не образумит страну и правительство, но на это надежды мало). Однако Анита и ее дружки-приятели так далеко не заглядывают. Я покосился на шрам, изувечивший ее щеку. Вместо того чтобы жить в страхе и отчаянии, Анита и компания предпочли действовать. Их несчастья грандиозны, мое несчастье крохотно. Но в этом крохотном несчастье — вся моя жизнь; это мое личное несчастье, моя неотъемлемая собственность, точно так же, как моей личной собственностью был восторг, обернувшийся ныне несчастьем.
В каком сладостном возбуждении пребывали мы с женой всего три года назад! Хвалебные рецензии, премии, перспективы. Каким заманчивым рисовалось будущее, какую самоуверенность я ощущал, когда бросил работу! «Умрешь с голоду», предупреждали коллеги, а я только посмеивался над узостью их ума. И как быстро таяли деньги, а потом здоровье Сью пошатнулось, и ужасный этот микроб так и не пожелал оставить ее в покое. Коварные микробы мутируют нынче что ни день, обучаясь на антибиотиках в пищевых продуктах. Множатся и свирепствуют аллергии. Британские фермеры деловито взращивают болезни на своих полях и в своих стадах. Нет, моя семья еще не голодает. Это же Британия, общество, где все так или иначе должники, только я не в состоянии вернуть свой долг. О Возрождение, о трогательный мир «Летнего пламени», где вы?
За окнами — первозданность мелового периода. В вагоне — вооруженные террористы. События захлестнули меня с головой. И я рассмеялся, с облегчением отдавая им на милость и «Летнее пламя», и себя самого. Анита глянула на меня пристально и озадаченно, а затем отправилась в голову поезда.
Как и было обещано, всех пассажиров согнали в три последних вагона, набив их до отказа. В каждом вагоне группа «Летнее пламя» поставила по часовому; двое с биноклями и портативными рациями охраняли пути по обе стороны поезда, а время от времени мы слышали шаги по крыше у себя над головой. Тощая вооруженная девица по имени Индира сопровождала нас до дверей туалета. «Ну вот, наконец-то у нас есть стюардесса, рассаживающая нас по местам», — заметил остроумец, вызвав общие смешки и потоки брани из уст нашего стража Раджита. Нас всех лишили туалета на два часа. Остроумец мгновенно утратил популярность. И кем бы ни была Индира, только не стюардессой. Ни питья, ни еды нам не предлагали.
Джонс ухитрился сесть рядом со мной, и мы могли шептаться. Ему мерещилось, что меня можно использовать как своего рода «агента». Если б я каким-то образом снова свиделся с Анитой и она устроила бы для меня экскурсию по поезду… Но Анита больше не появлялась. И, как ни странно, наш обильно остекленный вагон не превращался в оранжерею. Может статься, поле Свенсона фильтрует солнечные лучи. Слава Богу, в вагоне не оказалось маленьких детей. Ближе к вечеру над западным горизонтом покатились валы кучевых облаков колыбель для заходящего солнца. Когда свет за окнами померк, Раджит отступил в межвагонный тамбур, оставив заложников безнадзорными.
— Как хочется пить…
— Собираются нас кормить или нет?.. Джонс поднялся во весь рост.
— Я капитан Эндрю Джонс. Советую всем проявлять сдержанность. Вытяните ноги. Можете по очереди размяться и походить, только не толпитесь в проходе. Будьте готовы мгновенно вернуться на место. Не увлекайтесь разговорами. Полагаю, что наши друзья из «Летнего пламени» запаслись едой и питьем для себя, а сначала еще съедят все, что найдется в вагоне-буфете. Что до нас с вами, нам придется дожидаться тех припасов, какие выделит и пришлет правительство.
— Сколько дожидаться?
— Наверное, до утра. Постарайтесь не пить из кранов в туалете. Это не питьевая вода. Вы же не хотите расстроить себе желудок? Разомнитесь немного, потом попробуйте заснуть.
— А нельзя попытаться удрать, капитан? Как-нибудь одолеть Раджита и тихо уйти по линии под покровом темноты?
— Эти люди, может, и не профессионалы, но глупостей они не делают. Пока не делают. Они будут отдыхать посменно, и половина останется на страже. По моей оценке, террористов по меньшей мере человек двадцать. Так что не стоит ворошить осиное гнездо. Нас перебьют. Вытяните ноги и соблюдайте спокойствие…