Страница 3 из 66
Она смотрела на меня широко открытыми глазами.
— Вы… собираетесь… меня… заба… забальзамировать?
— Вовсе нет, дорогая, — спокойно ответил я. — Не волнуйтесь, пожалуйста. Я никого не консервирую и не бальзамирую. Моя коллекция основана на совсем других принципах.
Она медленно побрела по краю крыши к моему кораблю, черное тело которого спокойно и величественно отражало свет появившейся на небе луны. Не сомневаюсь, что эти магические отблески манили ее, как манит все неизведанное и таинственное. Я пошел за ней следом, понемногу приближаясь все ближе и ближе.
— Вы… Вы разыгрываете меня? — с надеждой спросила она, задыхаясь.
— Да нет же. Многим друзьям мои привязанности кажутся странными, но я не могу с этим согласиться. Что может быть лучше блондинок? В моей коллекции их уже больше ста. Вы — сто третья, если точно.
Она потеряла сознание, я едва успел ее подхватить. Все получилось более чем удачно, без борьбы, шума и крика. Я аккуратно занес ее в люк корабля, и через минуту мы поднялись в воздух…
Конечно, кто-нибудь непременно запомнил старого джентльмена, подцепившего на танцплощадке Шэрли Коллинз. Кроме того, я «наследил» по всему городу, оставив в разных местах кучу денег, что запоминается гораздо лучше, чем лица. Обязательно начнется расследование и всякая подобная ерунда. Они всегда проводят расследование, хотя еще ни разу его не завершили.
Но все это меня нисколько не беспокоит. В коллекции Рила помимо старика Биэрса есть еще масса других тел. В следующий раз возьму что-нибудь помоложе. Жизнь требует разнообразия.
Да, симпатичный получился вечерок. Всю дорогу домой я летел в прекрасном настроении, напевая какие-то песни землян, которые мне не раз приходилось слышать на танцплощадках и в барах. Все-таки коллекционирование — это вещь! Лучшего занятия я просто не знаю.
А главное, просто обожаю блондинок. Блондинку я ни на что не променяю. Впрочем, как я уже сказал, это дело вкуса.
Владимир Губарев
СКУПЫЕ РЫЦАРИ
Кто из нас в детстве не переболел этим видом благородного безумия — собирательством?
Правда, Р. Блох с присущим ему мрачноватым юмором заставил своего героя коллекционировать блондинок, но сама психология, говорят, не меняется от предмета собирательства.
Невозможно рассказать в одной статье обо всем многообразии мира человеческих пристрастий (в Америке есть коллекционер, который собирает свисты, а в Венесуэле — закаты), поэтому мы решили ограничиться всего лишь двумя предметами: коллекционированием монет— как наиболее распространенным видом собирательства и самой благородной страстью — любовью к живописи.
Вместе, где толпятся нумизматы, можно встретить как начинающих свой собирательский путь мальчишек, так и убеленных сединами почтенных мужей. Перед магазином «Нумизмат», что на Таганке, одна из таких «тусовочных площадок». Человек сто. Женщину здесь можно встретить крайне редко, в основном — представителей сильного пола. Одни занимают места вдоль стены, выставив на всеобщее обозрение свои богатства, остальные, подобно частичкам броуновского движения, перемещаются в толпе: останавливаются, прицениваются, торгуются, меняются или просто общаются.
Монеты и их цена — загадка. Серебряные полтинники, нэповские со звездой и более поздние с молотобойцем, идут от трех до пяти тысяч, несмотря на то, что в каждой этого благородного металла по 9 граммов. Рубли котируются выше — 8-15 тысяч, впрочем, они реже встречаются. Николаевские рубли тянут на 20–35 тысяч. А если у вас есть лишних шестьдесят тысяч, можете купить комплект из 64 монет СССР.
Распад Союза и появление на его месте независимых государств дал коллекционерам новое поле деятельности. Стоит пожелать — и вы обладатель серии изображений «отца всех туркменов» Сапармурада Ниязова: на пяти монетках — за две тысячи, на пяти из семи имеющих хождение банкнотах — за 20 тысяч, или на всех шести выпущенных этим государством марках — за 4 тысячи. Правда, популярнее всего марки непризнанных государств — «Динозавры Абхазии» и «Суворов», которого наклеивают в Приднестровской республике на денежные знаки. Экзотика заморская волнует почему-то меньше — наверное, своей хватает.
Почетное место в альбомах коллекционеров бон — бумажных денежных знаков — занимают наши родные «отмененные» ассигнации. «Стольник» и пятидесятирублевка допавловских времен — уже раритет, они идут соответственно за пять и три тысячи. Даже червонец с Ильичом — 1000 рублей. А вот банкноты 1992 года тянут меньше: тысяча и 10 тысяч — лишь вполовину собственного номинала, а пятитысячная — всего на треть.
В нашем отечестве нумизматам всегда не везло. Государство видело в них исключительно хранителей драгоценных металлов. И время от времени делало попытки запустить свою руку в коллекции. МВД слало победные реляции: разоблачено, изъято… Последствия таких кампаний задевали даже тех, кто сидел достаточно «высоко». Так, одному замминистра, страстному коллекционеру, чтобы не расстаться с должностью, пришлось после надлежащего внушения «подарить» свое собрание государству. Но затраты на выявление и отлов коллекционеров во много раз превышали полученные результаты: ведь только единичные коллекции насчитывали несколько сот золотых монет. Поэтому и собирали в основном недрагоценные монеты или серебро.
Кстати, борьбой с коллекционерами занималось не только советское государство. Так, например, в США в 1924 году вышел указ, запрещающий хранить монетное золото на руках. А в 60-х годах американских коллекционеров обвинили в том, что из-за них не хватает мелкой разменной серебряной монеты. Дело в том, что некоторые собирали центы, даймы и другие монеты запечатанными печатью банковскими мешками. Закончилось все переходом на более дешевые сплавы.
Со времен перестройки предметы коллекционирования активно вывозились за границу — через «окна» в таможне или «ближнее зарубежье». Впрочем, сейчас это перестало быть выгодным. Цены на ряд монет поднялись до уровня мировых. Оказалось, что многие предметы коллекционирования у нас можно продать существенно дороже. И «челноки» под заказ богатых коллекционеров привозят с Запада редкие русские монеты. Возвращение монет дореволюционной России связано с тем, что за рубеж их вывезли больше, чем способен переварить тамошний рынок. К тому же, если у нас 70 из 100 коллекционеров собирают русские или советские монеты, то на Западе таких единицы.
Коллекционеры — люди осторожные и не любят излишнего внимания к своей персоне. Впрочем, «наезды» на московских собирателей случаются редко. В основном, по оценкам экспертов, покушаются на коллекции в других городах, в Москве же их сбывают.
Коллекционеры — отнюдь не святые. В своей массе это люди с небольшим достатком. И удовлетворять свою страсть могут, лишь занимаясь перепродажей. «Знаете, — делится нумизмат с 30-летним стажем Михаил С., — все нумизматы немножко жулики. Не зря в британских музеях запрещается знакомить с коллекциями без сопровождения служителя. Исключения не делают даже для премьер-министра. Это ведь огромное искушение: когда у тебя в руках монета, ты начинаешь чувствовать ее своей…»
До последнего времени настоящего, не «черного», рынка произведений искусства в стране не было. Картины покупались и продавались, но мир коллекционеров был очень изолированным и напоминал, скорее, коммунальную квартиру. Сегодня коллекционеры стали более открытыми. К тому же жизнь многих заставляет продавать свои любимые вещи. Раньше просто не было многих искушений. Например, отъезда за рубеж или соблазна стать богатым человеком. Пожилые коллекционеры таким образом часто устраивают судьбу своих детей. Многих заставляет продавать картины страх. Уголовные преступления, связанные с картинами, особо жесткие формы приобрели в Питере, где, пожалуй, наиболее высокая концентрация частных коллекций. Убийство коллекционера становится вещью чуть ли не заурядной… Некоторые из страха перед разгулом преступности продают отдельные картины, чтобы обеспечить охрану остальных, другие сдают собрания на хранение, третьи «мутировали», превратившись в дилеров-торговцев — полную свою противоположность…