Страница 9 из 21
В ту весну в мире было очень неспокойно, пришёл мор, и моя кормилица, на которую я с такой нежностью взирала при свете луны в Мацудзато, тоже умерла в первый день третьего месяца.
Изменить ничего было нельзя, и это приводило меня в отчаяние, даже романы меня больше не занимали. Я проводила дни в слезах, и вот однажды, когда закатные лучи особенным блеском озарили дерево сакуры, я заметила, что цветы уже облетели все без остатка.
Я слышала, что умерла также дочь Советника[41]. Я восприняла это близко к сердцу, ведь у меня самой было горе — как же должен был страдать господин Тюдзё, супруг умершей[42]! Когда мы только приехали в столицу, мне дали тетрадь, в которой упражнялась эта госпожа — вот, мол, тебе образец. Там было написано стихотворение: «Ночь сгустилась, но мне не до сна…», а ещё, как ни странно, очень красиво были выведены вот эти строки:
Каждый раз, как я это видела, я разражалась безутешным плачем.
Я пребывала в таком подавленном настроении, что это терзало сердце моей матери, и, надеясь меня утешить, она достала где-то ещё книг и мне их показала. Как она и думала, это возымело действие, и я постепенно успокоилась.
Мне попала в руки глава о том, как встретились Гэндзи и Мурасаки[44], и очень хотелось узнать продолжение, но не было человека, к которому я могла бы за этим обратиться. Все наши ещё не освоились в столице, и им неоткуда было взять книги. Не зная, на что уповать, и пребывая в крайнем нетерпении, я постоянно про себя молилась: «Хоть бы увидеть повесть о Гэндзи целиком, от первой до последней главы!» Даже когда матушка взяла меня с собой в Удзумаса[45] и мы затворились для молитвы, я ни о чём другом не просила, и уже представляла себе, как выйду из храма и сразу получу повесть о Гэндзи, всю — да только этого не случилось. Я была крайне разочарована и огорчена.
Из провинции как раз вернулась одна дама, которая доводилась мне тёткой, и меня отправили её навестить. Она приняла меня радушно, всё удивлялась: «Ах, какая же ты выросла красавица!» — а когда мне уже нужно было уходить, сказала: «Что же тебе подарить? Так называемые «полезные вещи» — не для такого случая. Я подарю тебе то, что, как я слышала, ты любишь!» И вот, я получила от неё все пятьдесят с лишним свитков повести о Гэндзи в особом ларце, и ещё повесть о Тюдзё Аривара, и «Тогими», и «Сэрикава», «Сирара», «Асаудзу»[46]. Как же велика была моя радость, когда я принесла домой всё это, увязанное в один узел.
Повесть о Гэндзи, о которой я так мечтала, которую видела краем глаза, но по-настоящему не знала, теперь я могла рассматривать, неспешно вынимая свиток за свитком, начиная с самого первого, и никто не мог помешать мне, покуда я расположилась у себя за пологом — что по сравнению с этим счастьем даже участь самой императрицы!
С утра, лишь только рассветёт, и до поздней ночи, пока не одолеет дремота, я только и делала, что читала, придвинув поближе светильник. Очень скоро само собою вышло, что я знала прочитанное наизусть, и оно так и всплывало у меня перед глазами, мне это очень нравилось. Но вот однажды во сне предо мной явился благородного вида монах в жёлтом облачении и изрёк: «Поскорее затверди наизусть пятый свиток Лотосовой сутры»[47]. Людям я не рассказала увиденный сон, и даже не подумала учить наизусть сутру — душа моя всецело занята была романами. Надо сказать, что в то время собою я была нехороша, но думала, что повзрослею и расцвету небывалой красотой, и у меня непременно будут длинные-длинные волосы… Я мечтала стать похожей на Югао, возлюбленную блистательного Гэндзи, или на деву Укифунэ, любимую генерала Удзи[48] — на удивление вздорные и тщетные помыслы!
В первый день пятой луны, любуясь цветущим мандариновым деревом у нас во дворе, сыплющим белое крошево, я сложила:
Деревья у нас в усадьбе росли так же густо, как те, под темной сенью которых мы прокладывали себе путь на склоне горы Асигара, и осенью, в десятую луну, кленовая листва в нашем саду была даже красивее, чем на окрестных горах, словно сад накрыли парчой. Один зашедший к нам гость обронил: «Я сейчас заметил по дороге одно место — алые клёны там исключительно хороши!» И вот у меня вдруг сложились стихи:
С раннего утра и до позднего вечера я увлечена была только чтением романов, но однажды во сне увидела человека, который сказал мне:
— А вот я устроил недавно ручей возле Шестиугольной Обители, потрудился ради дочери Вдовствующей Императрицы, принцессы Первого ранга[49].
— Что это означает? — поинтересовалась я.
— Молись великой богине Аматэрасу![50] — ответствовал он.
Этого сна я тоже людям не рассказала, да и сама об этом не особенно раздумывала — непростительная беспечность!
Каждую весну я заглядывалась на сад той самой принцессы Первого ранга:
В конце марта, остерегаясь Земляного Духа, я поселилась в одном доме[51], где сакура цвела очень красиво, даже в эту пору оставались неопавшие лепестки. Вернувшись домой, я послала хозяевам стихи:
41
Дочь Советника — имеется в виду дочь Фудзивара-но Юкинари (971-1027), который занимал высокие посты при дворе, был известным каллиграфом и долго служил в чине «дзидзю» (в нашем переводе «Советник», хотя буквально «близкоприслуживающий», то есть тот, кто постоянно находится при императоре и является самым доверенным лицом). В описываемый период (1021 г.) Фудзивара-но Юкинари уже получил звание «гон-дайнагон» (заместитель старшего Советника), но его продолжали называть по-старому.
42
…господин Тюдзё, супруг умершей… — Фудзивара-но Нагаиэ, сын могущественного канцлера Фудзивара-но Митинага, носил чин «тюдзё». В тринадцатилетнем возрасте женился на дочери Фудзивара-но Юкинари, которая была годом младше, а через три года потерял супругу. Печальная история юных влюбленных описана в исторической повести «Эйга моногатари» (XI в.).
43
Гора Торибэ… — Стихотворение неизвестного автора, представленное в антологии «Сюи вакасю» (начало XI в.). Гора Торибэ находится в районе Хигасияма города Киото, в IX–XII вв. была местом кремации.
44
…глава о том, как встретились Гэндзи и Мурасаки… — Вероятно, глава «Юная Мурасаки» романа «Гэндзи моногатари», который имел широкое хождение в виде отдельных глав.
45
…матушка взяла меня с собой в Удзумаса… — Имеется в виду буддийский храм Корюдзи, расположенный в квартале Удзумаса города Киото.
46
…повесть о Тюдзё Аривара, и «Тогими», и «Сэрикава», «Сирара», «Асаудзу»… — Под повестью о Тюдзё Аривара, вероятно, имеется в виду повесть «Исэ моногатари» (X в.), остальные из перечисленных произведений до нас не дошли, хотя названия их упоминаются и в других источниках.
47
Пятый свиток Лотосовой сутры — пятый из восьми свитков сутры «Saddharmapundarika» посвящен тому, как женщина может достигнуть просветления.
48
Я мечтала стать похожей на Югао, возлюбленную блистательного Гэндзи, или на деву Укифунэ, любимую генерала Удзи… — Югао является героиней одноименной главы романа «Гэндзи моногатари», Укифунэ — героиня последних десяти глав того же романа, действие которых происходит в местности Удзи. «Генералом Удзи» (Удзи-но Тайсё) назван принц Каору.
49
…я устроил недавно ручей возле Шестиугольной Обители, потрудился ради дочери Вдовствующей Императрицы, принцессы Первого ранга. — Шестиугольная Обитель принадлежит к зданиям храмового комплекса Тёбодзи (сохранился до наших дней). В дар храму или властителю нередко преподносили какое-либо садовое украшение, устроить водоем или искусственный водопад было в порядке вещей. Под принцессой Первого ранга подразумевается, вероятно, принцесса Тэй-си, дочь императора Сандзё, позже супруга императора Госудзаку и мать императора Госандзё. Вдовствующая императрица — дочь канцлера Фудзивара-но Митинага, госпожа Кэнси, была супругой императора Сандзё.
50
Молись великой богине Аматэрасу! — Богиня Аматэрасу (Сияющая на небе) является солярным божеством, мифической прародительницей и покровительницей японского императорского дома.
51
В конце марта, остерегаясь Земляного Ауха, я поселилась в одном доме… — Земляной Дух, по поверьям, в третьем месяце года обитал в очаге, а поскольку он считался нечистым, существовал обычай в это время переселяться из своего дома в другое место, чтобы избежать скверны.