Страница 10 из 25
— Мама сейчас варит обед, — говорила Ингрид. — Сегодня у нас солонина и сало.
— Слышишь, мужчин зовут домой, — вторила ей Сюннёве — Интересно, — где они работают сегодня?
И девушки смотрели на далекий дымок, который сначала шаловливо взлетал в сияющее солнцем небо, а потом словно одумавшись, успокаивался и расплывался над лесом широкой прозрачной полосой, которая постепенно становилась все тоньше, тоньше и наконец, подобно колеблющейся кисее, таяла в воздухе. О многом они передумали, глядя на родное селение.
Сегодня они смотрели на Нордхауг. Уже второй день там празднуют свадьбу, но торжества продлятся еще шесть дней, и оттуда то и дело доносятся громкие возгласы и выстрелы.
— Как весело там сейчас! — сказала Ингрид.
— А я им нисколько не завидую, — ответила Сюннёве, берясь за вязание.
— А все-таки хорошо бы побывать там, — обронила Ингрид словно невзначай. Она сидела на корточках и, смотрела на Нордхауг; там взад и вперед сновали люди; одни шли к риге, где, очевидно, стояли накрытые столы, другие парочками уходили подальше, о чем-то беседуя.
— Право же, не понимаю, что тебя тянет туда, — сказала Сюннёве.
— Да я и сама не знаю, — ответила Ингрид, сидя все в той же позе. — Верно, мне просто хочется потанцевать, — прибавила она. Сюннёве промолчала.
— Ты никогда не танцевала? — вдруг спросила ее Ингрид.
— Нет.
— Неужели ты действительно думаешь, что танцевать грешно?
— Право, не знаю.
Ингрид решила больше не задавать вопросов вспомнив, что гаугианцам запрещено танцевать самым строжайшим образом, и не стала расспрашивать подругу как относятся к танцам ее родители. Но потом, как бы продолжая невысказанную мысль, добавила:
— И все-таки лучшего танцора, чем Торбьорн я в жизни не видела.
— Да, он, наверно, хорошо танцует, — помолчав ответила Сюннёве.
— Ах, если бы ты видела, как он танцует! — воскликнула Ингрид, поворачиваясь к подруге. Но Сюннёве ответила:
— А я вовсе и не хочу видеть, как он танцует.
Ингрид удивленно посмотрела на Сюннёве, которая, низко склонившись над своим вязанием, считала петли. Вдруг она уронила вязание на колени, посмотрела куда-то далеко-далеко и сказала:
— Если бы ты знала, как я счастлива сегодня! Уже давно я не была так счастлива!
— Но почему? — спросила Ингрид.
— Почему… Потому что он не танцует сегодня в Нордхауге!
Несколько секунд она сидела, устремив взгляд в пространство, потом вдруг снова стала серьезной опустила голову и стала быстро вязать.
Ингрид думала о чем-то своем.
— Я думаю, многим девушкам в Нордхауге очень хотелось бы, чтобы он сейчас пришел, — сказала она
Сюннёве открыла рот, словно желая что-то возразить, но промолчала и снова взялась за вязание.
— Торбьорну очень бы хотелось пойти туда я уверена, что хотелось бы, — сказала Ингрид и тут же поняла, что этого говорить не следовало; она взглянула на Сюннёве, но та сидела пунцово-красная и, казалось, целиком ушла в работу. Ингрид припомнила все, что она сейчас наболтала, всплеснула руками и бросилась перед Сюннёве на колени. Она старалась заглянуть ей в глаза, но та все вязала и вязала… Тогда Ингрид рассмеялась и сказала ведь сколько дней уже прошло, а ты все еще скрываешь что-то от меня.
— О чем ты говоришь? — спросила Сюннёве, бросая на нее неуверенный взгляд.
— Ты сердишься вовсе не на то, что Торбьорн любит потанцевать, — сказала Ингрид. Сюннёве не отвечала. Лицо Ингрид расплылось в улыбке, она обняла подругу и шепнула ей на ухо:
— Ты сердишься на то, что он танцует с другими, а не с тобой!
— Что ты там болтаешь! — воскликнула Сюннёве, освобождаясь от объятий Ингрид. Она встала; Ингрид тоже встала и пошла за ней.
А все-таки ужасно жалко, что ты не умеешь танцевать! — сказала Ингрид и засмеялась. — Ужасно жалко! Знаешь что? Давай я научу тебя сейчас. — Она обняла Сюннёве за талию.
— Ну что ты от меня хочешь? — спросила Сюннёве.
— Хочу научить тебя танцевать, чтобы тебе не приходилось грустить, когда он танцует с другими!
Тут Сюннёве не выдержала и рассмеялась.
— Да ведь нас могут увидеть, — сказала она.
— Лучше ты ничего не придумала? — спросила Ингрид и тут же начала напевать какой-то веселый мотив, увлекая за собой Сюннёве в такт песенке.
— Нет, нет. я не хочу, это нехорошо, — сопротивлялась Сюннёве.
— Ты сама только сейчас сказала, что давно не была так счастлива, как сегодня, так пойдем же учиться!
— Но ведь это нехорошо, нехорошо!
— А ты попробуй и увидишь, как хорошо!
— Ах какая ты упрямая, Ингрид!
— Так сказала кошка воробью, который никак не хотел сидеть на месте, чтобы кошке было легче его сцапать. Идем танцевать!
— Да я бы с удовольствием, но…
— Я сейчас буду Торбьорном, а ты его молодой женой которая хочет, чтобы он танцевал только с ней одной.
— Но…
Ингрид уже напевала.
— Но…
Сюннёве еще пыталась что-то сказать, но тщетно, — она сама уже приплясывала. Впереди шла Ингрид, делая большие шаги и по-мужски размахивая руками, за ней плыла Сюннёве мелкими шажкам и с опущенными глазами. А Ингрид пела:
— Ну как, хорошо или не хорошо? — спросила Ингрид, когда они остановились, тяжело переводя дух. Сюннёве засмеялась в ответ и сказала, что ей хотелось бы поучиться танцевать вальс. Вокруг не было ни души и они, забыв обо всем на свете, принялись за дело. Ингрид показала подруге, как нужно ставить ногу, «потому что вальс — штука трудная».
— О, все в порядке, лишь бы попадать в такт! — сказала Сюннёве, и Ингрид решила, что можно попробовать. Они начали вальсировать, Ингрид пела, а Сюннёве ей подпевала, сначала тихо, а потом все громче и громче. Вдруг Ингрид остановилась и удивленно развела руками.
— Да ты, оказывается, умеешь танцевать вальс! — воскликнула она.
— Ну, не будем говорить об этом, — сказала Сюннёве и снова подхватила Ингрид.
— Но где же ты научилась?..
— Тра-ля-ля, тра-ля-ля! — запела Сюннёве и стала кружить подругу все быстрее и быстрее. А Ингрид пела:
— Какая странная песня, — сказала Сюннёве и остановилась.
— Я и сама не знаю, что это за песня. Ее пел Торбьорн.
— Эту песню сложил Славе-Бент, — сказала Сюннёве. — Я знаю ее.
— Правда? — спросила Ингрид немного испуганно. Она_была озадачена и некоторое время молчала. Вдруг она посмотрела вниз на дорогу и заметила, что по ней движется повозка.