Страница 43 из 48
Я опустил трубу.
Виновен! Виновен, черт побери, будь она проклята, эта полиция!
Моя рука устремилась к телефону, но остановилась на полпути. Что толку? Они отнесутся к моим словам не лучше, чем прежде. «Ты бы видел его лицо и т. д.» И мне уже слышался ответ Война: «Каждый будет потрясен, получив анонимное письмо, даже если в нем нет ни капли правды. В том числе и ты сам». Они могли утереть мне нос настоящей живой миссис Торвальд — по крайней мере так они думали. Чтобы доказать, что это разные лица, я должен был продемонстрировать им мертвую. Я из своего окна должен был показать им ее труп.
Однако сперва этот труп мне должен показать он. Прошел не один час, пока это, наконец, произошло. День тянулся бесконечно, а я все ждал и ждал. Тем временем он метался по квартире, как посаженная в клетку пантера. Два мозга сверлила одна и та же мысль, но в моем она была перевернута вверх ногами. Что сделать, чтобы это не раскрылось — как добиться, чтобы это не осталось нераскрытым.
Я боялся, что он попытается бежать, но, даже если у него и было такое намерение, он, видимо, ждал, пока стемнеет, так что в моем распоряжении еще было какое-то время. Но, возможно, он и не думал об этом, и решит бежать, только если его что-нибудь вспугнет — кто знает, а вдруг ему все еще казалось, что бежать опаснее, чем остаться..
Незамеченными оставались привычные звуки и события; бурный поток моих мыслей с силой разбивался о препятствие, упорно преграждавшее им путь: как заставить его выдать мне место, где он спрятал труп, чтобы я, в свою очередь, мог указать его полиции?
Помнится, в мое сознание просочилось смутное представление о том, что не то хозяин, не то еще кто-то показывал будущему жильцу квартиру на шестом этаже, ту, где уже был закончен ремонт. Она была расположена над квартирой Торвальда, через этаж; в той, что находилась между ними, еще работали. И в какой-то момент совершенно случайно "возникла необычная синхронизация движений. Хозяин и съемщик оказались около окна гостиной на шестом этаже в то самое время, когда Торвальд стоял там же на четвертом. Все они одновременно отправились оттуда в кухню и, пройдя за скрывшей их от меня стеной, появились там у окон. В этом было нечто сверхъестественное: они двигались с точностью участников какого-то представления, почти как куклы, управляемые одной и той же веревочкой. Вероятно, такое совпадение случается не чаще чем раз в пятьдесят лет. Они сразу же разошлись, и никогда в жизни с ними такое больше не повторится.
Но что-то в этом покоробило меня. Какая-то едва уловимая ошибка или неточность нарушила эту плавность. Некоторое время я безуспешно пытался сообразить, в чем дело. Хозяин со съемщиком уже ушли, и теперь я видел только Торвальда. Моя память отказывалась восстановить картину происшедшего. Если бы этот эпизод повторился, мне могло бы помочь зрение, но этого, естественно, не случилось.
И мысль об этом погрузилась в подсознание, чтобы, подобно закваске, перебродить там, а я вернулся к главной проблеме.
Наконец меня осенило. Встревоженный поворот головы, рывок в определенном направлении — вот все, что мне было нужно.
И чтобы вызвать это мимолетное, мгновенное движение, которым он выдаст себя, мне были необходимы два телефонных звонка, а в перерыве между ними — его получасовое отсутствие.
При свете спички я принялся листать телефонную книгу, пока не нашел то, что искал: Торвальд, Ларе, Бенедикт-авеню, 5-2114.
Я задул спичку и в темноте поднял трубку. Это напоминало телевидение. Я видел, что делалось там, куда я звонил, только изображение шло ко мне не по проводам, а прямо — из окна в окно.
— Алло? — хрипло произнес он.
«Как это странно, — подумал я. — Ровно три дня я обвиняю его в убийстве и только теперь впервые слышу его голос».
Я не стал изменять свой собственный. В конце концов ведь мы никогда не встречались.
— Вы получили мою записку? — сказал я.
— Кто говорит? — настороженно спросил он.
— Тот, кто все знает.
— Что знает? — увильнул он.
— То, что знаете вы. Вы и я, только мы с вами.
Он прекрасно держал себя в руках. Я не услышал ни звука. Но он не подозревал, что уязвим с другой стороны. Я удерживал подзорную трубу на нужной высоте с помощью двух толстых книг, положенных на подоконник. Я увидел, как он рванул ворот рубашки, словно тот невыносимо сдавил ему шею. Потом прикрыл глаза рукой, как закрываются от слепящего света.
Его голос твердо произнес:
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Как это о чем? О бизнесе, конечно. Ведь я на этом кое-что
заработаю, верно? Чтобы это не поползло дальше.
Мне не хотелось, чтобы он догадался о роли окон. Они все еще были мне нужны — и сейчас более, чем когда-либо.
— Позапрошлой ночью вы допустили маленькую оплошность со своей дверью. Хотя, может быть, ее приоткрыл сквозняк, не знаю.
Удар попал в самую точку. Провод донес до меня судорожный вздох.
— Вы ничего не видели. Там нечего было видеть.
— Дело ваше. Только зачем мне идти в полицию? — я слегка кашлянул. — Ведь я за это ничего не получу.
— О, — вырвалось у него. И в этом возгласе прозвучало некоторое облегчение. — Вы хотите… со мной встретиться? Я вас правильно понял?
— Да вроде бы лучше и не придумаешь. Сколько вы можете захватить с собой?
— У меня здесь только долларов семьдесят.
— Сойдет, остальное можно потом. Вы знаете, где находится Лейксайд-парк? Я сейчас неподалеку от него. Может, там и встретимся? — На это требовалось примерно полчаса. Пятнадцать минут туда, пятнадцать обратно. — У входа в парк есть маленький павильон.
— А сколько вас? — предусмотрительно спросил он.
— Только один я. Это выгодно — держать язык за зубами. Ни с кем не нужно делиться.
Видно, это ему тоже понравилось.
— Я сию минуту выхожу, — сказал он. — Все-таки неплохо узнать, о чем речь.
Никогда я так пристально не следил за ним, как теперь, когда он повесил трубку. Он тут же шмыгнул в крайнюю комнату, в спальню, к которой последнее время даже не приближался. Скрылся в стенном шкафу и через минуту появился снова. Видимо, он что-то достал из какого-то тайника, которого не заметили даже сыщики. Еще до того, как этот предмет исчез под его пиджаком, по движению его руки, как бы качнувшей насос, я понял, что это такое. Пистолет.
«Мне повезло, — подумал я, — что я не жду сейчас в Лейк-сайд-парке свои семьдесят долларов».
Свет в комнате погас, и он отправился в путь.
Я позвал Сэма.
— Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал, но это связано с некоторой опасностью. А если уж говорить честно, это чертовски опасное дело. Ты можешь сломать ногу или получить пулю и даже попасть в полицию. Мы с тобой не расставались десять лет, и я никогда не обратился бы к тебе с подобной просьбой, если бы мог сделать это сам. Но я не могу, а сделать это необходимо. Выйди с черного хода, — продолжал я, — перелезь через загородку и попробуй по пожарной лестнице забраться в ту квартиру на четвертом этаже. Одно окно там не заперто.
— Что я должен там искать?
— Ничего. — В квартире уже побывали сыщики, какой же в этом смысл? — Там три комнаты. Во всех трех ты должен слегка нарушить порядок — пусть будет видно, что туда кто-то заходил. Загни края всех ковров, чуточку сдвинь с места все стулья и стол, открой дверцы стенного шкафа. Только смотри ничего не пропусти. И не спускай глаз вот с этого. — Я снял часы и надел ему на руку. — В твоем распоряжении двадцать пять минут. Если ты в них уложишься, с тобой ничего не случится. Когда увидишь, что время истекло, сматывай удочки, да побыстрей.
— Опять по пожарной лестнице?
— Нет.
В этом возбужденном состоянии он не вспомнит, закрыл ли он, уходя, окна. А меня вовсе не устраивало, чтобы он увязал опасность с задней стороной своего дома. Я не хотел замешивать в это свое собственное окно.
— Запри окно покрепче, выйди в дверь и беги со всех ног по главной лестнице.