Страница 2 из 10
– Да уж. – Брюс слегка улыбнулся. – Не волнуйся, ты его так напугал, что он больше не сунется.
– Пусть только попробует! – запальчиво воскликнул Хендри. – В следующий раз убью!
«Не убьешь, – подумал Брюс. – Ты отступишь, как сейчас и как десять раз до этого. Ты отступаешь только передо мной и Майком. Так зверь рычит на своего дрессировщика, но приседает и съеживается, когда тот щелкает бичом».
Он продолжил бритье.
Из-за невыносимой жары в комнате было трудно дышать. Кислый запах пота смешивался с сигаретным дымом и парами спиртного.
– Куда вы с Майком идете? – прервал Андрэ затянувшуюся паузу.
– Попробуем раздобыть провиант и боеприпасы в дорогу. Потом отвезем на пакгауз, а Раффи поставит там вооруженную охрану.
Брюс наклонился над раковиной и плеснул в лицо водой.
– Надолго едем?
Брюс пожал плечами:
– На неделю или дней десять. – Он присел на кровать, натянул ботинок. – Это если не будет неприятностей.
– Каких неприятностей? – переспросил Андрэ.
– От Мсапы и дальше все кишмя кишит балуба.
– Так мы же на поезде, – запротестовал Андрэ. – А у них только луки и стрелы.
– Андрэ, нам нужно пересечь семь рек – из них одна довольно крупная. Мосты очень легко уничтожить, а рельсы разобрать. – Брюс завязывал шнурки. – Вряд ли нас ждет школьный пикник.
– Черт. Все это дурно пахнет, – мрачно повторил Уолли. – Зачем нам туда ехать?
– Затем, – терпеливо стал объяснять Брюс, – что население Порт-Реприва уже три месяца отрезано от остального мира. Там женщины и дети. У них кончается еда и другие предметы первой необходимости. – Брюс закурил сигарету и, выпустив дым, продолжил: – Район в кольце бунтующих балуба, которые без разбора жгут, насилуют и убивают. На город они еще не нападали, но за этим дело не станет. Ходят слухи, что мятежные отряды гарнизона центрального Конго и некоторые из наших частей объединились в банды хорошо вооруженных партизан – шуфта. Они зверствуют в северных районах. Никто точно не знает, что там делается. Мы должны вывезти мирных жителей в безопасное место.
– А почему ООН не вышлет самолет? – спросил Андрэ.
– Нет посадочной полосы.
– А вертолет?
– Не долетит.
– Вот пусть эти ублюдки там и остаются. Я туда не полезу, – проворчал Уолли. – Если балуба хочется человечинки, кто мы такие, чтобы отвлекать их от еды? Есть все хотят. И пусть едят. Только не меня.
Он поставил ногу на спину Андрэ и с силой выпрямил, столкнув бельгийца с кровати. Тот упал на колени.
– Иди найди мне красотку.
– Там никого нет, Уолли. Я тебе лучше налью еще виски.
Андрэ встал и потянулся за пустым стаканом, но Хендри перехватил его руку.
– Я сказал «красотку», а не «виски».
– Я не знаю, где их искать, Уолли, – отчаянно запротестовал Андрэ. – Я не знаю, что им говорить.
– Тупой ты парень. А если я тебе руку сломаю? – Уолли стал медленно выкручивать ему запястье. – Ты же не хуже меня знаешь, что внизу в баре их полно. Ведь знаешь же?
– Но что мне им сказать? – Андрэ скорчился от боли.
– Черт тебя подери, безмозглый лягушатник! Просто махни им купюрой, и даже рта раскрывать не придется.
– Уолли, больно же!
– Да что ты? Шутишь.
Уолли улыбнулся, продолжая выкручивать руку. Он смотрел мутным пьяным взглядом и явно получал удовольствие.
– Так ты пойдешь, приятель? Решай: или приводишь мне красотку, или я ломаю тебе руку.
– Хорошо, если ты так хочешь, я пойду. Пожалуйста, пусти, я пойду, – простонал Андрэ.
– Вот и славно.
Уолли выпустил бельгийца, и тот выпрямился, потирая руку.
– Смотри, чтоб была чистая и не старая. Слышишь?
– Да, Уолли. Я найду.
На лице Андрэ застыла страдальческая гримаса – и не только из-за физической боли. Он направился к двери.
«Что за интересные существа, – подумал Брюс, – и я один из них, но все равно не с ними. Я наблюдатель, и у меня они вызывают недовольство не больше, чем плохая пьеса».
Андрэ вышел.
– Еще выпьешь, братишка? – развязно предложил Уолли. – Я даже тебе налью.
– Спасибо, – ответил Брюс и стал натягивать второй ботинок.
Уолли протянул ему стакан. Брюс сделал глоток: крепкий коктейль, вот только чуть прелый вкус виски плохо сочетается с мягкой сладостью пива. Что ж, пришлось выпить.
– Мы с тобой, – сказал Уолли, – сильные люди. Мы пьем, потому что хотим, а не потому что вынуждены. Мы живем как хотим, а не по чьей-то указке. У нас с тобой много общего, Брюс. Нам надо подружиться, раз уж мы так похожи.
Алкоголь уже начал действовать – язык слегка заплетался.
– Конечно, мы друзья. Ты для меня один из самых близких, Уолли. – Брюс говорил серьезно, без всякого сарказма.
– Не шутишь? – горячо спросил Уолли. – Черт, я всегда думал, что ты меня недолюбливаешь. Никогда не загадаешь наперед, правда? – Он с удивлением покачал головой, расчувствовавшись от виски. – Правда, я тебе нравлюсь? Мы могли бы быть товарищами. Как тебе, Брюс? Каждому нужен товарищ. Каждому нужно надежное плечо.
– Конечно, – сказал Брюс. – Мы товарищи. Как тебе, а?
– Здорово, братишка! – кивнул Уолли с глубоким чувством.
«А я ничего не чувствую, – подумал Брюс, – ни отвращения, ни сожаления – ничего. Так ты в безопасности. Тебя нельзя ни разочаровать, ни возмутить, ни расстроить. Тебя нельзя снова уничтожить».
Оба подняли головы, когда в комнату вошел Андрэ, ведя девушку. У нее было маленькое курносое лицо и чувственные, ярко накрашенные губы – рубин на янтаре.
– Прекрасно, Андрэ, – зааплодировал Уолли, рассматривая девушку – миловидную, на высоких каблуках и в коротком розовом платье с широкой пышной юбкой, не доходившей до колен. – Заходи, цыпочка.
Уолли протянул ей руку, и девушка не колеблясь подошла к нему, сияя профессиональной улыбкой. Хендри усадил ее рядом с собой на кровать.
Андрэ все еще стоял в дверях. Брюс надел камуфляжную куртку, застегнул потертый ремень и сдвинул кобуру с пистолетом на бедро.
– Уходишь?
Уолли поил девушку из своего стакана.
– Да.
Брюс нахлобучил на голову панаму: красно-зелено-белая эмблема войск Катанги на тулье придавала ему опереточный вид.
– Останься, ну же, Брюс.
– Меня ждет Майк.
Брюс взял винтовку.
– К черту его. Останься, повеселимся.
– Нет, спасибо.
Брюс пошел к двери.
– Эй, Брюс. Взгляни-ка.
Уолли опрокинул девушку на кровать и прижал ее рукой. Девушка игриво сопротивлялась. Другой рукой он задрал ей платье выше талии.
– Посмотри хорошенько и скажи, что ты все еще хочешь уйти!
Под платьем девушка была абсолютно голая, неприятно выпирала округлость гладко выбритого лобка.
– Давай, Брюс! – загоготал Уолли. – Ты первый. И не говори, что я тебе не товарищ.
Брюс взглянул на девицу. Хихикая, она сучила ногами и извивалась всем телом, борясь с Уолли.
– Мы с Майком вернемся к началу комендантского часа. Чтобы этой женщины здесь уже не было, – сказал Брюс.
«Нет и желания, – подумал он, глядя на девицу. – Все кончено». Он открыл дверь.
– Керри! – крикнул Уолли. – Ты еще и придурок. Я то думал, ты мужчина, черт побери, а ты такой же, как все! Андрэ – куколка. Хейг – пьянчуга. А ты что? С бабами проблемы? Да ты не мужик!
Брюс закрыл дверь, постоял в коридоре и усилием воли отвратил от себя жало издевки, прошедшей сквозь пробоину в броне.
«Все кончено. Она меня больше не тронет», – решительно сказал он себе и вспомнил женщину – не ту, которую привели в комнату, а свою бывшую жену.
– Сука, – прошептал он и быстро с виноватым видом добавил: – Ненависти нет. И желания тоже.
2
Вестибюль гостиницы «Гранд-отель Леопольд II» кишел народом. Рядовые хвастливо выставляли напоказ свое оружие, громко разговаривали и оглушительно смеялись, наваливаясь на стойку бара; с ними были женщины с кожей всех оттенков – от черного до светло-коричневого. В стороне стояли несколько бельгийцев с ошеломленным взглядом: беженцы, сразу видно. Одна женщина плакала, укачивая на руках младенца. Белые в гражданской одежде, с настороженными, беспокойными глазами, выдававшими в них искателей приключений, разговаривали с одетыми в деловые костюмы африканцами. Небольшая группа журналистов терпеливо, словно стая стервятников, сидела за столом и выжидала.