Власть меча

Он повесил «маузер» на плечо и дал своим людям сигнал продолжать движение цепью. Они начали подниматься на невысокую плотную дюну и не успели добраться до вершины, как лев выскочил из купы невысоких кустов прямо перед ними и стал уходить по открытой местности длинными кошачьими шагами. Но его набитое мясом брюхо тяжело свисало, словно у беременной львицы.

Расстояние было велико, но вдоль всей цепочки затрещали «маузеры»: охотники открыли огонь по убегающему зверю. Далеко за ним и вокруг него поднялась пыль. Все люди Лотара, кроме Хендрика, стреляли отвратительно. Лотар никак не мог убедить их, что скорость пули не зависит от того, с какой силой они давят на курок, и отучить плотно зажмуриваться при выстреле.

Лотар видел, что его первая пуля взметнула пыль под брюхом льва: он неверно оценил расстояние, как часто бывает на открытой местности. Не отнимая приклада от плеча, он передернул затвор «маузера» и приподнял ствол, так что мушка прицела поднялась над мохнатой рыжей гривой.

При следующем выстреле лев остановился и повернул большую голову, цапнув себя за бок, куда ударила пуля. Звук, с которым пуля погрузилась в плоть, отчетливо донесся до цепи охотников. Потом лев снова пустился галопом; прижав уши, рыча от боли и гнева, он исчез за вершиной.

– Далеко не уйдет!

Хендрик знаком призывал охотников идти вперед.

Лев – спринтер. Он может пробежать галопом лишь очень небольшое расстояние и будет вынужден снова перейти на шаг. Если продолжать преследование, он обычно поворачивает и набрасывается на вас.

Лотар, Хендрик и Клайн Бой – самый приличный охотник из остальных – держались впереди.

– Кровь! – крикнул Хендрик, когда они добрались до места, где в льва попала пуля Лотара. – Легочная.

Алые пятна были в пене от воздушных пузырьков из разорванных легких.

Они побежали по кровавому следу.

– Pasop! – крикнул Лотар, когда они добрались до того места, где зверь исчез. – Осторожней! Он залег и поджидает нас.

Едва он договорил, лев бросился на них.

Он притаился в зарослях сансевьеры, сразу за вершиной, прижавшись к земле, только уши торчали. Но в то мгновение, когда Лотар перевалил через вершину, лев бросился к нему с расстояния всего в пятьдесят футов.

Лев льнул к земле, прижимая уши к голове. Лоб у него был плоский, как у гадюки, широкий, глаза горели неумолимым желтым светом. Рыжая грива встала дыбом, и он казался чудовищно огромным, а из клыкастой пасти несся такой громовой рев, что Лотар дрогнул и на мгновение запоздал с выстрелом. Когда приклад его «маузера» коснулся плеча, лев взвился перед ним в воздух, заполнив все поле зрения, и кровь из его разорванных легких полетела розовым облаком и забрызгала Лотару лицо.

Инстинкт требовал как можно быстрее выстрелить в огромное, косматое тело льва, вставшего на задние лапы, но Лотар заставил себя выбрать другую цель. Выстрел в грудь или шею не помешает льву убить его: пуля у «маузера» слишком легкая, предназначена для людей, а не для крупной дичи; первая пуля снизила порог чувствительности льва и наполнила его кровь адреналином. На таком малом расстоянии зверя остановит только выстрел в мозг.

Лев был прямо перед стволом: тот почти упирался в розовые ямы ноздрей, и пуля, угодив между глаз, прошла через желтый, как масло, мозг в костяной оболочке и вышла из затылка, но инерция прыжка пронесла льва вперед. Огромное мускулистое тело ударило Лотара в грудь, выбив ружье у него из рук, а самого Лотара отбросило назад, и он упал, грянувшись о землю плечом и головой.

Хендрик помог ему сесть, руками обтер песок с губ и ноздрей; тревога из его глаз исчезла, и он улыбнулся, когда Лотар стал слабо отводить его руки.

– Стареешь и становишься медлительным, баас, – рассмеялся Хендрик.

– Помоги встать, пока Мэнни меня не увидел, – приказал Лотар, и Хендрик подставил плечо и помог ему подняться.

Лотар покачнулся, тяжело опираясь на Хендрика, держась за ушибленное место, но уже отдавал приказы.

– Клайн Бой! Ноги! Двигайте назад и держите мула, пока он не учуял льва и не убежал с Мэнни!

Он высвободился от Хендрика и неуверенно направился к туше. Лев лежал на боку, над его разбитой головой уже гудели мухи.

– Понадобятся все люди и все везение, чтобы погрузить его.

Лев был старый, тощий, он давно одряхлел. Годы охоты в колючем вельде покрыли его шкуру шрамами, она была тусклой, со свалявшейся шерстью. Но его брюхо было набито мясом, и весил он четыреста фунтов, а то и больше. Лотар подобрал с песка ружье, тщательно вытер, потом прислонил к туше и заторопился назад через вершину, все еще хромая после падения и растирая шею и висок.

Приближался мул с Манфредом на спине. Лотар побежал к ним.

– Ты его свалил, па? – возбужденно крикнул Манфред. Он слышал выстрелы.

– Да. – Лотар стащил сына со спины мула. – Он лежит за вершиной.

Лотар проверил недоуздок мула. Он был новый и прочный, тем не менее Лотар привязал к железному кольцу еще одну веревку и поставил по два человека на каждый конец. Потом тщательно завязал мулу глаза полоской брезента.

– Хорошо. Посмотрим, как он это примет.

Люди потянули за веревки, общей тяжестью пытаясь сдвинуть мула с места, но тот уперся копытами, протестуя против повязки на глазах, и не двинулся.

Лотар обошел его сзади, держась подальше от копыт, и схватил за хвост.

Мул стоял, как скала. Тогда Лотар наклонился и укусил его в репицу хвоста, вонзив зубы в нежную мягкую кожу. Мул попытался отбиться задними копытами.

Лотар снова укусил его, и только тогда мул капитулировал и пошел вперед, к вершине, но когда добрался до нее, легкий ветерок заполнил его ноздри запахом льва.

Этот запах производит сильнейшее действие на всех животных, и диких, и домашних, даже в такой обстановке, которая делает невозможной встречу со львом.

Отец Лотара всегда отбирал охотничьих собак, давая щенкам понюхать кусок свежей львиной шкуры. Большинство щенков выли от ужаса и удирали, поджав хвост. Только очень немногие, примерно один из двадцати, причем преимущественно суки, оставались, хотя вся шерсть у них поднималась дыбом, а тело от кончика хвоста до дрожащих ноздрей сотрясало негромкое ворчание. Таких собак он оставлял себе.

Мул учуял льва и словно обезумел. Он встал на дыбы, заржал, и люди, державшие веревки, повалились на землю. Затем мул поскакал тяжеловесным галопом и поволок за собой четверых державших. Он протащил кричащих людей с полмили через кустарники и глубокие донги, прежде чем наконец остановился в туче пыли, дрожа и потея; его бока вздымались от ужаса.

Его потащили назад, прочно закрепив повязку на глазах, но как только он уловил запах туши, все повторилось, хотя на этот раз он пробежал всего несколько сотен ярдов, прежде чем тяжесть четверых человек и усталость заставили его остановиться.

Еще дважды мула подтаскивали к мертвому льву, и дважды он убегал, всякий раз на более короткое расстояние, но наконец замер, дрожа всем телом и потея от ужаса и усталости. Тушу подняли, взвалили ему на спину и попытались связать львиные лапы у него под грудью. Это было уж слишком.

С мула опять градом покатился пот; мул вставал на дыбы, лягался, брыкался, пока туша не сползла на землю.

Мула побили. После часа стараний он наконец встал неподвижно, жалобно дрожа, тяжело дыша – бока ходили, как кузнечные мехи, но мертвого льва удалось прочно привязать к его спине.

Когда Лотар взял повод и пошел вперед, мул покорно двинулся за ним вниз, к изгибу реки.

*

С вершины небольшого лесистого холма Лотар смотрел вниз, на реку Свакоп, на крыши городка и церковный шпиль. Здесь Свакоп изгибалась широкой дугой, и непосредственно под Лотаром видны были три небольших зеленых пруда в желтых песчаных берегах. Река разливалась только в сезон дождей.

Там, внизу, поили лошадей. Их по очереди приводили из огороженного колючими ветками загона, чтобы напоить, прежде чем запереть на ночь. Граф был прав: армейский покупатель выбрал лучших. Лотар жадно следил за ними в бинокль. Мощные, сильные животные, выросшие в пустыне, полные энергии, они толпились и резвились на берегу пруда или катались в песке, выбрасывая ноги в воздух.