Цвет боли. Красный

Анна Свенссон продолжила:

— Прошу подумать, возможно, кому-то предложенное неинтересно, кто-то решит, что два месяца слишком большой срок, кто-то не захочет рисковать. Я не буду выяснят причины отказа, просто встаньте и выйдите. Но если вы решите работать, то должны помимо сохранения тайны выполнять все распоряжения мои или Оле Борга. Это не каприз начальства, а жестокая необходимость, группа должна работать слаженно, чтобы не только действовать в одном ключе, но и не мешать друг другу. Перед вами образец договора, прочтите, чтобы понимать, что от вас требуется. Повторяю, кому неинтересно, либо что-то мешает, могут нас покинуть.

Анна отвернулась к Оле, словно обсуждая с ним что-то, но сам Оле осторожно косил на нас взглядом. Маскировочка! Как дети.

Договор типовой, не вызывающий никаких вопросов, отличало его от обычного только обязательство о неразглашении полученной информации, кроме как по требованию официальных лиц. Имелась в виду явно полиция.

— Ну, что, уходим?

Реакция Бритт на мой вопрос была вполне предсказуемой:

— С ума сошла?! — Она шипела, как гусак.

А я думала о том, что, подписав договор, Бритт два месяца никуда не уедет, а там и вовсе передумает возвращаться в свою солнечную Калифорнию. Уже ради одного этого стоило согласиться работать на Анну Свенссон.

Никто не тронулся с места, похоже, принять предложение решили все.

Анна внимательно оглядела нас, включая Бритт. Под ее взглядом я почувствовала себя школьницей, сдающей контрольную работу строгому учителю. Появилось желание встать и отрапортовать, что Линн Линдберг к выполнению задания готова. Кажется, у остальных тоже.

— Все остаются? Тогда продолжим. Вы будете работать вместе и врозь. Каждый получит собственное задание и будет его выполнять, уже к завтрашнему дню я продумаю, кто из вас чем займется и каждому сообщу отдельно. Вместе будем собираться раз в неделю, если не появится необходимость делать это чаще. Вызов по телефону, все вопросы к Оле или ко мне. Ваш наставник Оле, он опытный детектив, раньше служивший в полиции, а теперь занимающийся частным сыском. Он прекрасно знает границы, которые вам переходить законом не позволительно, если придется делать что-то сомнительное, лучше посоветоваться с ним. К тому же у Оле есть права, которых нет у вас, и возможности тоже. Зато у него нет вашей коммуникабельности, молодости и вообще, пять пар глаз всегда лучше, чем одна.

Я почему-то подумала, включила ли она в эти пять пар глаза Бритт.

— Заполните анкеты и оставьте свои электронные адреса и номера телефонов. В анкетах нет ничего провокационного или того, что может вас обеспокоить. Если какой-то вопрос все же смутит, можете не отвечать. Ваши номера такие же, как вы сидите, то есть Курт первый.

— А у меня четвертый или пятый номер?

— Ваша подруга тоже получила анкету, следовательно, пятый. Это мой телефон, а это Оле.

В анкетах были простые вопросы, но составленные так хитро, что легко рассказывали об авторе многое. Например, любимое кафе. Мы с Бритт переглянулись и написали «Рокси» и «Гилдас-Рум». Ничего особенного, да, там собираются преимущественно девушки, но не только.

Сидящий напротив Курт откровенно пытался прочесть мою анкету. Я заметила, как парень поскучнел, увидев «Рокси». Неожиданно на наше переглядывание отреагировала Анна, она рассмеялась:

— Эй, не подглядывать! Как дети на контрольной по математике. Только к своим задачам не стоит писать чужие ответы.

Собрав анкеты, Анна отдала их Оле и снова повернулась к нам:

— Договора вы возьмете здесь, — она положила руку на стопку папок, — еще раз внимательно прочтете и принесете на следующую встречу. А теперь о первом деле. Несколько дней назад нашли повесившейся некую девушку двадцати пяти лет. Полиция списала все на несчастный случай, хотя и довольно нелепый. Погибшая увлекалась БДСМ-связыванием, жила одна, связавшись, не сумела выпутаться и просто задохнулась в веревках.

При этих ее словах Оле включил проектор, и на экране появилось изображение подвешенной в немыслимой позе девушки с выпученными глазами и вывалившимся языком. Я быстро отвернулась. Из меня никогда бы не вышел патологоанатом, не могу видеть мертвецов вообще, а уж вот таких тем более. Только успела заметить, что девушка вся связана-перевязана веревками и подвешена к крюку светильника под потолком.

— Кошмар!

Анна сверкнула глазами на Марту, высказавшую свое отношение, и продолжила:

— Нелепая и очень тяжелая смерть, повешение всегда считалось самым мучительным способом казни. Самосвязывание в БДСМ-практике довольно популярно у тех, кто не имеет постоянных партнеров или недостаточно ими удовлетворен. Это опасно, риск много выше, чем при остальных техниках связывания, потому что на помощь никто не придет. Но суть не в этом.

Она вернулась к столу, встала, снова нас оглядела.

— При связывании применена техника, которой владеют немногие и едва ли владела сама погибшая. В БДСМ-сообществе появились сомнения в возможности такого самосвязывания и подозрения, что девушке помогли, оставив умирать.

— Кто?

— Вот это мы и должны выяснить. Хотелось бы.

— Как можно саму себя подвесить? Связать — это я еще понимаю, а подвесить? — Улоф пожал плечами. Он прав, я тоже этого не понимала.

Ответил Оле:

— Если бы вы пригляделись, то поняли схему. Ее ошибка в том, что, качнувшись, девушка уже не вернулась в исходное положение и не смогла дотянуться связанными рукамидо отцепки, чтобы освободить себя.

— Что такое отцепка?

— С девайсами БДСМ познакомитесь в специальных материалах, которые мы вам дадим, да и в Интернете всякой всячины немало. Но могу сказать коротко: отцепка — это система для быстрого освобождения нижнего в случае опасности.

— Откуда у вас информация?

Анна строго посмотрела на Улофа, задавшего вопрос.

— Позвольте мне не раскрывать своих источников. Я буду сообщать вам то, что смогу, но никогда не буду выдавать собственных информаторов. Так и вам, и мне легче. Поверьте, информация достоверна и проверена. Ваша задача за предстоящий месяц, а желательно чуть раньше, чтобы не портить читателям настроение перед Рождеством, расследовать это дело, используя те сведения, что получите от меня, и собственные умения, разузнать все, что только возможно, заметить, что не заметила полиция и провести анализ полученных данных. Если тот, кого мы подозреваем, виновен, наше дело предложить полиции материалы расследования, чтобы они были переданы в суд.

— А если не виновен?

Теперь Анна внимательно смотрела уже на меня, но я не опустила глаза. Человек может действительно не быть виновным — тогда как — все расследование зря?

— Тогда мы, не называя имен, публикуем все, что смогли выяснить, и читатели получат нечто вроде детективного романа. Напишите роман. *

Леннарт Викстрём в восторг от звонка Дага не пришел, скорее напротив.

— Ну?

— Мне нужна ваша консультация.

— Нашли у кого спрашивать.

— Вы занимаетесь БДСМ?

— Это называется быть в Теме. Да, я в Теме. Но я не знаком с Кайсой.

Вангер обратил внимание на то, что парень назвал погибшую по имени.

— Мы могли бы встретиться? Мне нужны не столько сведения о погибшей девушке, сколько консультация опытного БДСМщика.

— Господи, назвали-то как! Ладно, но у меня мало времени.

— У меня тоже. Завтра у вас оно найдется?

— В пять. В другое время не смогу.

— Надеюсь, не утра? Где с вами лучше встретиться?

Викстрём хмыкнул, потом снова скомандовал:

— В «Шупошёфарде», идет?

— Где?

— Это бар. Не знаете такой?

Хотелось спросить, почему он должен знать все бары Стокгольма, но Даг дал себе слово не злиться.

— Нет.

— Седьмой этаж на крыше отеля «Шофард» на Катаринаваген. Скромно, за то вид потрясающий. Стоит побывать. Я буду ждать вас в холле отеля.

Вангер никогда не бывал в этом отеле, потому задал еще один вопрос: