Объятия незнакомца

– Мы никуда не поедем, – тихо сказал Макс. Лизетта ухватилась за лацканы его пиджака.

– Нет, уедем! Мне все равно, где жить, пока я с тобой. Если мы останемся, они… – Голос ее дрогнул. – Я верю тому, что сказал капитан Жерве. Я верю ему, и ты тоже должен поверить!

– Я не убивал Этьена Сажесса.

– Знаю. Но мы ничего не сможем доказать, никто не будет слушать нас. Американские власти не станут вникать в суть дела. Наоборот, они, стремятся осудить креолов. Осудив человека с твоим положением, еще больше почувствуют, что действительно полностью контролируют город. Американцы признают тебя виновным и отберут у меня. Мы должны бежать. Неужели ты не понимаешь этого? Если что-то случится с тобой, я не переживу! – Лизетта разразилась слезами, увидев в его глазах непреклонность.

– Они не смогут осудить меня, – произнес Макс твердым голосом. – И мы никуда не поедем. Мы останемся здесь и будем бороться.

– Нет! – воскликнула Лизетта, отталкивая его руку, когда он попытался утешить ее. – Нет, больше ничего не говори, – Она быстро совладала с собой. – Я пойду наверх упаковывать вещи. Скажи Ноэлайн, чтобы принесла чемоданы. Нет, нет, я сама распоряжусь. – Лизетта отскочила назад, когда он протянул к ней руку. – Не трогай меня! – Она ухватилась за дрожащий подбородок и судорожно вздохнула. – Я уеду во Францию сегодня ночью, а ты можешь оставаться. Тебя повесят вместе с твоими принципами. Или поедем со мной и будем счастливы. Выбирай!

Лизетта выскочила из комнаты, но тут же снова появилась в двери.

– Можешь рассуждать сколько угодно, – прошипела она, – но прими во внимание, что я, возможно, беременна. Нашему ребенку нужен отец! Если и это не волнует тебя… – Глаза ее сузились. – Клянусь всеми святыми, если ты останешься, несмотря на то что тебя могут повесить, я все равно уеду во Францию и найду кого-нибудь, чтобы снова выйти замуж. Подумай об этом! – Развернувшись, она пошла наверх. Макс ошарашенно смотрел ей вслед.

В доме стало тихо. Только из комнаты Лизетты доносились кое-какие звуки – она судорожно упаковывала вещи. Убитая горем Ирэн под плотной вуалью вместе с Ноэлайн отправилась в собор, где провела несколько часов, советуясь со старым знакомым священником и молясь о прощении своего сына. Она не могла ни говорить с Максом, ни даже смотреть на него.

Конечно, Ирэн не сомневалась, что это он убил Сажесса. Долгие годы она жила с мыслью, что ее сын прикончил Корин. А теперь… Невольно Макс подумал: как могла мать все еще любить его, считая хладнокровным убийцей!

Бродя возле дома до самого вечера, Макс обдумывал идею побега. Он давно приобрел владения в Европе на случай, если его имущество в Луизиане подвергнется риску. У него есть средства, чтобы содержать себя и Лизетту в достатке всю оставшуюся жизнь. Но в изгнании он окончательно погубят свою репутацию, ему придется жить в страхе, опасаясь возмездия Сажессов или их родственников… Нет, он и Лизетта никогда не будут счастливы в Европе. К тому же кровная месть Сажессов распространится и на его детей. Жизнь сыновей будет в постоянной опасности, пока кто-нибудь наконец не заплатит за преступление, в котором обвиняют Макса. Он должен остаться и доказать свою невиновность!

Макс вошел в дом. Он остановился у лестницы и посмотрел на второй этаж. Ошеломленный и испуганный Филипп заперся в своей комнате. Жюстина, как обычно, не было дома. Мимо Макса пробежала служанка, неся наверх объемистый кожаный чемодан. Лизетта громко подгоняла ее. Макс медленно покачал головой. Никто не мог винить его жену за то, что она потеряла присутствие духа. Он уже доставил ногу на первую ступеньку, намереваясь подняться и прекратить бессмысленные сборы. Вдруг Жюстин распахнул дверь и ворвался в дом, как сумасшедший.

– Отец! – закричал он. – Отец… – Мальчик резко остановился перед Максом, дрожа от возбуждения. Дождь намочил его одежду и волосы, вода капала с него прямо на ковер.

Макс машинально вытянул руки, чтобы удержать его.

– Жюстин, где ты был…

– Я следил, – запинаясь проговорил Жюстин, хватая Макса за руки, – я следил за дя…дядей Бернаром, – Жюстин нетерпеливо потянул отца за собой. – Он в городе, пьет я играет в карты в «Сирене».

Макс ничуть не удивился.

– Он по-своему переживает семейное несчастье, сын. Бог знает, он, наверное, тоже страдает. Оставь его. А сейчас…

– Нет, нет! – Жюстин упрямо тянул его. – Ты должен поговорить с ним.

– Зачем?

– Ты должен кое о чем спросить Бернара. – Голубые глаза Жюстина встретились с глазами отца.

– Например?

– Спроси, отчего он так злится на Лизетту. Почему не сдвинулся с места, когда она чуть не упала с чердака, а на балу стоял в галерее, наблюдая за Лизеттой и Сажессом, и не пытался ей помочь! Спроси, где он был прошлой ночью!

– Жюстин, – раздраженно сказал Макс, – это все из-за того, что ты поссорился с Бернаром. Однако сейчас есть более важные дела…

– Нет ничего важнее! – Жюстин настойчиво цеплялся за него. – Спроси его, – не унимался он, – как он относился к моей матери! А также что было известно Этьену и почему он был опасен для Бернара!

Макс резко встряхнул мальчика, заставив его замолчать.

– Хватит. Прекрати! – Жюстин закрыл рот. – Я понимаю, ты хочешь помочь мне. – Мальчик держал руки Макса своими жилистыми руками. – Ты не хочешь, чтобы меня обвинили в убийстве. Но это не дает тебе права предъявлять беспочвенные обвинения другим, особенно членам собственной семьи. Ты можешь не любить Бернара, но…

– Пойдем со мной, – умолял Жюстин. – Поговори с Бернаром. Может быть, тогда поймешь, о чем я пытался рассказать тебе. Это единственное, о чем я прошу тебя. – Жюстин перестал униженно просить его и дал волю своим чувствам. – Черт побери, у него нет времени! Что ты собираешься делать вечером? Ждать, когда тебя арестуют?

Макс внимательно посмотрел на него, взгляд его был непреклонен. Жюстин затаил дыхание. Затем Макс слегка кивнул:

– Хорошо.

Жюстин обнял отца и прижался головой к его груди, затем резко отскочил.

– У нас мало времени. Мы не можем воспользоваться главной дорогой…

– Другого пути нет, – возразил Макс. – Сейчас все дороги размыты и превратились в сплошную грязь. – Он быстрым шагом направился к выходу. Жюстин бросился за ним.

Рене Сажесс Дюбуа сидела одна в гостиной с запечатанным письмом на коленях, глядя на него покрасневшими глазами. Оно было адресовано Максимилиану Волерану. Она помнила, как Этьен писал его в ночь перед дуэлью. Он сам запечатал его, решительно отказавшись сообщить содержание. Он попросил отдать это письмо Максимилиану, если Волеран убьет его.

Рене никак не могла понять, почему Волеран пощадил Этьена, почему закончил дуэль без настоящего кровопролития. Этьен часто упоминал об этом после дуэли, казалось, еще больше презирая Макса.

Рене неоднократно пыталась вернуть письмо Этьену, но он каждый раз настаивал, чтобы она оставила его у себя с тем же поручением. Он хотел, чтобы после его смерти сестра вручила письмо Максимилиану.

Но Рене не могла сделать этого. Несмотря на обещание, она не в силах встретиться лицом к лицу с убийцей ее брата.

– Прости меня, Этьен, – прошептала она. – Я не могу. – Заплакав, она уронила письмо на пол и сгорбилась от горя.

После продолжительных рыданий Рене взяла себя в руки. Ее взгляд снова упал на письмо. Что мог Этьен написать там? Каковы его истинные чувства к человеку, который был его другом, затем сделался врагом и в конечном счете стал убийцей? Наклонившись, Рене подняла письмо и сломала красную сургучную печать.

Она начала читать письмо, вытирая пальцами слезы, бегущие по щекам. Первую страницу трудно было понять. Нахмурившись, она приступила ко второй.

– О нет! – прошептала Ренэ, и письмо задрожало в ее руке. – Этьен… как же так?

Уже начало темнеть. Жюстин и Макс двигались верхом по пустынной, окутанной туманом дороге. Они не обмолвились ни единым словом с того момента, как покинули плантацию. Макс так и не мог понять, что заставило его поехать в город с Жюстином. Если даже им чудом удастся добраться и его не арестуют, что дальше? Он ничего не добьется, поговорив с братом, который сейчас, вероятно, настолько пьян, что не сможет связать и пары слов.