Колесо Фортуны

— Я сейчас, — сказал он.

Он нырнул в кафетерий, взял с раздачи пару бумажных стаканчиков и наполовину наполнил их льдом. Кассирша смотрела на него со скучающим безразличием. Он улыбнулся ей, радуясь, что достаточно знаком с такими зданиями, где ему, однако, никогда не придется находиться в качестве ученика. Никто не станет его здесь ничему учить.

— Спасибо, — сказал он и направился обратно в фойе, где дал один из стаканчиков девушке.

Она заглянула в стаканчик и озадаченно посмотрела на Питера.

— Со льдом вкуснее, — сказал он, наполняя свой стаканчик из фонтанчика. — И вообще, из стаканчика можно сделать настоящий большой глоток. Легче напиться.

— О! — Она повторила его действие. Он присел на покрытую ковром скамейку, которая вырастала из пола, словно гриб, и стал медленно пить воду, наблюдая за девушкой. Она тут же села рядом и углубилась в созерцание воды в стаканчике.

— Меня зовут Питер, — сказал он. Хорошо, что Арт остался снаружи. У Арта всегда есть стратегия. План атаки. Методика, помогающая вывести женщину из равновесия и не мешкая перейти к действиям.

Иногда Питер пытался играть в тайные игры Арта, но результаты его не удовлетворяли. Это было все равно что жульничать в покере. Гораздо интереснее гадать, какие карты выпали партнеру, и проверить в игре свою правоту, чем подсматривать в чужие карты, хотя Арт утверждал, что жульничество дает особое, ни с чем не сравнимое возбуждение. У Питера же это вызывало лишь боль в желудке. Арт говорил, что это со временем пройдет, но у Питера не было желания преодолевать себя.

Стратегия Арта предполагала одинаковый подход к любому человеку и любой ситуации. Питеру же нравилось находить во всем нечто неповторимое.

— Сильвия, — сказала сиреневая девушка после небольшой паузы.

— Мне понравилась твоя бабочка, — сказал он.

Быстрый взгляд из-под ресниц. Маленький глоток из стакана.

— Похоже, будто она вот-вот взлетит, — сказал он. — Вот было бы странно! Нечто такое большое — и летает. Больше пеликана, больше сарыча. Даже, наверное, страшно. Но все-таки она выглядит так, словно может спрыгнуть со стены и улететь. Только она тогда с голоду подохнет. Где она такие большие цветы возьмет?

— Ой, я не хотела бы ее оживить, — сказала Сильвия. — Это было бы жестоко.

«Ага, — подумал он. — Она со странностями. Действуй дальше».

— Ну ладно, пусть остается на стене и всех удивляет, — сказал он. — Наверное, так лучше.

— Она для того, чтобы просто смотреть на нее, — сказала Сильвия.

— Тебя должны назначить ответственной за проект. Ты рисуешь лучше других.

— Ой, нет, — сказала она. — Не хочу ни за что отвечать.

— Правда? — Он всегда мечтал отвечать за что-нибудь. Только не в «Фанк Контрэкторс». Они с Артом работали в этой фирме, откладывая деньги на незабываемый отдых, который, может быть, и не отложится у них в памяти, хотя они часто говорили о нем и строили планы за пивом или за игрой воскресными вечерами.

Они с Артом осели после сумасшествия шестидесятых. Оба избежали Вьетнама: после того как Люк там погиб, Питер получил белый билет как единственный выживший сын, а Арт — из-за шумов в сердце. После окончания школы оба несколько лет бродяжничали, не примыкая к хиппи, но общаясь с их окружением. Путешествовали. Смотрели. Тусовались. Жили на гроши, не задумываясь о будущем.

Теперь им было под тридцать, и, хотя они уже год работали на «Фанк Контрэкторс», оба были в самом низу служебной лестницы. Служебная лестница! Черт,он думает, как старикашка. Черт!

Опасение превратиться в собственного папашу преследовало его все эти годы, но как раз теперь-то он перестал об этом беспокоиться. Приходилось быть реалистичным. Строить планы. Ему не улыбалось и в пятьдесят жить в однокомнатной квартире, где есть только груда грязных тарелок, телевизор да холодильник, полный пива, и ходить на работу, где другие будут им помыкать. Не хотелось представлять свое будущее дорожкой, идущей под уклон. Когда-нибудь, планировал Питер, он возглавит большую команду. Или, еще лучше, свой собственный бизнес. Просто чтобы никто не говорил ему, что делать.

— Нет, — Сильвия покачала головой. — Не хочу ни за что отвечать. Нет.

Ну а он не собирался всю жизнь выполнять команды. Сейчас рядом с ним сидело существо, которое не хотело говорить ему, что надо делать. Он улыбнулся ей и отпил воды. Она улыбнулась в ответ, и это полностью изменило ее лицо. С заблестевшими глазами оно сделалось красивым. К Питеру вернулось предчувствие, что Сильвия станет важным этапом в его жизни.

Он спросил: «Послушай, у тебя есть планы на вечер?»

— Что? — Ее глаза округлились, словно ее загипнотизировали.

Ее так легко испугать. Может быть, предчувствие его обманывает. Ему не нравилось терроризировать людей, как это делает Арт, как делал его старший братец. Можно просто допить воду, вернуться к работе и оставить бедного маленького кролика в покое.

Проиграть пари, не ответить на вызов, плюнуть на него. Упустить это кипящее, жгучее чувство, будто вот-вот что-то случится, что-то изменится.

— Я сегодня освобожусь рано, — сказал он. — Можем пойти в ресторан. Ты вегетарианка? На набережной открылось хорошее местечко.

Она моргнула. «Брось это дело, Верру», — подумал он.

Она подняла палец и дотронулась до его подбородка. Он почувствовал странное тепло, разбегающееся по всему телу, солнечный свет под кожей. Наплыв необычных смутных образов, ощущение холодной земли, давящей на спину, вкус карамели. Он содрогнулся.

— Ой, — сказала она, поднимая брови. — Ой, нет. Ой. Ладно. — И вновь болезненное выражение промелькнуло у нее на лице и исчезло.

Он нарвал маргариток с газона на заброшенном участке возле дома Сильвии, и их короткие стебельки намочили его руку соком. Белые лепестки, отороченные розовым, напомнили ее платье и бледность ее лица, которая не исчезла даже после многочасовой работы на солнце.

Арт уговаривал его выбросить ее из головы.

— Она слишком тощая. Ты об нее поцарапаешься. Разве это весело?

— Послушай, приятель, ты ведь платишь за это, — сказал Питер, вытягивая руку и алчным жестом потирая большой палец об указательный и средний.

— Что ты там с ней делал в этом здании? Она была такая испуганная, когда вы вышли.

— Ничего.

— Лучше не ври.

— Я назначил ей свидание, и она согласилась. Мы ведь на это спорили?

Арт посмотрел на него.

— Откуда мне знать, что она согласилась? Ты можешь просто уйти из дому и сказать, что был на свидании.

Питер вздохнул. Арт не доверял ему с тех самых пор, как Питер одновременно пригласил двух его девушек в квартиру, которую они с Артом снимали на двоих. Это случилось год назад. После того как Арт набросился на него с упреками, Питер решил больше не обращать внимания на его вранье. Вмешиваться в личную жизнь Арта себе дороже. А девушки должны сами о себе заботиться.

Но теперь затянувшаяся недоверчивость Арта усложняла обстановку.

— Иди за мной, — сказал Питер. — Смотри.

Нахмурившись, Арт вручил ему двадцатку. Они доехали на такси до улицы, где жила Сильвия. Питер остановил машину за квартал до ее дома и пошел дальше по тротуару, оглядываясь вокруг и задумываясь, не является ли весь этот вечер ошибкой — недоверчивый друг, крадущийся следом, странноватая девушка, поджидающая — возможно — прямо за дверью, чья нервозность, наверное, выросла за целый день до предела.

Потом он увидел маргаритки на лужайке и вспомнил об огромной бабочке, которую раскрашивала Сильвия «для того, чтобы просто смотреть на нее». Он нарвал букетик. Взглянул на Арта, затем на мятый листок бумаги, извлеченный из бумажника. Калиенте 1390, квартира В. Здание было слепяще белым, глинобитный дом в испанском стиле, с плоской крышей и толстыми стенами. Дверь квартиры В была выкрашена в темно-зеленый цвет; краска местами облупилась, под ней проступало мореное дерево.

Он постучал.

Теперь на ней были сандалии, светло-зеленое платье и тонкий черный жакет поверх него. Никакой косметики. Возможно, она расчесала волосы, но это нельзя было сказать с уверенностью. Лицо ее было слишком бледным.