Страница 83 из 89
Зов прозвучал тихо, шел он откуда-то из глубины. Потом повторился, усиленный эхом.
— Пьер-Мари… Пьер-Мари…
Убежденный, что его неуемное богохульство вызвало гнев мертвецов, ПМ уже приготовился увидеть вылезающую из гробниц армию теней-мстителей, когда голос пробормотал:
— Пошевеливайся… Пьер-Мари…
Сбитый с толку, он повернулся к проходу, ведущему на лестницу.
Тишина вернулась в жилище, разоренное взрывом. Легкое облако оседавшей пыли давало ощущение конца света — унылого и опустошенного.
Плоский экран сорвался с крепления и криво свисал, стекло его украшала звездообразная трещина. Шторы, закрывавшие дверные проемы, были сорваны, являя глазам фанатичные искания Акселя и его дьявольский план.
Первый взгляд Мари предназначался Лукасу, который уже поднимался, целый и невредимый.
Второй — Кристиану, лежавшему ничком на полу. На спине его поблескивали осколки стекла.
Впервые Лукас не выказал раздражения, увидев, как его жена поспешила к шкиперу. Кристиан хорошо знал, на что шел, помогая Мари вызволить его, но он видел во всем этом лишь средство впоследствии легче отнять ее у него. Лукас не боялся этого соперничества, он даже находил его здоровым по сравнению с действиями своего близнеца, который наводил на него ужас своей двойственностью и непредсказуемостью.
Мари встала на колени подле Кристиана, медленно приходившего в себя, она хотела убедиться, что с ним все в порядке, Лукас же подошел к Акселю.
Он молча смотрел на своего двойника, на несколько дней занявшего его место рядом с Мари. Волна страдания накатила на него.
Другой угадал это и зло улыбнулся.
— Она всегда знала, что я — не ты, — процедил он сквозь зубы.
Последовал сильный удар ногой по ребрам.
Несмотря на боль, близнец даже не вскрикнул, но на лбу его выступила испарина.
Он кивнул на шлюзовую камеру, отныне заполненную грудой камней, через которые невозможно пробраться.
— На этот раз больше нет другого выхода, мы все здесь постепенно подохнем. Жаль, у меня были другие планы в отношении Мари…
Лукас всей тяжестью наступил ногой на его рану на плече. Капли пота прилепили каштановые пряди ко лбу Акселя, и рот его открылся в безумном дьявольском смехе.
Лукас закрыл глаза, ища в себе силы сдержаться, когда вошел Кристиан с большим рулоном скотча в руке.
Он крепко заклеил рот Акселя, и смех понемногу затих.
Потом он связал ему руки и ноги и привязал к ножке кушетки, одновременно говоря о башне, до которой они, без сомнения, смогут дойти по шахтным галереям.
Лукас покачал головой:
— Я нашел эту дорогу, но там опять тупик. Даже если нам удастся спуститься на тридцать метров по вертикали, не разбившись на рифах, невозможно достичь острова вплавь. Течение слишком сильное, и мы быстро окажемся в открытом море.
— Останься мы здесь, никто не придет нам на помощь.
— Мать Клеманс или сестра Анжела появляются здесь ежедневно. Они…
— Они мертвы.
Лицо Лукаса побледнело, когда он узнал, что Луиза тоже убита. Клеманс, Элен, Луиза… Аксель устранил всех, кто что-либо знал… И сами они были приговорены принять смерть здесь.
Мари вывела его из заблуждения.
— Есть кое-кто другой, которому все известно, — тихо сказала она. — Он сделает все, чтобы вытащить нас отсюда.
Недоверчивая улыбка тронула губы Лукаса.
— Если ты рассчитываешь на Ангуса…
— Я говорю о Райане.
Она содрогнулась от взгляда, которым одарил ее муж, и поняла, что должна выложить все доводы до последнего, чтобы он простил ей ее тайну.
Снаряжение Мари для погружения было сложено в сухом углу грота. Сидя рядом, она нервно очищала детендер. Он молча выслушал ее, пока она рассказывала о произошедшем после погружения в озеро. Перебил он ее только один раз, чтобы напомнить об Элен. Но весьма зыбкая надежда, что Аксель солгал ему, чтобы заставить страдать, рухнула под тяжестью неприкрытости горя Мари.
Она только подтвердила ему, что его мать умерла, мимоходом заметив, что речь шла о «самоубийстве», организованном близнецом.
Об Акселе, занявшем место Лукаса при Мари, они не говорили. Это была запретная тема, к которой рано или поздно они вернутся. Сознательно и он, и она старательно откладывали это на потом.
Лукас был мрачен, как стоячая вода в водоеме.
То, что он мог позволить себя дурачить какому-то Эдварду Салливану, это еще можно пережить. Но то, что даже Бреа знал о присутствии на острове Райана, было крайне неприятно, выводило его из равновесия.
Когда думала она сказать ему правду? Когда-нибудь?
— Как полицейский ты никогда не согласился бы закрыть глаза. А как муж ты постарался бы это сделать, и тогда…
— Тогда ты предпочла избавить меня от выбора, — сухо заключил он.
Он прислонился спиной к противоположной стене грота, скрестил на груди руки, держась на расстоянии в полном смысле слова.
— Как можешь ты доверять своему отцу, Мари? Он лгун и убийца!
Она напомнила о провале, в который чуть было не упала, и об озере, где она чудом избежала смерти, без него…
Он пожал плечами и согласился, что с этой точки зрения Райан безупречен.
— Как могу я иметь на него зуб, раз он спас тебе жизнь?
Оторвавшись от стены, он подошел к водоему, опустился на колени и, зачерпнув ладонью воду, ополоснул лицо. Потом он какое-то время оставался в том же положении, глядя на свое отражение.
Глухим голосом он вкратце поведал, что узнал от Акселя об обстоятельствах их рождения.
— Как она могла так поступить? Моя мать… Как она могла оставить двух других сыновей в этом мерзком месте? Как могла она обречь их на забвение?
— Может быть, она не знала об их существовании? — предположила Мари, с облегчением почувствовав себя на своей, более надежной территории, имеющей отношение к расследованию.
— Ты хочешь сказать, что мой полоумный отец, король оплодотворения in vitro,[7] использовал ее без ее ведома?
— Аксель застрелил Луизу, чтобы она не открыла мне точное содержание работ Рейно.
Он наморщил лоб, задумался. Ему тоже нужна была передышка перед выдвижением другой гипотезы.
— Моя мать не была сильной женщиной. Но все же она огнем уничтожила лабораторию и хотела сбежать с острова.
Он взглянул на Мари и кивнул:
— Ты права, она, должно быть, обнаружила что-то очень ужасное, чтобы дойти до этого.
Он вдруг прервался, почувствовав легкое недомогание.
— По словам Луизы, я был там. Почему же я ничего не помню? Почему? Мне было почти шесть лет! Я должен помнить!
— Твои кровотечения из носа, как только ты вступил на остров… Это свидетельство пережитой тобой когда-то травмы. Луиза сказала, что у тебя кровь пошла носом, когда твоя мать привела тебя в замок в тот вечер. Все виденное тобой сохранилось в каких-то закоулках детской памяти.
— Если ты так говоришь…
Она подошла к нему и тихо продолжила:
— У меня было видение, Лукас. Несколько раз. Впервые это случилось у въезда на остров Химер, когда ты упал с лошади. Во второй раз у озера… Я не понимала тогда причин этих ужасающих картин, пока Луиза мне не сказала. Эти видения были не моими, а твоими. Знаю, это не укладывается в разумные рамки, да и ты ни во что такое не веришь, но я воспринимала их через тебя. Кстати, они прекратились, как только…
Ей не нужно было заканчивать фразу, он и так знал, что последует дальше: видения прекратились, как только близнец занял его место.
— Почему ты мне ничего не говорила? Чтобы еще раз пощадить меня? Как ты это делаешь, тщательно избегая произносить имя Акселя?
Его лихорадочно возбужденные глаза остановились на ней, и взгляд их проник ей в самую душу немым, настойчивым вопросом, задать который тем не менее у него не было желания.
Краска залила лицо Мари. Чувство вины было столь велико, что ему лучше бы уж ослепнуть, лишь бы не видеть ее. Однако Лукас не отрывал от нее взгляда.
7
В стекле (лат.). Технология выполнения экспериментов, когда опыты проводятся в пробирке.