Страница 69 из 89
Мужчина вздохнул.
— Эрик Табарли тоже был таким…
— Но море вчера было спокойно, и ночь звездная!
Владелец парусника сделал уклончивый жест.
— Не знаю, как это случилось. Обломки видели с одного рыболовного судна, в открытом море…
Запинаясь, она опять побормотала, что такого не может быть, и быстро ушла. Зазвонил ее мобильник. Лукас. Она не ответила.
В пароходстве, увы, подтвердили плохую весть. Спасательные катера с рассвета рыскали в том месте, но из-за ухудшения погодных условий прекратили поиски.
— Очень уж сильное течение в секторе, где затонула шхуна. Почти нет шансов найти ее…
Мари долго стояла на конце мола, устремив глаза в безбрежную морскую даль, не замечая начавшегося дождя. Дождевые капли смешивались со слезами, стекающими по ее щекам.
О, как сожалела она о том, что велела ему уехать. И как же досадовала на него за то, что он ее послушался.
Мобильник снова зазвонил — Лукас был нетерпелив.
Она глубоко вздохнула, нажала кнопку и коротко сказала, что сейчас приедет.
Согласно инструкциям Мари Броди продолжал копаться в жизни сестер монастыря.
— Он узнал, что после смерти Жака Рейно именно его сестра Тереза — мать Клеманс, если вам угодно, — унаследовала фамильное состояние, — подвел итог Ангус. — Так себе, пустячок… Какая-то сотня миллионов франков в золотых слитках.
Мари вскочила. Сто миллионов франков в золоте, в 1968 году…
— Это тебе ничего не напоминает? — спросила она Лукаса.
Ответом ей было легкое поднятие бровей.
— Что именно?
«Да, что именно!» — чуть не закричала она, пораженная тем, что он мог позабыть то, что легло в основание дела на Лендсене. Но продолжала:
— Девичья фамилия матери Терезы и Жака Рейно, случайно, не Хостье?
Ангус подтвердил, но тут же спросил:
— Я что-то прозевал?
— Ограбление банка Хостье в мае 1968 года. Сто миллионов франков в золотых слитках. Удирая с этой добычей, Мэри Салливан и ее братья потерпели кораблекрушение близ Лендсена.
— Черт побери! — гневно возмутился ирландец.
Он повернул голову на сухой шелестящий звук. Лукас смял свой картонный стаканчик для кофе и бросил его в корзину для мусора. Он был мертвенно бледен.
— Как я мог позабыть об этом?
Ответ был только один, и Мари отложила его на потом. И не только потому, что она ухватилась за кончик ниточки и хотела распутать клубок.
— Не случайно они обчистили этот банк, а не другой. Они знали, что найдут в его сейфах. Была информация…
— От кого? — нахмурился Ангус.
— Мэри. Думаю, она уже была беременной, когда отец заточил ее в монастырь, в то время когда она собиралась убежать с Райаном.
По мере рассуждения все становилось на свои места в новом свете.
— Именно там она познакомилась с маленьким Пьером. Лишенный материнской любви, мальчик привязался к ней. Возможно, поэтому она дала ему прядь своих волос, прежде чем сбежать…
Вывод напрашивался сам: мать Клеманс лгала. И ей было известно еще многое, о чем она предпочитала молчать.
— Я должен пойти туда, — сказал Лукас.
— Допрашивать ее? Мы пойдем вместе.
Он как-то странно взглянул на нее.
— Разве ты забыла, что тело моей матери увозят на пароме меньше чем через час?
Она прикусила губу.
— Нет, конечно, нет, — не совсем чистосердечно призналась она. — Я имела в виду, что мы пойдем туда после.
— Я все-таки решил сопровождать отца. Не могу оставить его одного в этой печальной поездке. Вернусь с первым же паромом.
Зеленые глаза потемнели, предвещая бурю. Ангус спросил себя, не пора ли пойти разузнать о результатах розыска Эдварда Салливана, и тихонечко удалился.
— Можно было и поговорить… — пробормотала Мари.
— Не думаю, чтобы ты возражала.
— Да не об этом речь, а…
— Извини, но у меня действительно нет времени выслушивать твои упреки.
Тон был резкий.
Лукас взял свою куртку, добавив, что должен зайти за отцом, и уже выходил, когда она его окликнула. Ее глаза сверкали от смеси горя и гнева.
— Согласна, я позабыла время отплытия парома, но это не причина, чтобы так со мной обращаться.
Черты Лукаса разгладились.
— Я что-то совсем запутался. Жаль. Но мне и вправду надо уехать.
— Разумеется. Я поеду с тобой во Францию и…
— Ты совсем не обязана.
— При чем здесь обязательства? Я хочу быть с тобой, вот и все.
— А если мне хочется побыть одному… Ты можешь это понять, нет?
Нет, она не понимала. Но ей не хотелось обострений, и она согласилась.
— Я вернусь завтра утром. Обещай мне не ходить к Клеманс.
Она не поверила своим ушам. Лукас, опытный полицейский, просит ее отложить допрос, который может оказаться решающим?
— Речь идет о моем близнеце, Мари. О моей жизни. Я хочу быть там.
Она увидела его почти умоляющее лицо, почти страдальческое.
И дала согласие.
Губы Лукаса коснулись ее губ. Они были холодными.
«Поцелуй Иуды», — с дрожью подумала она, глядя, как он удаляется.
Автоматические двери сдвинулись за ним.
А глаза Мари уже устремились к мусорной корзине, куда Лукас недавно бросил смятый стаканчик.
Ей заранее было неприятно то, что она собиралась сделать, но другого варианта она не видела.
Убедившись, что никто не обращает на нее внимания, Мари двумя пальцами достала стакан и незаметно положила его в пластиковый пакетик.
Машина жандармерии остановилась возле одиноко стоящего на берегу океана бельведера. Ностальгическая улыбка тронула губы Райана.
— Вот здесь я встречался с Мэри, когда нам хотелось побыть одним на всем белом свете…
С кульминационного пункта открывалась панорама части острова. Как и на дороги, ведущие в город. Невозможно добраться до него незамеченным.
И не случайно он привел ее в это место.
Мари едва отъехала от здания жандармерии, как за ее спиной послышался голос Райана.
— Езжай в сторону моря, — произнес он. — Покажу тебе спокойное местечко, мне нужно с тобой поговорить.
Она попыталась увидеть его в зеркале заднего вида, но усмотрела лишь макушку: он съежился на полу перед задним сиденьем.
— Гони, — повторил он.
Она в упор посмотрела на него и холодно положила конец начинающимся ностальгическим воспоминаниям:
— Я слушаю тебя.
— То, что я скажу, не так приятно, и, надеюсь, ты простишь меня.
— Избавь меня от преамбул, — сухо приказала она.
Он слегка пожал плечами.
— Жак Рейно, отец Лукаса, является сыном Мадлен Рейно, урожденной Хостье. Банк Хостье, — уточнил он, не сводя с нее глаз.
Она даже не моргнула. Он удивился.
— Ты знала это?
— Вопрос: с каких пор ты это знаешь? — быстро спросила она.
— Со вчерашнего вечера… Но я не мог встретиться с тобой, — быстро добавил он, видя, как она хмурится. — У меня были кое-какие… затруднения.
— Если это все…
Она поворачивалась, когда он удержал ее.
— Где Лукас?
Узнав, что полицейский отбывает на пароме во Францию, Райан немного расслабился.
— Мы получаем небольшую передышку.
— Не нравится мне, что стоит за этими словами…
— Открой глаза, Мари. Он единственный наследник фамилии Хостье, так как у Терезы не было детей и к тому же она отказалась от денег, когда приняла постриг. У Лукаса есть мотив… Золото.
— Он ничего не знает о своей настоящей родне! — громко запротестовала она.
— Это он тебе сказал. А если это неправда, Мари? Если он всегда знал, что Элен была Франсуазой Рейно?
— Нет… нет… это невозможно.
Он успокаивающе поднял руки:
— Ладно, согласен, тогда будем считать, что это всего лишь гипотеза. Еще до дела на Лендсене Лукас случайно узнает, что ограбление банка Хостье, из-за которого он лишается наследства в сто миллионов франков в золоте, — дело рук братьев Салливан. Он полицейский, он расследует, узнает, что они потерпели кораблекрушение у Лендсена, и, рассуждая, как и я, догадается об обогащении некоторых семей…