Страница 3 из 89
Чуть дальше, в открытом море, сторожевым постом возвышалась каменная башня, окруженная рифами. Если верить путеводителю, это были остатки средневековой крепости, возведенной Даной, первой кельтской королевой, больше известной как Алая Королева — отчасти из-за кроваво-красного цвета ее платьев, отчасти по причине ее жестокости.
— В сказках принц кладет к ногам любимой свое королевство, — пошутил Лукас, — а не наоборот.
Но Мари уловила в его словах нотку сожаления. Однако эти земли были ей дороги лишь потому, что до нее по ним ступала нога ее матери. И ничем более.
— Тебе я обязана тем, что я здесь, — нежно сказала она. — Спасибо, что заставил меня согласиться.
— Ты и вправду не жалеешь? — спросил Лукас.
Ее с самого начала очаровали его ореховые глаза, нежно-ироничный взгляд, которым он взирал на мир, вещи и людей. Правда, вначале он иногда раздражал ее философским складом ума, в котором находилось место особому отношению к различным верованиям и суевериям. Однако Лукаса и Мари объединяла общая страсть — любовь к выбранной профессии полицейских. Ну и взаимная любовь, конечно. Для Мари это было чудом, для него — очевидностью. Хотя они и прожили вместе год, все сведения о Лукасе она почерпнула от его отца, Марка Ферсена, и немножко от его матери, Элен, делившейся своими воспоминаниями, когда болезнь Альцгеймера на время отпускала ее.
Лукас шутил, что Мари знала о нем только лучшее, а о худшем узнать никогда не поздно.
Пока молодая женщина была непоколебимо уверена в том, что этот мужчина имеет над ней власть, заставляя терять голову, и завтра она станет его женой.
Она наградила его лучезарной улыбкой.
— Ты был прав. В Лендсене невозможно вступать в брак — там слишком много призраков прошлого.
Чтобы не дать мрачным воспоминаниям испортить эти мгновения, она резко пришпорила лошадь, галопом направив ее по пологому скату к перешейку.
Тяжелые тучи нависали над островом. Лошадь Лукаса, обогнав Мари, неожиданно вздыбилась. Сброшенный с седла, Лукас пролетел по воздуху и с размаху упал на влажный песок. Смех застрял в горле Мари, когда она увидела неподвижное тело. Она быстро соскочила с седла и бросилась к нему. Ее испугали его застывший взгляд и мертвенная бледность.
— Ты ушибся? Ответь мне, Лукас! Лукас! ЛУКАС!
Охваченная тревогой, она сильно встряхнула его и облегченно вздохнула, увидев, как сходит бледность с лица и оживают зрачки.
Мари помогла Лукасу подняться. Он не был ранен, вот разве что самолюбие… А еще вывалянная в песке одежда.
Лукас посмотрел на небо.
— Гениально… Похоже, сейчас разверзнутся хляби…
Мари спросила себя, что могло так напугать лошадь, чтобы она вдруг встала на дыбы, и в поисках ответа осмотрелась.
От перешейка, петляя и пропадая в кустарниках, вела каменистая дорожка, вырубленная в скале. На прямоугольнике отсыревшей фанеры, прикрепленной к ней, можно было разобрать надпись: «ЧАСТНОЕ ВЛАДЕНИЕ. ВХОД ЗАПРЕЩЕН».
Взгляд Мари переместился на два вертикально стоящих гранитных монолита, охранявших доступ. Менгиры поросли мхом, почему-то не тронувшим бороздки глубоко высеченного орнамента на каменном фронтоне, представлявшим собой три спирали с заостренными концами, обвивающими единый центр. Молодой бретонке такой мотив был давно знаком — в данном случае речь шла об одном из символических знаков явно кельтского происхождения. Точно таких ей не доводилось видеть, и назначение его ей было неизвестно, но зато она знала, что направленная вправо спираль была символом безмятежности, спокойствия, а направленная влево означала порчу, плохое. Здесь же у всех спиралей было левое направление.
Дрожь пробежала по ее телу.
Охваченная внезапным желанием покинуть это место, Мари повернулась к Лукасу и заметила, что тот тоже дрожит. Она обняла его, прижалась всем телом, чтобы согреть. И тут ей послышался глухой, тоскливый звук колоколов, шедший из глубины островка. Вдруг возникшее видение было для нее как удар хлыста: перед ее расширенными глазами океан и островок исчезли в пламени гигантского костра. Из глубины извивающихся красноватых языков пламени вздымался отчаянный женский крик. Потом видение взорвалось, взметнув мириады искр и водяных брызг.
Первые капли дождя вывели молодую женщину из оцепенения.
— Что с тобой? — Лукас смотрел на нее с озабоченным видом.
Мари тряхнула головой, выныривая из состояния, которое она не смогла бы описать — настолько все было стремительным и необъяснимым. Она приготовилась было успокоить жениха, но от сухого восклицания они застыли на месте.
— Надеюсь, вы умеете плавать!
Молодые люди одновременно обернулись и увидели приближающегося всадника. Это был Фрэнк Салливан, сын Эдварда.
— Море здесь поднимается со скоростью скачущей галопом лошади. Минут через тридцать тут будет трехметровый слой воды с мощными течениями, так что поторапливайтесь!
Опьянев от скачки, ни Лукас, ни Мари не обратили внимания на прилив, безжалостно затапливающий песчаную косу, которая связывала их с Киллмором.
Фрэнк уже повернул лошадь, но Мари остановила его вопросом:
— Кому принадлежит этот островок?
— Химерам, — иронично бросил он и, увидев выражение ее лица, разразился смехом. — Ладно уж… Монахиням монастыря. Наша семья подарила его им в конце шестидесятых.
Мари отметила, что колокола замолчали. Фрэнк с вожделением уставился на нее, когда она садилась в седло.
— Я наблюдал за вашей скачкой. Недурно… Если еще раз захотите посетить остров, я с удовольствием сопровожу вас, так будет безопасней.
Этот тип начал действовать Лукасу на нервы.
— Я не виноват, что моя лошадь встала на дыбы! — пробурчал он.
— Виноват всегда упавший. Должно быть, ее чем-то напугали.
Мари предпочла прервать начавшуюся перепалку:
— Эти знаки на менгирах… Что они обозначают?
— Это эмблема Даны, Алой Королевы.
— Она жила здесь?
Фрэнк ухмыльнулся и ответил, почему-то не спуская глаз с Лукаса:
— Нет, она довольствовалась тем, что ссылала сюда неугодных… Увидимся дома, — бросил он Мари и пришпорил лошадь, с умыслом заставив ту ударить копытами по воде так, чтобы забрызгать Лукаса.
— Паяц! — процедил сыщик сквозь зубы.
Мари не приняла вызов, провожая глазами всадника, любуясь его посадкой — он словно слился с лошадью, и создавалась иллюзия скачки по морю, волнующимся покрывалом накрывающему перешеек.
Решительно остров Химер оправдывал свое название.
— Жаль пропускать такое зрелище, но я, кажется, отсырела, — произнесла Мари и помчалась вслед за Лукасом.
Ветер стих, оставив вместо себя тяжелые черные тучи, остановившиеся над островом и погрузившие его в полумрак, в котором березовый лес вдруг стал напоминать армию воинов, а простые бледные расплывчатые силуэты были похожи на процессию призраков. Они шли друг за другом, изо всех сил стараясь не потревожить тишину. После них на влажной песчаной почве береговой полосы оставались отпечатки медленных, размеренных шагов.
Вода озера была удивительно неподвижной, поблескивающей отражающими лунный свет черными чешуйками, и, казалось, ничто живое не должно нарушить ее покой.
Легенда гласила, что в полнолуние колокольня древней часовни показывалась из воды, как статуэтка, и достаточно было протянуть руку, чтобы дотронуться до нее.
Когда странный кортеж исчезал под покровом пышной листвы, от расплывчатого свечения, идущего из глубины, на поверхности возникала едва уловимая зыбь, легкое дрожание, усиливающееся по мере того, как явственнее становился свет. Одновременно под водой появлялись два отдающих зеленым гало,[3] подобные двум глазам, взирающим из бездны. Они уже достигали поверхности, когда вдруг невидимый смерч образовывал на воде концентрические круги.
Через мгновение черная вода в этом месте как бы воспламенялась, являя взору три огненные спирали, вращающиеся влево, что служило знаком появления королевы.
3
Световое кольцо вокруг Солнца или Луны, группа оптических явлений в атмосфере, возникают вследствие преломления и отражения света ледяными кристаллами, образующими перистые облака и туманы.