Любовник леди Софии

Росс, как мог, помогал жене освоиться, успокаивал и подбадривал. Он ни разу не отмахнулся от ее страхов, не высмеивал их, неизменно бывал терпелив и внимателен. Если Софии хотелось с ним о чем-то поговорить, он прерывал свои занятия, какими бы важными те ни были. По вечерам они отправлялись в гости или в театр. Глядя на Росса, другие супруги начинали укорять своих мужей, обвиняя их в полном бесчувствии и пренебрежении их интересами. Все только и говорили о том, как изменился главный судья и как вообще такой серьезный, если даже не суровый, джентльмен вдруг превратился в заботливого и любящего мужа. Софии казалась, что причина произошедшей с Россом перемен проста — прожив столько лет отшельником, он наконец сполна вкусил все прелести семейной жизни. Нет, он не воспринимал их семейное счастье как само собой разумеющееся. Более того, наверное, где-то в потайном уголке души он опасался, что в один прекрасный день может вновь лишиться этого подарка судьбы, как уже когда-то случилось, когда он потерял Элинор.

Супруги частенько наносили визиты в поместье, где присутствовали на вечеринках, пикниках, или же просто совершали прогулки по окрестностям, наслаждаясь свежим воздухом, любуясь зеленью окрестных лугов. Кэтрин Кэннон всегда с радостью принимала у себя гостей, и в летние месяцы ее дом был полон друзей и родственников. Софии нравились эти поездки в Силверхилл-Парк и вылазки на лоно природы. Она быстро нашла общий язык с миссис Кэннон и даже с Айоной. Теперь, когда они нередко проводили время вместе, Айона словно оттаяла, хотя София до сих пор видела грусть, застывшую в глазах золовки. Скорее всего причиной этой вечной меланхолии были отношения с ее ветреным супругом. Айона даже как-то раз призналась Софии, что с тех пор, как его старший брат женился, Мэтью тоже сильно изменился.

— Он был сама галантность, — заметила Айона. Горечь, прозвучавшая в ее голосе, резко контрастировала с ее ангельским личиком. Они с Софией сидели в креслах возле каменной изгороди, увитой плетистой розой, которая в самый разгар лета буйно распустила душистые цветы. Напротив них, за небольшим садом и увитой плющом аркой, простиралась ярко-зеленая лужайка.

Айона рассеянно смотрела куда-то вдаль. Солнечный свет очерчивал ее правильный профиль, играл яркими бликами на ее золотых волосах.

— Из всех молодых людей, что ухаживали за мной, Мэтью показался мне самым привлекательным, самым галантным. Мне так нравилось его чувство юмора, пусть даже слегка злое, не говоря уже о том, какой он красавчик. Мне казалось, что более достойного жениха не найти на всем белом свете, — произнесла Айона и грустно усмехнулась. Она на мгновение умолкла, чтобы сделать глоток лимонада, и, поморщившись, словно все еще ощущая во рту кислый вкус, продолжила: — К сожалению, вскоре я обнаружила, что некоторые мужчины любят только одерживать победы. Стоит им завоевать объект их страстных воздыханий, как они тотчас теряют к нему интерес.

— Верно, — согласилась София, вспомнив Энтони. — Мне встречались такие мужчины.

Айона все так же грустно улыбнулась:

— Конечно, я не единственная, кого постигло разочарование в любви. Разумеется, у меня спокойная и комфортная жизнь. Да и Мэтью не так уж плох, просто на первом месте для него только он сам. Возможно, умей я заманивать его к себе в постель чуть почаще, у нас родился бы ребенок. Для меня это стало бы великим утешением.

— Вот увидишь, это у тебя получится, — с чувством заверила ее София. — Тогда и Мэтью исправится. Сэр Росс говорит, что он отлично справляется со своими новыми обязанностями.

Дело в том, что за несколько недель до этого разговора Росс заставил своего брата регулярно встречаться с управляющим — так младший брат познакомился с бухгалтерскими книгами, ведением сельского хозяйства, налогами и всеми теми утомительными, но, увы, неизбежными делами, которых требует повседневная жизнь поместья. И хотя поначалу Мэтью пытался протестовать, причем довольно бурно, ему ничего другого не оставалось, как подчиниться требованию брата.

Длинным, тщательно ухоженным ногтем Айона сняла пылинку, налипшую на край ее стакана.

— Что ж, если благодаря тебе сэр Росс изменился до неузнаваемости, будем надеяться, что и с моим мужем произойдет то же самое.

— О, я тут ни при чем! — запротестовала София.

— Не надо скромничать! До этого я ни разу не видела сэра Росса таким счастливым. До того как вы с ним поженились, из него было невозможно вытянуть и пары слов. Теперь же его не узнать. Это совершенно другой человек. Ты не поверишь, но до недавнего времени я его даже побаивалась! У него такой взгляд, будто он видит человека насквозь. Ты понимаешь, что я имею в виду.

— Отлично понимаю, — согласилась София с грустной усмешкой.

— А его пресловутое самообладание… Такое впечатление, что он всегда настороже, с кем бы он ни общался. За исключением тебя, конечно. — Айона вздохнула и убрала за ухо золотистую прядь. — Раньше мне всегда казалось, что из двоих братьев мне достался тот, что лучше. Ведь, несмотря на все слабости и недостатки, Мэтью был настоящий, живой человек. Сэр Росс мне казался бездушной машиной. И вот теперь похоже, что мы все ошибались, что на самом деле он совсем другой.

— Нет, бездушной машиной его никак не назовешь, — ответила София, чувствуя, что краснеет.

— Я даже завидую тебе — как прекрасно, когда тебя любит тот, кто не ищет утех в постелях других женщин.

Какое-то время они сидели молча, каждая погрузившись в свои собственные мысли. Где-то среди роз гудел шмель, было слышно, как на кухне слуги гремят посудой. Какие разительные перемены произошли в жизни Софии за последнее время! Еще совсем недавно ей казалось, что больше всего на свете ей хочется одного — выйти замуж за Энтони. Но выйди она тогда за него или за другого мужчину, такого же, как он, сейчас она была бы в положении Айоны — несчастная, разочарованная жена, которую муж не ставит ни во что, без каких-либо надежд на будущее счастье. Слава Богу, подумала она, что Всевышний оставил без внимания ее наивные мольбы, а вместо этого упорно вел к настоящему счастью.

К полудню стало еще жарче, и обитатели особняка, в том числе и гости, решили немного вздремнуть, что было совершенно не в привычках Росса. Сама идея полуденного отдыха в постели была ему чужда и непонятна.

— Пойдем лучше пройдемся, — предложил он Софии.

— Пройдемся? Но ведь все отдыхают в своих комнатах! — удивилась она.

— Отлично, — ответил он довольно, — значит, нам никто не помешает.

София театрально закатила глаза, однако подчинилась и пошла переодеться в самое легкое платье, чтобы потом присоединиться к мужу во время прогулки по окрестным лугам и полям. Они вместе пошли в направлении ближайшего городка, пока наконец вдалеке не замаячил шпиль местной церкви. Вскоре им на пути встретилась каштановая роща, и София предложила передохнуть. Заявив мужу, что у нее устали ноги, она потянула его за собой в тень деревьев.

Росс не стал возражать и сел рядом с женой, обхватив ее за плечи. Ворот его рубашки был расстегнут навстречу приятному, освежающему ветерку. Они сидели вдвоем, разговаривая на разные темы — от серьезных до самых тривиальных. София раньше и представить не могла, что мужчина способен слушать женщину, уважать ее мнение. Росс же слушал ее внимательно, с неподдельным интересом, никогда не высмеивал ее взгляды, даже когда не соглашался с ними.

— Знаешь, — мечтательно произнесла София, положив голову мужу на колени и глядя на широкие листья над головой, — беседовать с тобой даже еще приятнее, чем заниматься любовью.

Росс наклонился к ней, и прядь темных волос упала ему на лоб.

— Это комплимент как собеседнику или упрек мне как любовнику?

София улыбнулась и погладила ему грудь.

— Нет, упреков по этому поводу у меня к тебе нет. Просто я никогда не ожидала, что с мужем можно беседовать обо всем на свете.

— А что же ты в таком случае ожидала, если не секрет? — спросил Росс. Его явно позабавило ее признание.