Право на жизнь

Послышался рев, и на насыпь выметнулся квадроцикл. Встал, видимо, докладывая по командирскому каналу результаты. Похоже, Хасана они удовлетворили – колонна тронулась, и через несколько минут БТР, идущий в голове, поравнявшись с путником, остановился. Данил, оставив Ахмеда в кабине, выбрался наружу – знакомиться.

Человек отрекомендовался Ивашуровым Игорем Антоновичем и, по его собственным словам, был он… собирателем сказок. Просил Игорь Антонович немного – проехать с колонной дальше на север, километров сто – сто пятьдесят.

– Мне много не надо, – уверял он внимательно глядящего на него Хасана. – Подвезете чуть – и то хорошо. А то ведь далече топать еще, а ноги не казенные. Да и возраст… А километров через полтораста деревенька будет, я как раз туда и направляюсь. Торг там вчера начался, вот и спешу. Поиздержался малость за этот год, у них-то патронов и прикуплю. Да и нож новый нужен, комбез, сапоги скоро каши запросят… Люди там хорошие, я у них не единожды уже гостевал. Можно и на постой остановиться.

– Я слышал о вас, – сказал майор. – Это ведь вы известны как Сказочник?

Ивашуров кивнул.

– Мне говорили, что слов на ветер вы не бросаете, – продолжал майор, пытливо глядя на любопытного человека. – И эти слова я слышал от тех людей, не доверять которым оснований у меня нет.

Сказочник усмехнулся:

– Я и не думал, что стал так широко известен… Десять долгих лет по земле хожу, где только не был, и везде добрую память старался о себе оставлять. Может, потому и помнят?

– Делай добро людям – и оно вернется к тебе, – отозвался Хасан. – С удовольствием вас подбросим. Добрыня, проводи гостя в кунг. С тобой поедет, потеснитесь немного.

– Сделаем, – Данил улыбнулся. – И даже кашей накормим – если сказку расскажет.

Ивашуров, повернувшись, внимательно посмотрел на него.

– А мы с вами, молодой человек, не встречались, кстати? Уж больно лицо ваше мне знакомо…

Добрынин развел руками:

– Не припомню что-то. В Сердобске бывать не доводилось? Может, с караванами проходили?

Брови Ивашурова поползли вверх от удивления:

– Как же, как же… Известный городок! В определенных кругах, конечно… Да вот только не бывал я там лет уже как двадцать с гаком… Так, значит, и там люди выжили? Вот не думал…

– Чем же так знаменит? – заинтересовался Данил. – Маленький городок, провинция…

Игорь Антонович враз посерьезнел:

– Давно это было, молодой человек… Давно – и грузом прошедших лет похоронено. Ни к чему прошлое ворошить…

Повисла неловкая пауза – Данил, похоже, сам того не зная, наступил человеку на больную мозоль.

– Так когда, говорите, деревушка-то будет? – поспешил нарушить паузу Хасан.

– Да тут километров полтораста, может, чуть больше. К вечеру доедем.

– По такой-то дороге?

– Скоро озеро, а от него до Юрьева тракт начинается – рыбаки по нему ездят. Озерцо чистое, без заразы, и рыбы в нем развелось видимо-невидимо. Так что оттуда уже быстро доберемся.

– А вот за эту новость спасибо, – поблагодарил его майор. – Надоело уже ехать – по стиральной доске трястись.

Игорь Антонович Ивашуров и впрямь оказался собирателем сказок. Не первый год бродил он по земле, поднимался аж до Ухты и Архангельска, спускался до Саратова и занимался только одним – собирал и записывал разнообразные леденящие душу истории, сказки, легенды и были, коих у него накопилось уже три толстых тетради исписанных мелким убористым почерком.

– У меня, друзья мои, вообще-то, двойное образование. Вернее, как бы это… полуторное, – рассказывал он, сидя за столом в кунге и уминая за обе щеки холодную кашу с тушенкой. – Сначала я на филологическое поступал. Проучился четыре года и только потом понял, что не мое. Бросил. Хорошо, от армии освобождение было. Помотался год грузчиком да разнорабочим – и в физику ударился… И уж на этом поприще я себя проявил, да… Я, к вашему сведению, ученое звание имею – профессор.

– Почему же вы вдруг сказки решили собирать? – поинтересовался Данил. – Из физиков – да в лирики подались? В смысле – в гуманитарии.

Игорь Антонович печально улыбнулся:

– Да как-то, знаете… Мы с женой тогда в деревеньке под Самарой жили. Условия так себе, еды не хватало, лекарств тоже… Ну и… умерла она, в общем, Света моя… Я совсем уж было цель в жизни потерял. Пить стал, себя совсем забросил… А потом как-то встаю поутру, глянул в зеркало – и такая морда на меня оттуда смотрит… синюшняя, набрякшая – быдло быдлом. Понял я, что еще полгода-год – и совсем загнусь. А тут припомнилось как-то, как в студенческие годы, бывало, на Кавказ ездили, фольклор местный записывать. Ну и решил вот… климат сменить, обстановку, развеяться… Брожу по деревенькам, строчу потихоньку. Решил – как тысячу историй соберу, так найду где-нибудь технику копировальную и отпечатаю. Или перепишу начисто, по старинке. И озаглавлю – «Сказки Апокалипсиса»!

– И зачем вам это? – спросил Семеныч, доброжелательно посматривая на Ивашурова, видимо, учуяв в нем родственную профессорскую душу.

– Как же?! Надо хоть какие-то культурные знания сохранять, не говоря уж о приумножении! Потомки должны знать, что в Темные времена на земле творилось!

– Вы так уверены, что они будут, потомки? А если и будут – думаете, им будет интересно?

– Обязательно будут! – без тени сомнения отозвался Сказочник. – Я придерживаюсь того мнения, что этот… мнэ… откат к средневековью – явление временное. Человечество всенепременно вернется к вершинам! И вот тогда-то ученым-историкам и пригодится мой скромный труд!

– Вашими бы устами… – пробормотал Кубович, сидящий рядом с Ивашуровым. – И много записали уже?

– Больше шести сотен, – скромно ответил Игорь Антонович, но глаза его сияли. Было видно, что сборник – его гордость. – И, заметьте, – ни одной повторяющейся или похожей. Я, знаете ли, делю материал на три категории. Первая – это сказки. Так я называю недостоверные истории, которые произошли с кем-то где-то когда-то и рассказчик слышал о них от внучатой племянницы двоюродной бабушки. Вторая – это те истории, которые произошли непосредственно с самим рассказчиком и были записаны с его слов. Таких, конечно, мало, но попадаются среди них и впрямь несколько жутковатых.

– Ну а третья?

– А третья… – Сказочник замялся было, но продолжал, – в третью категорию я решил записывать случаи, которые произошли лично со мной. Но, увы – за все десять лет странствий ничего сверхъестественного мне так и не повстречалось. Боюсь, эта категория так и останется неоткрытой… Я даже уже начинаю подозревать – не выдумываются ли эти истории долгими зимними вечерами, только лишь для того, чтобы пощекотать друг дружке нервы…

– Могу вас уверить, что это не так, – сказал Данил. – Давайте меняться? Вы расскажете что-нибудь интересное, а потом запишите пару историй, правдивость которых я вам гарантирую.

– Вот все так и говорят, – кивнул, ухмыляясь, Ивашуров. – Хотя – почему бы и нет?

– Тогда объявляю фестиваль сказок открытым, – откидываясь на полку, заявил Семеныч.

Остальные согласно загудели – послушать байку-страшилку всегда интересно, особенно в пути, когда от безделья порой на стену хочется лезть.

– Сказки я вам рассказывать не буду, – вытаскивая из рюкзака на свет объемистую тетрадь и водружая на нос очки, начал Игорь Антонович. – Расскажу историю, которую я слышал от человека, правдивость которого не вызывает у меня никаких сомнений.

– Такие истории на ночь хорошо слушать, – заметил Данил со своей полки. – Жути больше.

– Не огорчайтесь, вечером у нас, вполне возможно, еще будут истории, – пообещал Ивашуров. – А пока… слышали вы о Грибнике? – спросил он, и его голос вдруг неуловимо изменился, потек плавно, обволакивающе, словно стараясь затянуть слушателей внутрь повествования. – Случилось это в одной из деревень, расположенной в восточной части Архангельской области. Места там глухие, тайга сплошь на сотни километров, и по ней селеньица мелкие, заимки разбросаны, избы одиночные да стоянки геологов. Потому люди там живут не то что совсем уж дремучие, но суеверия пышным цветом цветут… И вот в одной из тех деревушек – назовем ее, скажем, Выжгора – история эта и случилась.