Где начинаются мечты

На удивление молодой дворецкий повел Холли к библиотечным апартаментам.

– Апартаментам? – в замешательстве повторила Холли, а дворецкий объяснил, что принадлежащее мистеру Бронсону собрание книг, рукописей, древних фолиантов и карт слишком велико, чтобы храниться в одном помещении. Холли с трудом подавила желание непрестанно вертеть головой. Обе стены коридора были покрыты синим шелком, который усеяли сотни блестящих стеклянных бабочек. По бокам двери, ведущей в библиотеку, висели два рисунка – то был Рембрандт, – каждый из них был дороже самого великолепного из произведений, которыми владели Тейлоры.

Будучи воспитанной в убеждении, что простота окружения сопутствует отдыху и покою, Холли подумала, что здешняя обстановка вряд ли для этого пригодна. Но несмотря на дурной вкус, все тут было так эффектно в своих излишествах, что она не смогла удержаться от улыбки. Вспомнив, что Бронсон начал свою карьеру с кулачных боев, она почувствовала восхищение, граничащее с благоговейным ужасом. Подумать только, как многого может добиться человек!

Дворецкий провел ее в комнату, свет в которую струился с затейливого потолка, застекленного хрусталем. Стены были обиты зеленым бархатом и украшены множеством картин, висящих в три яруса и казавшихся портретами почтенных предков. Бесконечные ряды книжных полок со стеклянными дверцами были заполнены толстенными томами. Как соблазнительно, должно быть, взять один из этих томов, опуститься в такое вот роскошное, удобное кожаное кресло и откинуться на такую вот плюшевую подушку. Проходя мимо блестящего коричневого глобуса, имевшего в диаметре, наверное, не меньше шести футов, Холли остановилась и осторожно потрогала его.

– Я никогда не видела таких библиотек, – произнесла она.

На лице дворецкого, как ни старался он выглядеть равнодушным, все же отразилась гордость.

– Это только библиотечный холл, миледи. Главные помещения еще впереди.

Холли вошла следом за ним в следующую комнату – и остановилась на пороге в изумлении. Ей показалось, что она во дворце. Помещение было слишком великолепным, чтобы принадлежать обычной семье.

– Сколько же здесь книг? – спросила Холли.

– Почти двадцать тысяч томов, полагаю.

– Должно быть, мистер Бронсон любит читать.

– Да нет, миледи, хозяин почти ничего не читает. Но очень любит книги.

Подавив улыбку, Холли прошла дальше. Главная комната библиотечных апартаментов была в три этажа высотой, потолок ее украшали затейливые фрески, изображающие ангелов и прочие райские картины. Блестящий паркетный пол издавал свежий запах пчелиного воска, смешивающийся с запахом кожаных переплетов и пергаментной бумаги, эту композицию приправлял едва уловимый аромат табака. В камине резного зеленого мрамора, куда без труда поместилась бы карета, бушевало пламя. В дальнем конце комнаты стоял такой массивный письменный стол красного дерева, что для перемещения его потребовалось бы, пожалуй, не менее дюжины человек. Когда дворецкий возвестил о прибытии леди Тейлор, человек, сидевший за этим столом, встал.

Хотя Холли, знакомясь со знатью и далее с членами королевской семьи, никогда не теряла хладнокровия, сейчас она немного волновалась. Возможно, причиной тому была репутация мистера Бронсона или великолепие окружающей обстановки. Она немного задохнулась, когда он подошел к ней. Хорошо, что она надела свое лучшее дневное платье – из итальянского шелка кофейного цвета, с высоким воротом, отороченным кружевом цвета ванили, с пышными рукавами, собранными у локтей.

Как он молод, удивилась Холли. Она ожидала увидеть человека сорока – пятидесяти лет. Закери же Бронсон выглядел лет на тридцать. Несмотря на свой элегантный костюм – черный фрак и темно-серые брюки, – он напоминал кота. Он был высокий, ширококостный, и ему явно не хватало аристократического лоска, к которому привыкла Холли. Гриву густых черных волос, свободно падающую на лоб, следовало бы зачесать назад и напомадить, узел галстука был слишком свободным, словно его только что теребили. Бронсон был хорош собой, хотя черты его лица казались резкими, а нос, судя по всему, был сломан. Еще она отметила выдающий силу подбородок, крупный рот и мимические морщинки в уголках глаз, позволяющие надеяться на живое чувство юмора. Встретившись с ним взглядом, Холли ощутила странный укол узнавания. Глаза у него были такими темными и проницательными, что Холли стало не по себе. Наверное, такие глаза должны быть у дьявола – смелые, понимающие…

– Добро пожаловать, леди Холланд. Я не надеялся, что вы придете.

При звуках его голоса Холли замерла. Комната завертелась вокруг нее, и она все силы тратила на то, чтобы сохранить равновесие. Она узнала этот голос. Она узнала бы его и через десять лет. Это был тот самый незнакомец, человек, который разговаривал с ней так нежно и целовал ее так страстно, оставив неизгладимый след в ее памяти. Горячий румянец стыда залил ее щеки. Казалось, что он никогда не сможет снова поднять глаз. Но он молчал, и ей пришлось начать первой.

– Меня почти отговорили, – произнесла она. Ах, если бы она только послушалась родственников и осталась за надежными стенами тейлоровского особняка!

– Могу ли я спросить, почему вы решили согласиться? – Голос его был так вежлив, так мягок, что Холли удивленно посмотрела на него. В темных глазах не было ни намека на насмешку, и это ее успокоило.

Он ее не узнал, решила она с облегчением. Он не знает, что она – та самая женщина, которую он целовал на балу у Бельмонтов. Облизнув сухие губы, она попыталась взять себя в руки.

– Я… на самом деле не знаю. Наверное, любопытство.

Это вызвало у него усмешку.

– Что ж, причина ничем не хуже любой другой.

Он взял ее руку в свои. Его длинные пальцы легли на ее пальчики. Жар его ладони проник сквозь тонкую ткань перчатки. У Холли чуть не закружилась голова от внезапно нахлынувших воспоминаний: какой жар ощутила она в тот вечер на балу у Бельмонтов, как настойчивы были его губы, когда он целовал ее…

Смутившись, она отняла руку.

– Не присесть ли нам? – И Бронсон жестом указал на два кресла в стиле Людовика XIV, стоящих возле чайного стола с мраморной столешницей.

– Да, благодарю вас. – Холли обрадовалась возможности дать отдых своим дрожащим ногам.

Бронсон занял кресло напротив и наклонился вперед.

– Чаю, Ходжес, – приказал он дворецкому, потом снова устремил взгляд на Холли и обезоруживающе улыбнулся:

– Надеюсь, вам повезет, миледи. Закусывать в моем доме – все равно что играть в рулетку.

– В рулетку? – Холли нахмурилась, услышав незнакомое выражение.

– Это такая игра, – объяснил он. – В хороший день моя кухарка неподражаема. А в плохой… о ее бисквит запросто можно сломать зуб.

Холли с облегчением рассмеялась. Ее волнение отчасти улеглось: надо же, Бронсон жалуется на прислугу так же, как это делают обычные люди.

– Конечно, при надлежащем руководстве… – начала она, но внезапно остановилась. Стоит ли давать советы, о которых тебя не просят?

– В моем хозяйстве, миледи, руководить некому. У нас полная анархия, но эту тему я хочу обсудить с вами позже.

Не для этого ли он пригласил ее к себе? Чтобы узнать ее соображения о том, как вести домашнее хозяйство? Разумеется, нет. Он наверняка подозревает, что она – та самая женщина, с которой он нежданно столкнулся на балу у Бельмонтов. Быть может, он играет с ней? Задаст ей сейчас несколько хитроумных вопросов, и она попадется в ловушку.

Если так, то лучшей защитой будет самой начать разговор и все объяснить. Она просто скажет, что в тот вечер он застал ее врасплох и она повела себя совершенно не присущим ей образом.

– Мистер Бронсон, – с трудом произнесла она. – Я должна кое-что с-сказать вам.

– Да? – Он внимательно посмотрел на нее своими черными глазами.

Вдруг Холли показалось нереальным, что она целовала этого огромного мужчину, обнимала, гладила его бритую щеку… За те несколько тайных мгновений, пока продолжалась их встреча, она узнала такую близость, какой не ощущала ни с одним мужчиной, за исключением Джорджа.