Ангел севера

Сверкающие глаза Эммы старательно выискивали отца в толпе гостей.

– Папа сказал, что придет сюда после того, как откроет бал с леди Харкорт. Он пообещал, что на будущий год я могу устроить детский бал прямо здесь. А взрослые будут танцевать в большом зале.

Голос Стоукхерста прозвучал сзади, врываясь в их разговор:

– Пройдет немного времени, и ты будешь танцевать с нами в большом бальном зале.

Эмма круто обернулась на голос отца и приняла эффектную позу.

– Папа, посмотри на меня!

Люк улыбнулся и замер, любуясь ею.

– Боже мой, Эмма! Да ты красавица! Ты превратилась в молодую леди. Хорошенькую шутку сыграла ты со своим старым отцом. – Он протянул руку и привлек дочь к себе. – Ты выглядишь сегодня точь-в-точь как твоя мама, – прошептал он.

– Правда? – заулыбалась Эмма. – Замечательно!

Тася с удовольствием смотрела, как нежно относится Стоукхерст к дочери. Он выглядел таким сильным и элегантным в ловко облегающем фигуру черном фраке и белом жилете.

Внезапно она вспомнила вчерашнюю ночь: блики лунного света на черных волосах, тепло его губ – и задержала дыхание, унимая предательскую дрожь. Словно почувствовав ее волнение, Люк посмотрел в ее сторону. Тася торопливо отвела взгляд, румянец залил ее шею и лицо.

– Добрый вечер, мисс Биллингз, – вежливо произнес он.

Ей не надо было смотреть на него, чтобы увидеть насмешливый блеск его глаз.

– Добрый вечер, милорд, – негромко ответила она.

Эмма не собиралась тратить время на пустые разговоры:

– Папа, я много часов ждала, когда смогу потанцевать с тобой.

Он засмеялся, видя нетерпение дочери:

– Неужели? Что ж, я буду вальсировать с тобой до тех пор, пока ты не пожалуешься, что болят ноги.

– Никогда! – воскликнула Эмма.

Положив пальцы на его обтянутое кожей запястье чуть повыше блестящего крючка, второй рукой она коснулась его плеча. Сначала он бурно закружил ее, так, что она рассмеялась, а затем их движение перешло в плавный и грациозный вальс. Стоукхерст явно позаботился, чтобы его дочь брала уроки танцев, и сам помогал ей практиковаться.

Улыбка тронула губы Таси. Отойдя к двери, она любовалась этим зрелищем.

– Какая замечательная пара, не правда ли? – раздался мягкий голос леди Айрис Харкорт.

Тася испуганно вздрогнула: леди Харкорт стояла всего в нескольких шагах от нее. На ней было бальное платье из бледно-желтого атласа, сплошь расшитое крохотными золотыми бисеринками. В вырезе лифа виднелась пышная грудь.

Несколько гребней, усыпанных топазами и бриллиантами, сверкали в ее темно-рыжих волосах, поддерживая изысканную прическу. Но самым потрясающим было ожерелье: легкая сетка из цветов с драгоценными камнями, в центре каждого цветка сиял бриллиант.

– Добрый вечер, леди Харкорт, – пробормотала Тася. – Бал, кажется, очень удался.

– Я разыскивала вас не для того, чтобы поговорить о бале. Уверена, что вы прекрасно знаете, что я хочу вам сказать.

Тася покачала головой:

– Боюсь, что нет, миледи.

– Что ж, ладно. – Айрис крутила в пальцах кисточку, свисающую с веера. – Я могу высказаться без обиняков. Я всегда считала, что к решению проблемы надо идти прямо.

– Миледи, мне совсем не хотелось бы создавать вам какие-то проблемы.

– И тем не менее вы ее создали. – Айрис шагнула ближе, не сводя глаз со Стоукхерстов, вальсирующих в дальнем конце галереи. – Вы и есть моя проблема, мисс Биллингз. В конечном итоге ваше пребывание здесь причинит боль и неприятности всем: мне, Эмме и особенно Люку.

Озадаченная Тася не моргая уставилась на нее:

– Не понимай, как это может быть.

– Вы отвлекаете Люка. Вы уводите его в сторону от того, что принесет ему настоящее счастье: от общения с женщиной его круга. Я хорошо понимаю его. Видите ли, мы знаем друг друга уже много лет. Я познакомилась с ним еще при жизни Мэри. У них были совершенно особенные взаимоотношения. Я могу дать ему нечто очень близкое к ним. На самом деле я довольно хорошая и добрая женщина, несмотря на все то, что вы можете обо мне подумать, мисс Биллингз.

– Чего вы от меня хотите?

– Я прошу вас покинуть этот дом. Ради него. Если вы сколько-нибудь заботитесь о его благе, вы исполните мою просьбу. Уезжайте из Саутгейт-Холла. И не оглядывайтесь.

Я щедро вознагражу вас за это. Может быть, вам хотелось бы получить ожерелье, которое сейчас на мне? – Айрис приподняла сверкающий драгоценными камнями водопад, так что радужные искры переливчато засияли на белоснежной коже. – Вы ведь и не мечтали о таких богатствах? Каждый камень в нем настоящий. На те деньги, которые оно вам принесет, вы будете жить в достатке до конца жизни. Вы сможете купить себе домик где-нибудь в деревне, даже нанять служанку или кухарку.

– Мне не нужны ваши драгоценности, – возразила униженная Тася.

Язвительные нотки исчезли из голоса Айрис.

– Я вижу, вы девушка сообразительная. Вы хотите большего и решили, что ключ к этому – Эмма. Решили, что стоит добиться любви дочери, и в Люке пробудится романтический интерес к вам? Может, вы и правы. Но не обманывайте себя, думая, что этот роман продлится дольше нескольких недель. Возможно, ваша юность на какое-то время привлечет его внимание, но у вас нет того, что сможет его удержать навсегда.

– Почему вы так в этом уверены? – Тася была сама поражена, услышав собственный вопрос, и прикусила губу.

Слова вырвались у нее прежде, чем она успела их обдумать…

– А-а, – мягко протянула Айрис. – Вот правда и вышла наружу. Вы хотите его. И действительно надеетесь завоевать его. Это должно бы меня разозлить, но я испытываю к вам всего лишь жалость.

В ее словах звучало презрение, но Тася почувствовала за ними глубокую тоску. Стоявшая перед ней женщина была несчастна, и нежное сердце Таси преисполнилось сочувствием. Эта женщина делила ложе со Стоукхерстом, наслаждалась его поцелуями и радовалась его улыбке, лелеяла мечту стать его женой и теперь боролась за то, чтобы сохранить его для себя. Тася пыталась найти слова, чтобы ее успокоить. В конце концов, Айрис Харкорт просила ее о том, что она и так собиралась сделать – уехать. Она не могла здесь оставаться, даже если бы и захотела.

– Леди Харкорт, пожалуйста, поверьте, вам нечего бояться! Я не стану…

– Бояться?! – с досадой воскликнула Айрис. – Разумеется, я не боюсь вас…, какую-то гувернантку, бесприданницу, у которой, так сказать, ни семьи, ни фигуры!

– Я хочу вам объяснить…

– Не бросайте на меня страдальческие взгляды, деточка. Я сказала вам то, что собиралась сказать. Все, что я прошу, – хорошенько обдумайте мои слова. – И прежде чем Тася успела что-то возразить, Айрис отошла от нее. Только платье просияло в дверях мерцающим переливом. – Какое прелестное зрелище – вы двое! – крикнула она, ослепительно улыбаясь. – Эмма, ты танцуешь как ангел. Милорд, после этого вальса вам надо вернуться со мной в зал.

В конце концов, вы ведь хозяин бала.

В полночь танцы были прерваны роскошным ужином, который длился два часа. Затем снова была музыка, еще вальсы, еще смех и веселье, но ночь растаяла, и горизонт порозовел от лучей восходящего солнца. Веселые и уставшие гости расходились по своим комнатам, торопясь добраться до мягкой постели.

Гости проспали почти весь день, так что не завтракали, а обедали. После этого некоторые уехали сразу же – воскресным вечером, а другие предпочли отбыть в понедельник. Айрис Харкорт была среди тех, кто уезжал в воскресенье. Она пришла в комнату Люка, чтобы сообщить ему об этом, когда он одевался.

– Через час я уезжаю в Лондон, – сказала она, наблюдая, как Биддл застегивает Люку правую манжету.

Услышав в ее голосе рыдающие нотки. Люк удивленно поднял брови, но не торопился с ответом. Он надел винного цвета фрак, рассмотрел поданные Биддлом галстуки и решил обойтись без этого. Приказав камердинеру выйти, он наконец повернулся к Айрис и сдержанно осведомился:

– Почему так скоро? Вчера вечером ты вроде была всем довольна.