Ангел севера

– Ваша забота о слугах вызывает восхищение, дорогой, но пора возвращаться к нашим гостям. – Она приблизилась и, взяв его под руку, потянула из комнаты. У двери она приостановилась и оглянулась на Тасю:

– Мисс Биллингз, ваше наваждение…, или как вы это там называете…, кажется, очень расстроило Эмму. Если бы вы сделали, как я предлагала – держали ее подальше от гостей, – ничего подобного не произошло бы… – Она замолчала, так как Стоукхерст что-то коротко сказал, и пожала плечами:

– Как хочешь, дорогой.

Тася еще крепче стиснула в кулаке носовой платок. С безучастным видом она смотрела, как эта пара покинула комнату. Красивая чета: оба высокие, стройные, великолепные.

Стоукхерст будет идеальным мужем для Айрис Харкорт. Было совершенно ясно, что она хочет за него замуж. Тасей овладела такая тоска, что ей пришлось стиснуть зубы, чтобы снова не заплакать…

Медленно, как во сне, она подняла с пола стул, который повалила, когда вбежала в комнату, поставила на прежнее место иконку, лицо ее опухло, кожа горела, до воспаленных век было больно дотронуться.

– О, мисс Биллингз! – Внезапно в комнату ворвалась Эмма, взволнованная, с растрепанными кудрями. – Мисс Биллингз, эта мерзкая старая ведьма уехала. Я отослала ее прочь. Было что-нибудь из того, что она сказала, правдой?

Вы действительно жили во дворце? О-о, вы плакали! – Она стремительно обняла Тасю. – Разве отец не нашел вас?

– Он меня нашел, – ответила Гася дрожащим голосом.

Стоукхерст и Айрис спускались по лестнице. Айрис продолжала держать Люка под руку и смотрела на него с плохо скрываемым неудовольствием.

– Что ж. Люк, ваша робкая гувернанточка сумела своим театральным представлением загубить вечер.

– Я бы сказал, что вся заслуга принадлежит вашей гадалке.

– Мадам Миракль всего лишь сообщила, что открыли ей духи, – оборонительно сказала Айрис.

– Меня эти духи совершенно не волнуют, пусть хоть станцуют на столе. А мадам Миракль нужно пристрелить. – Рот Люка сурово сжался. – Заодно со мной. Мы с ней вдвоем сумели втянуть мисс Биллингз в это зрелище.

– Это мисс Биллингз устроила представление, – поправила Айрис. – Люк, то, что случилось сегодня, явно доказывает, что она сама еще совсем ребенок. Тебе следует нанять для обучения Эммы кого-то, кто более подходит ей по возрасту. Они с Эммой просто парочка хитрых детишек. Я не собиралась рассказывать тебе, но теперь придется. Я случайно подслушала, как они сговаривались о том, чтобы женить тебя на мисс Биллингз.

– Что?!

– Да-да, настоящий заговор. Эмма хочет, чтобы ты женился на мисс Биллингз. Это очень мило, но ты не думаешь, что тебе следовало очень хорошо подумать, прежде чем нанимать Эмме такую наивную девочку, которая сама едва вышла из школьного возраста?

– Ты придаешь их разговорам чересчур большое значение, – сухо ответил Люк. – И хотя я не сомневаюсь в том, что моя дочь искренне любит свою гувернантку, могу тебя уверить, что мисс Биллингз вовсе не стремится за меня замуж.

– Ты мужчина, и тебя может легко обмануть кроткая внешность. Она хитрая и предприимчивая. Она пытается манипулировать ситуацией к своей выгоде.

Люк бросил на нее иронический взгляд:

– Сначала ты сказала, что она наивная, потом – хитрая.

Так какая же?

Айрис понадобилось все ее хладнокровие, чтобы не ответить колкостью.

– Несомненно, это решать тебе.

– Не надо ревновать.

– Неужели? А как ты объяснишь ту сцену, которую я увидела? Не будешь же ты отрицать, что эта девочка для тебя многое значит? Обнимал бы ты ее, если бы она была некрасивой и старой? О, она ловко заманила тебя в силки. Прелестная беспомощная девочка, одна-одинешенька в этом мире…

Смотрит на тебя своими огромными серыми глазами, умоляя стать ее защитником, ее рыцарем и избавить ее от нищенского существования… Ну какой мужчина может устоять перед этим?

– Она ничего не просила. – Он остановился на ступеньке и повернулся лицом к Айрис. – И глаза у нее не серые, а голубые.

– О да, – насмешливо проговорила Айрис. – Глаза цвета тумана над озером. А может быть, фиалок, тронутых утренником. Я уверена, что ты и сам подберешь несколько прелестных сравнений. Почему бы тебе не подняться наверх и не написать оду в честь прекрасной дамы? И не смотри на меня с таким снисхождением. Разве я не права? Я совершенно не собираюсь вступать в борьбу с тщедушной девчонкой за твое внимание. Не умею играть в такие игры, но в любом случае заслуживаю лучшего отношения.

– Ты что, предъявляешь мне ультиматум?

– Никогда, – отрезала Айрис. – Я и не подумаю так облегчать тебе жизнь. Ты хочешь, чтобы я помогла тебе сделать выбор. Тогда все устроится лучшим образом. Да я лучше язык себе вырву. И не вздумай являться ко мне в постель сегодня ночью или в любую другую ночь, пока не убедишь меня, что не представляешь ее на моем месте!

Он окинул дерзким взглядом ее роскошные формы:

– Не думаю, что смог бы вас спутать. Но в любом случае сегодня я не стану надоедать тебе своим вниманием.

– Прекрасно! – фыркнула Айрис и одна, без него, проплыла дальше, плавно покачивая округлыми бедрами.

Остаток вечера был просто адом. Люка не интересовало, как проводят время его гости, и не тревожило, что они думают и говорят о нем. Гости собрались в музыкальном салоне и, попивая разного рода напитки, слушали добровольцев, решившихся продемонстрировать свое искусство игры на рояле. Едва заглушаемые этими музыкальными упражнениями, языки сплетниц работали без устали.

Чарльз Эшборн подошел к Люку, стоявшему в дальнем конце комнаты, и спросил:

– Стоукхерст, что происходит, черт возьми?

Люк пожал плечами и вздернул подбородок. Желваки заходили у него на щеках.

– Я извинился перед Тасей за свое поведение. Можешь успокоить Алисию, что все в порядке.

– Я не могу успокаивать ее, когда сам в этом не уверен! – тяжело вздохнул Чарльз. – Мы с Алисией хотели бы, чтоб Тася вернулась к нам. Мы найдем ей другое место.

– В этом нет необходимости.

– По-моему, есть. Господи, старина, я просил тебя поберечь Тасю, спрятать… А ты выставил ее на общее обозрение перед своими гостями. Настоящий ярмарочный аттракцион! Алисия удержалась и не забрала ее с собой в ту же минуту только потому, что боялась привлечь к ней еще большее внимание.

Темный румянец залил щеки Люка.

– Этого больше не повторится. Я хочу, чтобы девушка осталась.

– А она этого хочет?

Люк помедлил в нерешительности.

– По-моему, да.

Чарльз нахмурился:

– Стоукхерст, я знаю тебя много лет… Ты что-то от меня скрываешь.

– Я даю тебе слово, что буду беречь Тасю. Скажи Алисии, что я сожалею о случившемся. Убеди ее, что Тасе лучше оставаться здесь. Клянусь, отныне я буду охранять и защищать ее.

Чарльз кивнул:

– Хорошо. Раньше ты никогда не нарушал своего слова.

Хочу верить, что не изменишь этому правилу и теперь.

Чарльз перешел к другой группе гостей, а Люк остался стоять в одиночестве, чувствуя себя виноватым и растерянным. Гости бросали на него удивленные и любопытные взгляды. Все, кроме Айрис. Она сидела в нескольких метрах от него и не обращала на него внимания. Люк прекрасно понимал, что он только тогда получит шанс навестить ее сегодня ночью, если проявит бездну обаяния, за чем должны последовать извинения и обещания навестить ювелира. Но ему не хотелось даже думать об этом. Впервые мысль разделить ложе с Айрис оставила его абсолютно равнодушным.

Он был поглощен раздумьями о Тасе. Что-то очень страшное случилось в ее прошлом. В этом у него не было сомнений. Она многое испытала в своей короткой жизни.

По– видимому, слишком многое…, и выжила…, сама по себе.

Ей было всего восемнадцать лет, но она ни у кого не просила, никому не доверяла, и ему тоже. Вдобавок он был для нее слишком стар: тридцатичетырехлетний мужчина с дочерью-подростком. Он задумался о том, приходила ли ей когда-нибудь в голову, хоть мельком, мысль о том, насколько велика разница в их возрасте. Вероятно, нет. До сих пор он не замечал никаких признаков того, что она вообще находит его привлекательным: она не бросала на него кокетливых взглядов, не старалась как бы случайно коснуться его, не стремилась продлить их краткие разговоры.