Страница 42 из 71
Так, оглядимся. Ага! «Мессюки»! Шесть штук. А наших? Звено… Ну-ну… Пара «мессов» заходит сверху на наших. Ведущий делает маневр уклонения, но недостаточно резко. Стучат пушки немцев. Мимо. И тут же – новая очередь! Это сверху уже упала вторая пара «мессеров».
Истребитель ведущего спотыкается в воздухе, переворачивается на спину и летит вниз, под крыло… Степан остался один. Новый заход – скольжение. Неплохо, парень! Трассы проходят мимо. Старлей тоже стреляет – и тоже мажет. Вот он пошел вверх. Рано, что ты делаешь! Скорость! Скорость! Эх-х! Скорость теряется, самолет «виснет», а к нему уже прилепилась другая пара немцев. Снаряды бьют по крылу «лавочки», от удара самолет делает кульбит – так всегда бывает, когда стреляют с короткой дистанции. Ну, ушел? Нет… вспышка сзади-слева, и как будто на кожу, под пропотевшую гимнастерку, кто-то старательно приложил смоченное в крутом кипятке полотенце… Больно же, мать твою! А-а-а!
Боль летчика пробилась и ко мне. Машинально схватившись за левое плечо, я быстро сказал:
– Все! Хватит! Ну, так… – Я посмотрел на старшего лейтенанта. Ничего, в общем и целом – подходит… Подучить еще – и самое то будет. Летать умеет, не трус, стреляет не очень точно, но это кому как дано… – Решено! А? – Я взглянул на капитана контрразведки. Он пожал плечами, подумал и утвердительно кивнул – мол, бери, чего уж там!
– Награды?
– Две «Красные Звезды», медаль «За оборону Москвы» и «За отвагу».
– Сбитых сколько?
– Пять, товарищ майор!
– Хорошо! Теперь слушай меня, летун! Товарищ военврач, вы покурить не хотите? А то пока он будет писать рапорт – время есть.
Врач был парень с мозгами и намек понял.
– Я формирую отдельную эскадрилью. Задача эскадрильи – противодействие фашистским «охотникам», разным там «драконам», «удавам» и прочим «тузам». Ломать их будем. Ты как? Пойдешь с нами в небо? Решай – здесь и сейчас!
– А возьмете? – Неприкрытая радость в глазах. Что-то не пойму – у него в полку что-то было не совсем нормально?
– А чего ты так обрадовался? В полк не хочешь?
– Да никого уж там, считай, и не осталось… Да и вывели их на перевооружение. Я лучше к вам. Возьмете?
– Возьму! – отрубил я. – Если хочешь, если готов – возьму. Бери бумагу, пиши рапорт. «Начальнику Управления кадров ГУ ВВС КА. Прошу…» – ну и все, что ты просишь, не маленький. Вот так. Все. Иди, лечись. О нашем разговоре – никому. Понятно? Иди-иди… на концерт еще успеешь.
На рапорт я наложил свою первую резолюцию: «Ходатайствую о зачислении в ОАЭ. Командир – майор Туровцев». Во как!
– Следующий! Военврач, где вы?
В общем, часа за полтора или чуть больше я сумел переговорить с одиннадцатью летчиками. Молодой врач выходил курить еще дважды. Всего дважды… Один парень мне не понравился – трусоват, у нескольких сроки выздоровления превышали определенные мне сроки формирования, кто-то не подошел по другим причинам.
А уж насмотрелся я боевых эпизодов! Особенно мне запомнились два…
Север. Аэродром где-то под Мурманском. «Мой» летчик, чуть покачиваясь под резким, холодным и влажным ветром, стоит в куцей шеренге. Перед строем командир в кожаном реглане. Он невысок, жесты рукой резкие, рубящие. Речь грамотная, уверенная. Непарламентских выражений, таких модных у некоторых категорий начальства, он избегает.
– …Я знаю, что эти «Харрикейны» не подарок… Сам на них летаю. Но идет война! Потеряли «ишаки» – будем летать на этих птеродактилях! Это тоже оружие. Его надо знать и умело применять, товарищи! Двенадцать пулеметов! Да вы немцев на куски можете резать. Вон, недавно Коваленко перерубил очередью «Ju-87»! Как пилой отрезал. Что, видели? Вот так-то… Радиостанции есть, опять же. А самолеты, что ж… Скоро будут и наши самолеты! Лучше этого английского барахла! Лучше немецких «мессеров», товарищи. Скоро, уже скоро…
Командир внимательно смотрит в глаза стоящих перед ним летчиков.
– Сейчас идем на сопровождение конвоя. Я в ударной группе. Ты, капитан, прикрываешь. Немцы, конечно, будут пытаться ударить по конвою. Ни одна! Ни одна бомба не должна упасть на корабли! Иначе – грош нам цена как летчикам, как коммунистам и комсомольцам, как бойцам! Тяните «мессеров» на вираж, связывайте их боем и уводите в сторону. А мы будем резать «лаптежников». Стрелять – в упор! Видишь заклепки на немце – стреляй! Назад смотреть так, чтобы видеть костыль своего самолета! Следить за напарником, выручать! Понятно? По машинам!
Это же Борис Сафонов! Знаменитый ас воздушной войны на Севере! Э-эх, как жалко, что так рано погиб! Такой командир полка, такой ас, такой мужик! Как жалко… Неужели в этом бою? Вроде нет… Рано…
Летчик в кабине. Сиденье пилота расположено непривычно высоко, фонарь – весь в переплете рамок силового набора. Куда ни посмотришь – переплет! Неудобно, обзор неважный. В полете «Харрикейн» плавный, устойчивый, но какой-то «тормознутый». Точно – птеродактиль!
Впереди виден густо дымящий конвой, маленькими водяными паучками вокруг него бегают сторожевики. А вот и немцы! Показалась группа «лаптежников», больше десятка самолетов. Их прикрывают штук восемь «Мессершмиттов». По-моему, это еще «Ме-109Е», «Эмили»… Хорошо, что так. Эти попроще будут. Не так страшно…
Наши выскочили вперед, угрожая «мессерам» атакой. Вот сошлись, закрутились… В воздухе повис клубок дерущихся истребителей.
«Мой» летчик – в ударной группе. Сафонов заводит нас в атаку на «Ju-87». Стрелять в упор! Хоть и двенадцать пулеметов, да слабоваты они, винтовочного калибра.
Есть! Густой рой трассирующих пуль тянется от «Харрикейна» Сафонова к «лаптю». Тот дрожит, трясется. С него летят ошметки. Падает… Готов!
В прицеле – «Ju-87». Летчик обеими руками выжимает гашетки пулеметов – эх, как трясет! «Браунинги» стрекочут довольными кузнечиками, сотни пуль бьют по «Юнкерсу». Он начинает дымить и снижаться. Выход вверх и вправо. Разворот за ведущим.
Командир полка бьет еще одного «Юнкерса» и ставит истребитель на крыло, уходя от атаки «месса». Его ведомый Петя Семененко длинной очередью отгоняет фашиста. Холодно, а щеки горят как от жары. Нервное напряжение не отпускает. Под крылом – стального цвета море, белые барашки волн, белые «усы» от кораблей и полого стелющиеся дымы из труб… Зенитки пятнают небо черными клубами разрывов.
Радио хрипит: «Собраться… Еще заход!»
Да-а… Не хотел бы я воевать над морем. Страшновато… Особенно если вспомнить, что в этой водичке человек живет от четырех до двадцати минут максимум. А потом – смерть. Сердце остановится. Так, наверное, остановилось сердце и у Бориса Сафонова. Он пропал – не вернулся из боя – и все. Никаких следов…
И еще одно «кино»… Парень провел очень удачный бой на «И-16». Мне очень нравился этот истребитель в игре. Он верткий, маневренный, две пушки «ШВАК» и два пулемета дают приличную мощь огня. Но здесь, в «реале», я на нем не летал. Сразу получил «Яка». Вот и посмотрю сейчас…
Лето сорок второго. Пара «И-16» барражирует над линией фронта. Жарко, солнце греет кожу шлема. Давит сильный (кабина-то открыта) рев мотора «ишачка». Пилот летит за своим ведущим. Вдруг он качает крыльями и уходит влево. Чуть выше в небе уже заметны три точки. Интересно, кто это?
«Рама»! «Фокке-Вульф-189»! Противный самолет – пусть и скорость небольшая, где-то до 340 километров, но очень маневренный. Сложная цель. И прикрывают его «мессера». Пехотинцы ненавидят этот самолет. Он выполняет функции корректировщика артиллерийского огня и наводит бомбардировщики на цель. Как появился в воздухе – жди налета. А уж как радуется пехота, когда ненавистную «раму» удается сбить! Летчик, сбивший «раму», как правило, сразу может рассчитывать на орден… Ведущий принял решение атаковать. «Мой» летчик следует за ним. Сейчас сцепимся…
«Мессера» нас заметили и нацелились отбить. Делаем восьмерку, проскакиваем на встречных и заходим на «раму». «Мессера», набрав на пикировании скорость, просвистели далеко вниз и только становятся в разворот.