Страница 291 из 380
Но! У конвоя ночью происходит подмена. Шестерки больших рысаков меняются местами. Пустые встают в ордер конвоя, а гвардейцы отправляются в недолгое морское путешествие по Печилийскому заливу под приглядом Рейценштейна. Потом он сдаст их под пригляд Лощинского для возвращения в Дальний, а сам на всех порах - ко мне.
Утром японские разведчики ищут и находят гвардейский конвой с Вашим эскортом милях в ста или подальше даже за Шантунгом. Макаров с новыми броненосцами остался в Артуре. Почему? Может снаряды и провиант от Шанхая встречать готовится, может еще что... Только не будет у Того времени на долгие размышления! За Пусан он воевать вынужден, а тут счастье ему привалило. Шанс. В охранении гвардии старики-тихоходы и столь дорогой его сердцу Руднев. Выйдет он на перехват? Что скажите?
- Стопроцентно будет драться. Без вариантов. Вопрос только во времени и месте встречи.
- Вот и я так думаю.
Тогда подводим итоги. Предложения остальных адмиралов мы знаем.
Выводы: во-первых, фактическое занятие и удержание Чемульпо, а тем более Пусана десантом - это распыление сил и лишний риск. Парализовать деятельность портов снабжения японской армии можно и должно иными способами, что Грамматчиков уже и начал делать, а миноносники продолжат. Вы правы - так и не иначе. Да, и Безобразов пусть своих с минами к Гензану пошлет.
Во-вторых, и Вы, и я солидарны во мнении, что до подхода подкреплений против всего нашего флота Того выходить не хочет, и следовательно, попытки навязать ему такое сражение "в лоб" обречены на неудачу. Причина - его преимущество в эскадренном ходе. Если не возникнет особых обстоятельств, вынуждающих его рисковать отчаянно.
В-третьих, идея, высказанная штабом наместника по организации блокады японского флота в его базах метрополии, красива только на бумаге. Преимущество противника в минных силах и слабость нашей угольной и ремонтной базы делают ее, увы, авантюрой с тяжелыми для нас последствиями. А принудить к миру японцев простой игрой мускулами, это, увы, несбыточно. Не тот народ самураи.
В-четвертых. Навязать Того решительное сражение в самое ближайшее время для нас жизненно необходимо. Как по причинам ситуации в текущем военном столкновении: теперь нам нужно разбить японцев до подхода подкреплений, так и по более важным военно-политическим причинам. По весне Питер останется практически беззащитен с моря, да и черноморский флот с уходом двух броненосцев и крейсера ослаблен, что даст английским алармистам лишний повод для войны. А вот этого-то нам допустить никак нельзя.
И, наконец, в-пятых, исходя из сказанного, создание для адмирала Того этих особых обстоятельств, вынуждающих его драться здесь и сейчас, и есть наша главная задача. Против высадки гвардейского десанта в Пусан, ему волей-неволей биться. Только мы ему подложим "пустышку" на транспортах и на сладкое видимость нашего разделения сил.
Вот, собственно, и все... Кого из штабных подключим к детальной разработке, завтра решим. На свежую голову. Хотя думаю, что молодежь - Бок и Кедров - под присмотром Русина вполне справятся. А вот "официальный" план разрабатываем в нормальных условиях. На то Молас есть. Его идея - двойная операция флота: проводка снарядного конвоя за спиной флота, обеспечивающего потребованную из Питера высадку в Пусане. У наместника в Мукдене об этом только ленивый не знает, да и куропаткинских штабных в известность поставили. Естественно Алексеев спустил мне на эту тему грозный-прегрозный приказ... И подсмотреть в форточку за всеми этими делами кое-кому дали...
Тайна же истинного плана должна быть соблюдена строжайше, полагаю, что офицеров, к этому допущенных, буду держать у себя на флагмане без связи с берегом. Пусть не обижаются. Никакого вынесения на военный совет. Обсуждать более нечего. На все про все нам пять дней. Другого времени уже не будет...
Да, еще из свежих новостей: поступила от нашего резидента в Сантьяго достоверная информация о закупленных японцами кораблях. Они с англичанами выгребли у аргентинцев и чилийцев все стоящее, и идут сейчас в Йокосуку 2 броненосца, шесть броненосных и в придачу три бронепалубных крейсера - это аргентинский "Буэнос-Айрес" и чилийцы "Бланко Энкалада" и "Чакабуко". Только "25-е мая" не прикупили почему-то. Может деньги кредитные кончились, может физическое состояние корабля паршивое, а, может быть, чтобы баланс с чилийцами не нарушать. Но это - не наш вопрос. Нам бы с тем, что японцы сюда тащат, разобраться.
Так что рисковать нам волей - неволей придется...
Затем Макаров кратко обрисовал принятые им другие решения:
- Вспомогательные крейсера Засухина немцев встретили, грузятся. По конвою: три парохода, что перешли в Шанхай забили рисом, сухофруктами и еще чем-то, что консул к нашему столу закупил. В Маниле взяли солонину в бочках, масло, что-то еще американцы подкинули съестного, но уже из головы вылетело, и кардиф, хотя и втридорога. Подходят к Шанхаю. Грамматчиков починится у немцев и подойдет туда же, дабы показать Того нашу пунктуальность в выполнении планов. В море уйдут все вместе, а потом ночью "летучие" убегут к вам с Чухниным. Они вам понадобятся. Засухин же отойдет к югу и будет ждать нашей телеграммы по результатам основного действа. Вот как-то так...
Что хорошего скажите, Всеволод Федорович?
- Скажу, что Вы, Степан Осипович, только что продемонстрировали мне высшую форму и степень военно-морского коварства. Только руками разводить и остается, - с улыбкой проговорил Петрович, в очередной раз сраженный "калибром" таланта комфлота.
Макаров усмехнулся в усы, встал, неторопливо прошелся по салону заложив руки за спину, вновь подошел к иллюминатору и, глядя куда-то в темноту за бортом, устало и несколько отрешенно проговорил:
- Какое же это каварство, голубчик? Вот без объявления войны нападать, как ОН это сделал... Я, знаете ли, немножко с самурайскими моралями знаком. Так вот: у них положено прежде чем напасть, спящего врага разбудить. А ОН что сделал? Куда нам до адмирала Того с нашим коварством. Дети мы еще в сравнении с ним...
Петрович не отрываясь смотрел на профиль командующего, нахмурившись вглядывающегося в ночь. О чем он думал сейчас? Что еще его тревожило? Задуманное осталось только воплотить в жизнь. Только! Но есть кому, есть чем. Все четко и ясно. Головоломка сложилась. И все-таки, неожиданно возникшее ощущение того, что Макаров что-то недоговорил, не оставляло.
И где то письмо Вадика, на необходимость принятия решений по которому, он намекал в своей последней шифровке?
- Всеволод Федорович, теперь еще одна бумага, только тут один момент приключился... - продолжил Макаров неторопливо подходя к столу. И по тени смущения, пробежавшей по лицу командующего, Петрович вдруг понял о чем сейчас пойдет речь.
- Я должен перед Вами извиниться. Казус вышел. Я ведь, как последний пакет из Питера получил, быстро повскрывал все конверты. Не пришло мне в голову, что один из них был лично Вам от Михаила Лаврентьевича Банщикова. Простите великодушно, усталость сказывается, наверное. По старой памяти, когда он меня телеграммами завалил, думал опять мне. Я и прочел... И только потом посмотрел на адрес на конверте. Простите, ради Бога.
С этими словами Макаров, внимательно, и даже как-то настороженно глядя собеседнику в глаза, передал Рудневу конверт с одним листком бумаги, на котором знакомым почерком, без ятей и фиты было написано следующее:
Петрович! Привет!
21-го декабря в Москве помнишь?
Так с днем рождения тебя, дорогой!
Поздравления от ВСЕХ, кто знает. Ну, ты меня понял.