Полководец

— Лучше бы она тебя вообще до смерти съела! — пожелал ей Моран. — Я из-за тебя свой полароид разгрохал. Как я теперь зарабатывать буду? Об этом ты подумала?

— Так вы его сами, что ли, об пол приложили? — спросила Юдифь.

— Не доброй волей, — ответил Моран, снова опрокидываясь на подушки. — Он как взорвется! Крабберздохх! — Моран взмахнул рукой, показывая, как «крабберздоххнул» злополучный полароид. — И все почему?

— Почему? — Юдифь видела, что Моран ждет этого вопроса и что он без этого ее вопроса ничего не скажет.

— Вот любопытная мангуста! — рявкнул Моран. — Все ей растолкуй да объясни! С чего все началось, а?

— С чего? — опять подтолкнула его Юдифь.

— Да с того, что тебя понесло на улицу гулять! — сказал Моран. — Ага, не ожидала? Не ожидала, что я сразу загляну в корень события? Ты забралась в газеты и ну рыдать оттуда, а тут эти двое идут. Они здесь давно шастают, ты ведь их видела… А? Признавайся! Признавайся, клеевой червяк, ты ведь за ними наблюдала!

— Ну, возможно, — призналась Юдифь.

— Не возможно, а точно.

— Я только краем глаза. Мне интересно было.

— И что тебе было так интересно? Жаба, глаз на ниточке!

— Найдут они дорогу или нет.

— Без тебя бы не нашли.

— Наверное… Я скучала по Авденаго, — призналась Юдифь. — Ну и побежала к нему, а тут — снег и такая сырость… Я и забралась в газеты. А наружу — никак. Мне ведь страшно.

Моран постучал себя согнутым пальцем по лбу, намекая на умственную отсталость Юдифи. Она пожала плечами, не решаясь возражать.

— Ты лишила меня средств к существованию, — сказал Моран. — Без полароида экстремальные путешествия невозможны.

— Да у вас денег куры не клюют, — возмутилась Юдифь. — Весь платяной шкаф забит купюрами, я сама видела.

— Кто тебе показал? — Моран поджал губы с крайне недовольным видом.

— Да вы и показывали, когда в шкаф лазили.

— А ты, конечно, сразу же глазюки выпучила и ну рассматривать, сколько у меня денег.

— Просто увидела, — возразила Юдифь. — Мне-то все равно, сколько их у вас. Разве что вот бумажные они.

Она вздохнула.

Тут вошел Авденаго с подносом и поставил на стол чайник и чашки.

— Выпейте-ка горячего, — обратился он к Морану.

Моран сел на диване, оглядел комнату.

— У меня щека поранена, — капризно проговорил он.

— Знаю, — сказал Авденаго, вынимая из кармана полоску пластыря. — Давайте сюда лицо.

Он подошел к Морану и аккуратно залепил порез. Моран потрогал пластырь пальцем.

— Ты что, насовсем ко мне вернулся? — с подозрением осведомился он у Авденаго.

— Вроде того, — криво улыбнулся тот.

Глава одиннадцатая

— Ты боишься смерти? — спросил Церангевин у Дениса.

Они разгуливали по саду и разговаривали. Денису было немного неловко; он не всегда понимал, как себя вести и каким образом отвечать на странные вопросы хозяина дома, чтобы тот остался доволен. Иногда от усилий быть вежливым у него вдруг ужасно ломило виски, а потом отпускало, и он с облегчением вздыхал. Но Церангевин держался так просто и спокойно, что постепенно успокаивался и Денис. Ничего особенного от него и не требовалось. Церангевин с самого начала дал понять, что Денис — не столько пленник, сколько гость. Хотя, конечно, покидать владения Церангевина без дозволения ему пока что не разрешалось. Денис как-то раз попробовал подойти к воротам и выглянуть наружу — просто из любопытства. Однако рядом тотчас же возник Ланьядо.

Доверенный человек Церангевина ничего не сказал, даже пальцем не двинул, но Денис сразу же отказался от всякой идеи высовывать нос за пределы имения. Денис отвернулся от ворот и зашагал по дорожке обратно к дому. Когда он спустя минуту бросил взгляд через плечо, Ланьядо уже исчез.

Большую часть времени Денис проводил в саду: рассматривал цветы, подгладывал за хорошенькими горничными, наблюдал за работой садовников или ел. Угощения ему приносили прямо в сад, причем слуги каким-то образом всегда безошибочно знали, где он находится.

Пару раз Денис пробовал завязать разговор с кем-нибудь из них, но в ответ ему лишь вежливо улыбались, кланялись — и исчезали.

Наконец Денису это надоело, и он нарочно выследил девушку, которая несла ему полдник: молоко в большой глиняной кружке и булочки с яблоками в корзинке. Денис приметил ее издалека и спрятался в кустах, а когда она приблизилась, осторожно обхватил ее шею сзади и прижал девушку к себе.

— Ой, — тихо проговорила она.

— Садимся вместе на корточки и ставим кружку на землю, — приказал Денис, дыша ей в ухо.

Она подчинилась.

— Я тебе плохого не сделаю, — продолжал Денис.

Она шевельнулась в его руках. Мягкие теплые плечи, гладкая кожа щеки.

— Да уж конечно, не сделаете, — согласилась служанка.

— Я тебя выпущу, только ты поговори со мной, — попросил он.

— Ладно.

Но стоило ему разжать руки, как она попыталась ускользнуть. Денис догнал ее в несколько прыжков и преградил ей путь.

— Ну ты и хитрая! Обещала же.

— Нам запрещено, — сказала девушка, облизывая губы и озираясь.

— Почему?

— Никто не спрашивает — почему. Просто запрещено, и все тут.

— Что плохого в том, чтобы поболтать со мной? — удивился Денис.

— Слуги глупы, могут наговорить лишнего, — ответила девушка. — Если бы ты стал хозяином такого имения, ты бы знал это.

— А ты откуда знаешь?

— Хозяин сказал.

— А вдруг он ошибается?

— Если бы он ошибался, у него не было бы имения. Он — Мастер, из великих Мастеров.

— Погоди, останься еще на минутку, — взмолился Денис. — Тебя что, накажут, если ты со мной поговоришь?

— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Это всегда по-разному. Одним ослушникам все сходит с рук, другие просто исчезают куда-то… Увольняют их, наверное. Или еще что-нибудь. Я бы не хотела это выяснять.

— А как ты здесь оказалась? Ну, просто интересно. Ты просто пришла и сказала, что хочешь здесь работать? — спросил Денис.

— Вам-то на что это знать?

— Может, я тоже не прочь наняться, — предположил Денис.

Она засмеялась.

— Ой, насмешили! Вы — и наняться? К нашему господину? Так не бывает… Не с вами.

И она бросилась бежать. Денис не стал за ней гоняться. Мало ли что. Вовсе не обязательно подводить девчонку под неприятности, даже если она и посмеялась над ним.

Когда у Церангевина выдавалось свободное время, он беседовал со своим гостем. Денис хоть и напрягался в присутствии хозяина, все же ожидал этих встреч с нетерпением: ему все казалось, что Церангевин вот-вот проговорится и выскажет наконец всю правду — чего он от Дениса добивается, зачем похищал его и вообще, что тут происходит.

Но Церангевин с поразительной ловкостью обходил все острые углы и обсуждал преимущественно разные абстрактные темы.

Вот и сейчас.

— Боишься ли ты смерти?

Денис пожал плечами, надеясь, что этот жест не выглядит слишком картинным.

— Только не говори, что никогда над этим не задумывался, — настаивал Церангевин. Он пристально всматривался в лицо своего молодого собеседника. — Ты ведь был солдатом, а все солдаты — философы.

— Возможно, я и сейчас солдат, — ответил Денис. — Но вот философом не был никогда, это точно.

— Все воины так или иначе имеют дело с вопросами жизни и смерти, — проговорил Церангевин, — а это самый важный, основополагающий философский вопрос.

— По-моему, всякие там битвы, осады или, скажем, запас продовольствия для отряда, — это, скорее, вопрос практики, — высказался Денис. Он был очень доволен тем, как сформулировал мысль.

— Ты мне все-таки не ответил, — вздохнул Церангевин. — Люди избегают прямых ответов. Смерть — слишком интимное дело.

— Наверное, — сказал Денис. Ему не хотелось думать об этом.

— Ты говорил, у тебя были друзья эльфы, — продолжал Церангевин, краем глаза наблюдая за Денисом. Тот сорвал травинку, сунул в рот, чтобы скрыть смущение, но как-то слишком уж быстро ее сжевал и потянулся за следующей.