Полководец

Авденаго хищно огляделся по сторонам. Олень и танцовщица с ковра ответили ему пыльными взорами.

— Что будем брать? — спросил Авденаго.

— То, что обычно бомжи берут, — еду, посуду, немного из одежды и какую-нибудь книжку, — сказал Денис.

— Для благополучного ребенка ты слишком много знаешь о том, что крадут бомжи, — заметил Авденаго.

— Я на даче вырос, — объяснил Денис. — Тут постоянно кого-нибудь обворовывают.

— Ладно, учиним небольшой погром, — решил Авденаго. — Мы ведь не обязаны растаскивать все это старушачье барахло. Тем более, твоя мать может увидеть у тебя какую-нибудь вещь.

— Даже если и увидит, — сказал Денис, — по-твоему, она догадается, откуда?

— У таких, как твоя мать, все блюдца наперечет, — ответил Авденаго. — И свои и чужие. Она даже помнит, почем за что платила.

Денис промолчал. Он знал, что Авденаго прав.

Именно Денис предложил отправить маму на дачу. Не насильно, разумеется, — применять к маме какое-либо принуждение Денис никому бы не позволил, — а с помощью хитрости. Следовало сделать так, чтобы мама приняла это решение самостоятельно. Подтолкнуть ее, так сказать. Ненавязчиво и кротко. Потом еще для виду можно поломаться и поотговаривать — тогда она точно уедет. А Авденаго тем временем вселится в квартиру Мандрусовых, и они с Денисом смогут вместе без помех разработать план поиска Джурича Морана.

— Нам с тобой, я думаю, недельки хватит, — рассудил при этом Денис.

Авденаго наморщил нос:

— А если не хватит? Представь себе только, что неделя пройдет, а мы не доберемся до Морана…

— Тогда придется тебе от нас съехать, — сказал Денис. — Тебе нельзя будет оставаться, если мама вернется.

— А договориться с ней — никак? Скажешь, что, мол, товарищ… — вкрадчиво произнес Авденаго.

Денис решительно покачал головой.

— Я ее знаю. Ни за что не согласится. Еще и справки о тебе наводить начнет — тогда вообще такое начнется!

— Я не могу просто так взять и отправиться к себе домой, на прежнюю квартиру, — отрезал Авденаго. — Моя мать мне мало сказать — не обрадуется. Да она меня сразу ментам сдаст. К ней ведь наверняка уже приходили и про все мои дела рассказывали. А она мужиков в принципе терпеть не может. Я как перестал быть пухленьким и ссаться под себя, так сразу заделался в ее глазах мужиком — то есть естественным врагом.

— Не может быть, — усомнился Денис. — Она ведь мама.

— Много ты мам видел, — огрызнулся Авденаго. — Моей точно никогда не встречал. Я, может, поэтому хочу троллем быть. Чтобы с такими, как она, не иметь ничего общего. Понял теперь?

Денис молча кивнул.

— Мне одна дорога — в Истинный мир, — продолжал Авденаго. — Иначе, брат, уж прости, я у тебя по-любому надолго застряну.

— Надолго не получится. У мамы отпуска только на неделю осталось, — задумчиво произнес Денис. — Я так думаю, за неделю мы с тобой должны управиться. А если не получится… значит, не судьба. Значит, нам вообще никогда не…

— Да заткнись ты, — оборвал его Авденаго. — Глупостей не болтай. Рано или поздно Морана мы добудем. Нам бы только переговорить с ним… Эх, ладно. Будем решать проблемы по мере их накопления… Ну, и как мы твою мать на дачу сплавим?

— Она воров боится, — сказал Денис. — Может, обворовать нашу дачу? Ей обязательно соседи позвонят, они каждое воскресенье наезжают и потом звонят. Рассказывают, где и что. Один раз сгорел дом на соседнем участке. Разговоров потом было!..

— Какой толк ехать на свою дачу, если ее уже ограбили? — удивился Авденаго. — План хорош, только глупый. Надо подработать. В общем, я так полагаю, мы с тобой ограбим соседскую дачу. У тех соседей, которые ездят, а потом звонят. Твоя мать, как узнает, сразу всполошится — и охранять. Или там сторож есть?

— Был, да прошлым летом, кажется, помер, — сказал Денис, подумав.

— Вот и хорошо.

Вот и хорошо… Они отправились на следующий же день. Денис там не был несколько лет. Анну Ивановну очень беспокоило охлаждение сына к даче. Она все повторяла: «Это же для тебя, чтобы свежий воздух, и ягоды все свои, все с грядки — натуральное, без всякой химии… — И сама себя утешала: — Ничего, внуки пойдут, им все достанется…»

Внуков пока не предвиделось. Вместо этого Денис ехал туда с бомжеватым парнем, мелким уголовником, который считал себя троллем и тосковал по Истинному миру. Так тосковал, что готов был поджечь половину садоводства, а самих садоводов побросать в колодцы.

Денису вдруг показалось, что он едет на дачу для того, чтобы предать собственное детство. И от того, что они намеревались разгромить не собственную мандрусовскую дачу, а соседскую, немногое менялось.

Анна Ивановна, разумеется, оказалась на высоте.

— Денечек, можешь себе представить, — взволнованно заговорила она, едва Денис явился домой (под вечер, уставший и еле держащийся на ногах). — У Нины Анатольевны дачу ограбили!

— Да ну? — вяло удивился Денис.

— Да. Она сейчас звонила. Они поехали в этот раз пораньше и прямо чуть-чуть разминулись с грабителями!

Денис подумал об Авденаго: они расстались возле вокзала, Авденаго буркнул «бывай» и двинулся в сторону Екатерининского канала. На вокзале висел выцветший и малоузнаваемый портрет Михаила Балашова, но никто из пассажиров не обращал на него ни малейшего внимания. Говорят, в Англии вместо «фотороботов» или вот как у нас, жутких по качеству ксероксов с карточки из паспортного стола, используют шаржи. И число пойманных преступников, говорят, от этого растет! Но у нас до такого прогресса еще не дошло. Миху Балашова если задержат, то только по случайности.

Денис поймал себя на том, что немного беспокоится о нем. Самую малость. В конце концов, они стали союзниками только на время и по необходимости. По суровой необходимости вернуться в Истинный мир. А как только это произойдет, жизнь снова разведет их по разные стороны фронта. И они опять превратятся в непримиримых врагов.

— …Ты представляешь? — говорила тем временем Анна Ивановна, отдуваясь. — Пришли бы на полчаса раньше — и все. Могли бы и погибнуть.

— Что? — рассеянно переспросил Денис.

— Ох, сейчас такое трудное время, Денечек, ведь человека убьют ни за что, за пару чашек… Нина Анатольевна совершенно разбита. Мне ее муж звонил. К ней даже вызывали «скорую». Окно выбито… Ты слушаешь?

— Да, мама. Окно выбито, — послушно повторил Денис.

— Послушай, Денечка, ты должен быть очень осторожным. Мы уже всех обзвонили и договорились, что все будут теперь там дежурить. В садоводстве. Одному, конечно, ни в коем случае нельзя. Надо ездить сразу парами. Чтобы одна дача и другая. Тогда можно сразу прибежать и спугнуть.

— Кого спугнуть? — не понял Денис.

— Если опять полезут.

— Не полезут, — сказал Денис. — Ну мама, что за глупости!.. Какое там дежурство!..

— Вот ты отрицаешь, — проговорила Анна Ивановна с обидой, — а между прочим, когда жил Сергей Лукьянович, такого не случалось.

— Какой Сергей Лукьянович? — не понял Денис.

— Сторож! Он прошлым летом помер, — сказала мама.

С мамой было удобно то, что она об одних и тех же вещах всегда говорила в одних и тех же выражениях, так что можно было сразу понять, о чем идет речь и в какую базу данных следует заносить дополнительную информацию. Так, слово «помер» однозначно маркировало ситуацию со сторожем садоводства. Следовательно, покойного сторожа звали Сергей Лукьянович, светлая ему память.

— Полез пьяный на фонарь зачем-то, — прибавила мама, — да и свалился. Жил бы, так никакие воры бы не сунулись!

— Это точно, — кивнул Денис. И замирая спросил: — А их видели?

— Кого? — не поняла мама.

— Ну, воров! — объяснил Денис. — Их видели?

— Сама Нина Анатольевна — нет, но Изольда Ивановна видела, когда они на станцию шли. Еще обратила внимание, что ребята какие-то идут. «Я, — говорит, — сразу подумала, не озоровать ли приехали. Молодежь сейчас стала такая…» Да, Денечка, — прервала рассказ Анна Ивановна, — ты у меня исключение, но вообще сейчас молодежь стала очень тяжелая. Совершенно неуправляемая! Раньше за воровство сажали, а теперь… — Она безнадежно махнула рукой.