Путь к жизни

И вот однажды - будущему жрецу было тогда лет десять - в деревню забрёл какой-то тёмный маг, который, услышав о беде, предложил свою помощь. Само собой, за плату. Селяне долго не раздумывали, тем более что чужак много не просил, а нередко выбиравшаяся за ограду нежить доставляла изрядное беспокойство. Ударили по рукам, и некромант отправился заниматься своим делом.

Вслед за тёмным в деревню по той же дороге и с той же стороны пришёл странствующий проповедник. Люрех до сих пор его помнил - невысокий щуплый мужчина средних лет с глазами, горящими фанатичным огнём. Проповедник этот говорил много и непонятно. О Свете и Тьме, о Добре и Зле, о вечной борьбе между ними. Люрех, зачарованно слушавший звуки хорошо поставленного голоса, из этих речей понял только одно: тёмного надо гнать. Его односельчане, похоже, пришли к такому же выводу, и когда уставший маг вернулся в деревню, вместо платы встретили его вилами, кольями и комьями грязи. Проповедник же, стоявший в первых рядах, злорадно посоветовал чёрному возвращаться на кладбище. Мол, там ему самое место.

Некромант не стал ни спорить, ни возмущаться. Он просто развернулся и ушёл. А на следующую ночь на деревню напала нежить…

Как он выжил, Люрех потом так и не смог вспомнить. В себя пришёл на постоялом дворе, куда, оказывается, сумел устроиться работником. Подай-принеси. С рассвета до заката на ногах. Зато в тепле, кормят, пусть в обноски, но одевают… Всем хорошо место, да только у хозяина привычка раз в неделю пороть малолетнего слугу. Просто так, на всякий случай.

Люрех вытерпел до весны. Когда дороги подсохли, он заикнулся об уходе и… получил двойную порцию розог. "Чтоб дурные мысли в заднице не заводились". Отлежавшись пару дней, мальчишка пустился в бега и спустя месяц совершенно случайно столкнулся со жрецами Милостивого. Святые люди с пониманием отнеслись к бедам сироты и предложили служить их богу. И Люрех согласился. Согласился сразу же, как только узнал, что сможет упокаивать нежить. И только сейчас понял истинную цену этой возможности. Он сам стал чёрным. Стал тем, кого ненавидел почти всю свою жизнь. И что, что вместо заклинаний жрецы используют молитвы? И что, что сам он может упокаивать, но не умеет поднимать? Его просто не научили. Не посчитали нужным. А так…

В груди закололо. Старик пошатнулся, потом оправил рясу и медленно направился к выходу. Ноги заплетались. Боль постепенно усиливалась и стала отдавать в левую руку, в шею. Бросило в жар, перестало хватать воздуха. Жрец рванул ворот и из последних сил вывалился в коридор, прямо под ноги идущего оправиться повара…

Уже который день караван неторопливо плёлся на север, а Наставник всё крутил головой по сторонам, как будто никак не мог насмотреться на окружающее однообразие. Его немёртвый ученик, напротив, сидел неподвижно, что, впрочем, не означало отсутствия интереса к происходящему вокруг. Если бы старого некроманта спросили, он мог бы ответить, что Гельд сейчас раскинул следящую сеть, и в радиусе полумили нет ни одного живого или немёртвого существа крупнее собаки, которое избежало бы внимания лича. Причём если первых мертвец просто отмечал, то из вторых, когда такие обнаруживались, наверняка активно тянул Силу, пополняя свой резерв. Как гигантский паук, сети которого высасывают добычу без участия хозяина. Строго говоря, проделывать нечто подобное мертвец и раньше был способен, однако не в таких масштабах и, если можно так выразиться, кустарным способом. Кроме того, для сети не имело значения, кого высасывать - Гельд это доказал, изведя всех крыс в храме. Злоглазый тогда в очередной раз задумался, а не создаст ли он чудовище, которое поработит мир? Впрочем, проворочавшись ночь, некромант честно признался себе, что сделать что-либо уже не может. Слишком поздно. Остаётся только надеяться на те ограничения, которые установил для своего творения ныне покойный друг, уповать на Милостивого и вспоминать Империю, в которой таких было не меньше десятка. Как-то же в древности ими управляли?…

Ещё старик мог бы сказать, что его подопечный именно наблюдает, а не тренируется. Тренировки, как выяснилось, мёртвым не нужны. Стоит им хоть раз правильно выполнить ритуал или прочитать заклинание, и дальше всё прекрасно сработает. В отличие от живых учеников, у которых сегодня вышло, а завтра почему-то опять нет. И которым требуется раз сто повторить одно и то же действие медленно, чтобы на сто первый оно получилось чуть-чуть быстрее.

Зато объяснять личу следует как можно подробнее. Желательно - с указанием последствий в случае внесения тех или иных изменений. Опять же, подробным указанием. Очень подробным. Чтобы потом не жаловаться на эти самые последствия. Наставник не сразу до этого додумался, считая ученика хоть и старательным, но несколько туповатым. Хорошо ещё, что ученик, в первый раз изменив заклинание (обычный светляк! Что может быть проще и безопаснее?), сначала показал результаты своего труда учителю. Дальше - больше. Огненный шар, взрывающийся в руках сотворившего его мага, заклинание малого исцеления, сворачивающее всю кровь в теле…

Что бы ни попадало в шаловливые (а как ещё иначе назвать?) ручонки мертвяка, всё он пытался изменить, причём так, как не могло прийти в голову ни одному нормальному магу. Совместить несовместимое. Соединить несоединяемое. Злоглазому пришлось срочно менять составленный было план занятий и уделять внимание основам конструирования заклинаний - предмету, который давали обычно на шестом-седьмом году обучения. Однако абсурдность ситуации состояла совсем в другом: почему лич это делал? Из любопытства? Но оно немёртвым не свойственно. Абсолютно. Об этом в один голос твердят все книги о нежити, включая немногие сохранившиеся со времён Империи экземпляры. И тут вдруг на тебе! Получается, что столько совсем не глупых авторов ошиблись? А ведь среди них имелись и великие некроманты, подозревать которых в незнании предмета мягко говоря глупо. Но если не любопытство, то что тогда?

Изрядно поломав голову над этим вопросом и убедившись, что от самого Гельда ничего не добиться (лич то ли сам не знал, что им движет, то ли не желал об этом рассказывать), Тервиз отложил вопрос на потом, благо ответ на него представлял чисто академический интерес.

Ещё Наставник мог бы сказать, что ученик не так могуществен, как это кажется на первый взгляд. И привести в качестве объяснения пример с королём, стоящим на парадном балконе дворца. Монарх видит перед собой многотысячную толпу, но многих ли он в ней различает? Гельд, конечно, не король, но… Короче говоря, Тервиз, прекрасно представлявший все сложности использования этого заклинания, никакого беспокойства из-за внезапно выросшего могущества своего подопечного не испытывал. Правда, обнаружив на третий день путешествия тёмные метки в аурах караванщиков и в своей, не удивился - ученик облегчал себе работу, как умел.

Кстати, использовать следящую сеть для нападения придумал именно мертвец. Точнее, не придумал, а отыскал возможности, заложенные ещё создателем этого заклинания и давно забытые потомками. Во всяком случае, некромант, обучавший самого Злоглазого, в своё время о них не упоминал. Может, не знал, а может, считал, что ученик при нужде разберётся самостоятельно. Ученик не разобрался. Зато ученик ученика…

Старик, если бы его спросили, мог рассказать многое. Очень многое. Если бы его спросили. Однако никто из спутников не решался беспокоить тёмного мага. И потому этот тёмный маг любовался окружающими пейзажами, наслаждаясь давно забытым ощущением свободы. И пусть место, где он провёл последнюю сотню с лишним лет, не называлось тюрьмой, однако невозможность выйти наружу превращала его в таковую лучше решёток на окнах. А ещё старик чувствовал, что это последнее его путешествие. Нет, он не обладал даром предвидения, он просто верно служил своему богу и потому мог сказать с уверенностью: осталось лет десять, не больше, а потом…