Мы из ЧК

После совещания у Сухомлинова Мустафин и Кузнецов закрылись у себя в кабинете, составили план мероприятий и пришли с ним к полковнику. Даниил Осипович внимательно прочитал план. Временами он одобрительно кивал головой, над одним пунктом задумался. Постучал мундштуком дымящей папиросы по спичечной коробке, решительно произнес:

— Это не пойдет! Надо сделать вот так, — и подробно изложил свою мысль.

В конце беседы сказал:

— Подумайте над этим пунктом еще. И основательно!

Господин вице-консул Чжан Цзян нервничал. Поведение его заметно изменилось. Когда до Кузнецова дошли вести об этом, он решил изменить свой утренний маршрут так, чтобы пройти мимо консульства. Во вторник вице-консул только выглянул на улицу и ушел обратно. Но в среду он действовал энергично. Выйдя из консульства, оглянулся и зашагал к улице Гоголя, затем повернул назад, к улице Пастера. Здесь сел в трамвай, выскочил из него на ходу, перешел на противоположную сторону и сел в маршрут другого направления.

— Соображаешь, что это значит? — спросил Мустафин, выслушав Кузнецова.

Но Иван Григорьевич был осторожен в выводах. Заметил:

— Проверить надо.

— Правильно, — согласился Мустафин. — В данном случае спешить не следует.

На несколько дней необычные вылазки вице-консула неожиданно прекратились, а затем начались снова. Это настораживало. Чекисты окончательно пришли к выводу, что Чжан Цзян пытается с кем-то установить связь.

Проанализировав полученные сведения о маршрутах вице-консула, Мустафин и Кузнецов решили, что местом предполагаемой встречи может быть музей в городском парке или же аптека возле колхозного рынка.

— Этот икс — человек не местный, — убежденно заявил Мустафин.

— Совсем не обязательно, — возразил Кузнецов. — Просто здесь достаточно людные места.

— Вокзал еще многолюднее.

Кроме аптеки и музея чекисты решили взять под контроль кинотеатр ТЮЗ. Правда, Чжан Цзян обходил его во время своих необычных прогулок стороной. Но это мог быть хитрый маневр. Гостиницу, как место возможной встречи, отклонил Даниил Осипович Сухомлинов.

— В гостинице, — сказал он, — вице-консул может появиться в том случае, если там остановится лицо официальное. А к официальному лицу, как вы знаете, поедет сам консул. Он же может принять приезжего и в консульстве. Так что в гостинице Чжан Цзяну делать абсолютно нечего…

В городской парк Иван Григорьевич пришел рано утром. Решил осмотреться. На боковой аллейке в тени нашел скамейку. С нее хорошо просматривались вход в музей, дорожка, что вела к кинотеатру. Чтобы не казаться бездельником, чекист прихватил несколько учебников и походил теперь на студента, зубрившего науки. Где-то с другой стороны музея расположился Аскар Мустафин.

Минуты складывались в часы. К кинотеатру, музею подходили люди. Брали билеты, уходили. Ничего подозрительного. Внимание Ивана Григорьевича привлек мужчина. Неторопливой походкой отдыхающего человека он шел от кинотеатра к музею. В светлой одежде, с газетой в руке. «Кореец или китаец», — подумал Иван Григорьевич.

Мужчина остановил шедших навстречу парней, о чем-то заговорил с ними, высокий, без головного убора, юноша поднял левую руку. Кузнецов насторожился. До него долетели слова: «…часов пять минут». Мужчина, пропустив парней, достал из кармана голубоватую бумажку, повертел ее в руках. «Билет в кино, — догадался Иван Григорьевич. — Спросил время, а до начала сеанса еще почти полчаса».

Майское солнце изрядно припекало. Мужчина огляделся и прошел к скамейке, что стояла справа от входа в музей, сел, закурил. Положив рядом с собой пачку с папиросами и спички, развернул «Казахстанскую правду», не спеша начал читать. На соседних скамейках сидели пожилой мужчина, тоже с газетой, и нетерпеливо оглядывающийся парень.

Чжан Цзян появился неожиданно. Заметив сидящих около музея, прибавил шагу, повернул влево к выходу на улицу Гоголя и пропал из виду. Сидевшие на скамейке отреагировали на появление Чжан Цзяна по-разному. Парень равнодушно скользнул взглядом. Любитель кино даже не оторвался от газеты. А пожилой мужчина пристально смотрел в спину удалявшегося Чжан Цзяна.

«Что же спугнуло Чжан Цзяна?» — подумал Кузнецов. В эту минуту на аллее появились спешащие парень и девушка. Они явно кого-то высматривали. «Не их ли испугался вице-консул?» — предположил Кузнецов, машинально следя за троицей у музея.

Любитель кино встал, потянулся, сунул папиросы и спички в карман и зашагал к кинотеатру, где раздался звонок о начале сеанса. Парень, махнув рукой, пошел в музей Пожилой мужчина, проводив обоих взглядом, поднялся и направился к выходу на улицу Гоголя, следом за вице-консулом.

Подумав, Иван Григорьевич пошел следом за ним. Но не успел пройти и десяти метров, как вновь встретил пожилого мужчину, но уже с девочкой на руках. Дед и внучка весело смеялись, а сбоку семенила молодая женщина и с улыбкой смотрела на них. Кузнецов глубоко вздохнул, направился разыскивать Мустафина…

Так продолжалось три недели. Господин вице-консул то бродил по городу, ни с кем не встречаясь, то несколько дней не показывал носа на улицу.

— А может, он физзарядкой занимается? Или к чемпионскому забегу готовится? — мрачно пошутил Мустафин. — Петляет по городу, словно заяц.

— Но этот заяц больше похож на матерого лиса, — заметил Сухомлинов. — Ну да ладно. Нам не удалось установить, встретился он с кем хотел или нет. Ясно одно: перед нами опытный разведчик. Это первое. Второе. Поведение господина вице-консула подтверждает вывод Центра об активизации гоминдановской разведки. Значит, и мы должны усилить работу. Кстати, обратите внимание на повара консульства.

Го Дин-фу был испуган. Когда на колхозном рынке эта ехидная сводня Соня сказала, что его разыскивает старый приятель, Го Дин-фу только улыбнулся и негромко ответил: «Для приятеля мой дом всегда открыт. По воскресеньям я никуда не отлучаюсь». И это была сущая правда. Жена от Го Дин-фу ушла, и в воскресные дни ему, как холостяку, приходилось заниматься стиркой, уборкой.

Если бы он знал заранее, о каком приятеле толковала Соня, то наверняка смотался куда-нибудь, хотя бы к этому шулеру Чу Лан-тину. «Впрочем, — думал позднее Го Дин-фу, — от этого дьявола вряд ли скроешься. Вот если бы уехать в другой город. Но теперь не удастся. А как было спокойно до сих пор. И вот на тебе!»

Утром Го собирался стирать рубашки, когда за его спиной скрипнула дверь. Думая, что заглянул сосед, Го не поднял головы от корыта. И вдруг услышал вроде бы знакомый голос:

— Плохо ты гостей встречаешь, Го Дин-фу!

Го повернулся и остолбенел. Вошедший же ухмыльнулся:

— Что, не узнаешь старого друга?

— Кин…

— Что ты, старина! Неужели забыл мое китайское имя? — вошедший бесцеремонно, в упор разглядывал Го Дин-фу. — Забыл? Неужели надо напоминать нашу старую дружбу и службу?

— Вспомнил, вспомнил, — залепетал Го.

— Ну вот и хорошо. А Кина… забудь. Его больше нет… Легко сказать «нет», когда вот он сам Кин Нагатакэ с его железной хваткой. Выходит, зря надеялся, что встреча в феврале на станции будет последней.

— У тебя смолоду язык был чуть длиннее нужного, — продолжал вошедший. — И если он таким остался, то я могу при случае вспомнить о твоих похождениях с Музаи-саном в Хумахе и Хейхе. Придется тогда рассказать, как в результате этих «невинных» прогулок ушли из жизни содержатель харчевни и извозчик, единственным достоянием которого был полуслепой мул…

Го Дин-фу задрожал. Ему ли не помнить про китайца, арестованного в Хумахе по подозрению в связях с партизанами, и того извозчика. А «старый приятель» Кин Нагатакэ равнодушно осматривал комнату.

— Один живешь? — поморщился. — Грязно, однако, у тебя.

— Да вот жениться думаю, — нервно хихикнул Го.

— А ты не забыл пословицу: «Длинный язык жены — лестница, по которой в дом приходит несчастье?»

— Нет, конечно. Но ведь плохо в доме без женщины…