Мы из ЧК

Однажды, а точнее ранней весной 1947 года, неподалеку от ворот базы райтрансторгпита Карташов встретил мужчину. Поношенная военная гимнастерка без погон и начищенный знак «Гвардия», говорил о том, что мужчина был на фронте.

Встреча была мимолетной, но Рэм Михайлович успел заметить бледное, слегка припухшее лицо, выцветшие на солнце брови. «Где-то я его уже видел», — мелькнула мысль. Но мужчина уже прошел мимо и заспешил по улице Шолохова.

— Черт возьми! — невольно ругнулся Карташов. — На кого он все-таки похож?

Чекист озадаченно смотрел в спину быстро удалявшегося мужчины. Тот уже скрылся за поворотом, а Рэм Михайлович все еще стоял и думал: «Да нет у меня в розыске такого белобрысого». Машинально посмотрел на часы. Без четверти шесть. Карташов ускорил шаг.

Весь вечер Рэм Михайлович просматривал почту. Затем пил в буфете чай. Но мысль о прохожем ни на минуту не оставляла его. Уже в управлении Карташов сообразил, что повстречавшийся ему человек чем-то напоминает Игольникова.

«Почему я не пошел за ним? Какая опрометчивость! Где теперь искать его?» — думал чекист, допивая стакан крепкого чая Он не мог простить себе этой оплошности. Надо, надо было пойти за незнакомцем, узнать кто он такой, где живет и работает.

Домой Карташов пришел поздно ночью. Михаил Павлович, отец Рэма, незадолго до войны ушедший из органов НКВД на руководящую партийную работу, внимательно посмотрел на сына, спросил:

— Что такой мрачный? Устал или нелады какие по работе?

— Есть и то, и другое, — сознался Рэм Михайлович.

— Вот как! Что же могло случиться?

Пришлось рассказать все без утайки.

— Видишь, как получилось. Выходит, потерял, — вздохнул Карташов.

— Не потерял. А не сообразил вовремя, — заметил Михаил Павлович.

— Надо было не терять его из виду, следовать за ним, узнать, где он живет. Потом выяснилось бы все остальное. Он или не он, — сокрушался Рэм.

— Конечно, конечно! Все это надо было сделать. Но ты не убивайся. Дело поправимое. С Жалекеном посоветовался?

— Нет еще. Сегодня не смог увидеть его. Он занят весь вечер: готовит какой-то срочный документ…

— Ну не горюй. Утро вечера мудренее. Ложись спать…

Жалекен Тлеумагамбетов, выслушав Карташова, сказал:

— Не теряй времени. Проверь, не работает ли этот человек на базе райтрансторгпита или на мелькомбинате. Если нет, возьми под контроль все предприятия и организации, расположенные в северо-восточной части города.

Вначале Карташов посетил базу райтрансторгпита, затем мелькомбинат. Игольникова на них не оказалось. Зато в списках рабочих элеватора числился репатриированный из Западной Германии некто Ерохин. Он, как и Игольников, блондин. Но по другим признакам ничего общего с разыскиваемым не имел.

В райпромкомбинате Рэм Михайлович встретил бывшего военнопленного Силантьева. Но при личном знакомстве выяснилось, что у него нет кисти левой руки. К тому же он был коренной алмаатинец.

Карташов побывал на других предприятиях. Иногда встречал людей, чем-то внешне похожих на разыскиваемого. Но настоящего Игольникова не было. Он точно в воду канул.

Но проделанная Карташовым работа не прошла бесследно. Рэм Михайлович пришел к выводу, что тщательную проверку надо провести и на объектах Октябрьского района столицы. Согласовав свои действия с капитаном Тлеумагамбетовым, он до начала рабочего дня был уже в ремонтных мастерских связи. Сюда Рэм Михайлович заглядывал и раньше, поэтому его появлению рано утром никто не удивился. В мастерских не было станочного шума, какой присущ большим механическим цехам паровозного депо, и Карташов, не повышая голоса, разговаривал с рабочими, которые, как и он, пришли пораньше. И вдруг увидел человека с припухшим лицом, и выцветшими бровями. Он стоял у стола и рассматривал диспетчерский аппарат. Человек был без фуражки, пряди белесых волос ниспадали к бровям. Изредка он поднимал голову, что-то объяснял стоявшему рядом молодому парню, и тогда были видны его голубые глаза.

Рэм Михайлович, не привлекая особого внимания, вышел из мастерских, направился в контору к инспектору по кадрам.

— Я вижу, у вас в мастерских новичок появился? — спросил Карташов, усаживаясь на стул.

— Да. Это мастер по ремонту радиоаппаратуры Северинов. Несколько человек военкомат прислал. К нам попали двое — Северинов и еще один. Стоящие товарищи. А что?

— Да так просто, — ответил Рэм Михайлович.

Про себя же подумал: «Смотри, как похож на Игольникова». Поинтересовался ходом выполнения плана ремонта аппаратуры связи, текущими делами и только после этого ушел в отделение МГБ.

Вечером того же дня Карташов доложил Жалекену, что наконец нашел того, белобрысого. Вместе они еще раз просмотрели все документы дела, где упоминались приметы Игольникова, хотя в этом не было особой нужды: тот и другой хорошо помнили приметы. Долго искали пути подхода к подозреваемому. Надо было, не откладывая дела в долгий ящик, разобраться с этим человеком.

— Постой, постой! — воскликнул Жалекен. — А этот разведчик, о котором как-то, правда, давно, ты мне говорил. Как же его фамилия?

— О ком это? Что-то не припомню я разведчика.

— Да как же не помнишь? Демобилизованный из армии. Радист. Вот черт, случится же такое!

— Не Семенов ли? — спросил Рэм Михайлович.

— Да, да, он! Надо переговорить с ним. Может, внесет какую-то ясность. Найди его, пригласи завтра вечером зайти в отделение МГБ. Вместе и поговорим о Северинове.

Уже стемнело, когда Семенов вошел в здание МГБ Алма-Атинского отделения железной дороги. В кабинете, куда пригласил его Карташов, Семенов увидел незнакомого ему человека и остановился в нерешительности у двери.

— Вы, оказывается, заняты. Мне обождать?

— Нет, нет, проходите. Это мой начальник. Знакомьтесь.

Жалекен пожал руку Семенову, предложил стул.

— Вы, говорят, старый и опытный разведчик? — Жалекен испытующе посмотрел на Семенова.

— Да, — спокойно ответил тот. — До войны, когда служил на действительной, некоторое время работал в особом отделе. На фронте несколько раз ходил в тыл врага.

— Вот как! — улыбнулся Жалекен. — А почему после войны не пошли на работу в наши органы?

— Решил продолжить свое образование в области радиотехники. Тянет меня к этому делу. Думаю осенью поступить в институт. Сюда же приехал к семье. Мать, жена и ребенок эвакуировались, почти всю войну прожили в Алма-Ате. Да так здесь и остались. Обзавелись хозяйством, купили небольшой домик по ту сторону депо.

Семенов указал рукой на запад. Достал из кармана пиджака пачку «Беломора», спросил, можно ли закурить. После небольшой паузы Семенов, разогнав перед лицом рукой табачный дым, сказал:

— Я слушаю вас.

— Вы знакомы с Севериновым? — спросил Тлеумагамбетов.

— Да. А что? Он вас интересует?

— Давно Северинов работает в мастерских, и кто он такой?

— Я его мало знаю, — ответил Семенов. — Встречаемся только на работе и то не каждый день. Он ведь в другом цехе. Обедаем вместе в столовой. Иногда возникают споры о радиотехнике. Сергей Павлович, надо сказать, свои взгляды по технике умеет отстаивать. Каждый вывод у него обоснован, аргументирован. В общем, рассудительный мужик. Чувствуется хорошая физическая закалка. Наши молодки около него увиваются, а он как будто не замечает их. Со всеми, и с девчатами, и с ребятами держится одинаково ровно. Никому предпочтения не делает, по-настоящему ни с кем не дружит. Может быть, потому, что недавно работает у нас, всего месяц-полтора?

Семенов задумался, взял еще одну папиросу. Но закуривать не стал.

— Новичок этот Северинов, присматривается. Грамотный, в Мурманске закончил среднюю школу. Знает немецкий язык. Всю войну, говорит, прослужил радистом и якобы участвовал в разгроме немцев под Прагой. Имеет гвардейский значок. Готовится к поступлению в техникум связи.

— Где он проживает сейчас? — спросил Карташов.

— Там же, где и я: в железнодорожном поселке Пятилетка. Снимает небольшую комнатку у одной старушки. По поводу его осведомленности о немецких радиопередатчиках я хотел как-то обратиться к вам, да видно запоздал. Сами пришли…