Страница 4 из 45
Я старался не обращать на немца внимания, всецело одолеваемый мыслями о сложившейся ситуации. Постепенно сопоставляя факты, пытался соединить имеющиеся сведения в единое целое. Уже было ясно, что я не в Советском Союзе: странное сборище людей разных национальностей, необычная военная форма, непонятное оборудование и пугающее оружие. В плену быть тоже не мог — относились ко мне, старшему лейтенанту Красной Армии, достойно. Но оставалось много нерешенных вопросов. Как сюда попал? Был ранен и перевезен, находясь в беспамятстве? Но на теле ни единой царапины! Опять же, если попал к союзникам, то почему с их стороны такое же хорошее отношение к фашисту? И что за неведомый враг, страх перед которым должен объединить нас? Ведь нет в мире такой силы, которая могла бы сейчас, в ходе Второй мировой войны, сплотить противоборствующие стороны.
Быстро перебрал в памяти все крупные государства, но каждое из них так или иначе втянуто в эту войну, и ни какое из них в одиночку не представляет для остальных серьезной угрозы. А если внезапно образовался какой-то новый союз, обрушивший свою мощь на СССР, США, Англию и Германию? Чушь! Даже если полмира объединилось бы против этих сверхдержав, они не в состоянии им ничего противопоставить!
Чем больше думал обо всем, тем больше запутывался. На каждое, даже самое нелепое, объяснение возникала цепочка новых вопросов. И ответов на них не было. Можно предположить, что нас с фрицем пытаются ввести в заблуждение, но какой в этом смысл? Оставалось только ждать, когда у Советника найдется свободная минута для разговора.
Мы уже минут десять петляли по узким проходам, когда далеко за спиной раздался приглушенный взрыв, эхом разносясь под высокими сводами тоннеля. Айра содрогнулся, опасливо оглядываясь. Заметив на себе мой взгляд, выдохнул отрывисто, сипло:
— Пытаются пробить стену!
Поняв, что враги заняли лабораторию и теперь всерьез взялись за перекрывавшую вход в тоннель потайную стену, гражданские ринулись вперед сломя голову. Они понеслись, толкая друг друга, спотыкаясь, и едва не сбили с ног Советника.
— Сохранять строй! — гаркнул он, оборачиваясь.
Его резкий окрик, казалось, привел людей в чувство, но глаза их все равно были наполнены ужасом.
— Продолжаем движение! — прокричал офицер, подбадривая запаниковавшую толпу в аквамариновых комбинезонах.
Он бежал впереди с Советником и несколькими гвардейцами, указывая путь. Остальные гвардейцы чуть приотстали, прикрывая толпу гражданских сзади. Негр слегка сбавил темп, поравнялся с Советником, и до меня донеслись его слова:
— Есть слабый сигнал, — при этом офицер показал Советнику маленький тонкий прибор, поверхность которого переливалась голубоватым светом. — Я предупредил команду, что мы на подходе.
Советник и чернокожий обменялись еще несколькими фразами, но разобрать их я уже не смог. Побежал чуть быстрее, стараясь держаться поближе к ним.
— Сколько еще? — Советник, видимо, тоже оказался в этих проходах впервые.
— Немного, метров шестьсот, — чернокожий снова сверился со светящейся карточкой. — Главное, чтобы стена подольше их задержала. Нам бы до катеров добраться, а там дежурит взвод моих ребят.
При упоминании о катерах я снова ощутил, как к горлу подступает тяжелый комок. Летчик испытывает невероятные перегрузки во время полетов, он к ним привычен, но после сегодняшнего даже для опытного летуна катера были явным перебором. Стоило мне представить покачивающуюся на волнах лодку, сразу становилось дурно.
Неожиданно офицер поднял руку, призывая всех остановиться.
— Пятнадцать секунд отдыха, — сказал он, а сам поманил в сторону Советника и передовых гвардейцев.
Гражданские сгрудились в кучу, боязливо озираясь. Некоторые присели на корточки, пытаясь отдышаться. Они жадно ловили воздух широко открытыми ртами, но это, судя по всему, мало помогало. Чернокожий офицер тем временем показывал что-то Советнику и гвардейцам на экране маленького прибора. От меня не ускользнуло, что выглядели они крайне напряженно и взволнованно. Как бы невзначай сделал пару шагов вперед, прислонился к стене спиной, прислушиваясь к разговору военных.
— Они уже здесь, — с досадой произнес чернокожий. — Прорвались с восточного входа и идут нам наперерез. Если им удастся пробить стену в лаборатории, мы окажемся зажатыми в клещи.
— А если попробовать пройти тут, минуя их? — Советник ткнул пальцем в серебристую пластину на своем манжете.
— Возможно, — ответил чернокожий и, немного помедлив, добавил: — Во всяком случае, я на это надеюсь.
Из разговора становилось очевидным, что ситуация критическая. Я еще раз посмотрел на солдат, на их диковинное оружие. Спросил у Левина:
— Может, и мне полагается что-нибудь для защиты?
Профессор перевел взгляд на Броуди:
— Я думаю, не помешает дать ему автомат, — Левин кивком указал на оружие в руках стоявшего неподалеку гвардейца.
Советник отрицательно покачал головой:
— Извините, но не сейчас. Доверьтесь пока нашим гвардейцам, — ответил он и обратился к столпившимся людям: — Продолжаем движение!
Бег по безликим коридорам выматывал, отнимал последние силы. Ныли от напряжения мышцы ног, сбивалось дыхание, спина взмокла от пота. Профессор Левин пыхтел рядом, поддерживая под локоть вконец обессиленного Айру.
Миновали еще несколько развилок и ответвлений. Одни были такими широкими, что по ним вполне мог проехать автомобиль, другие совсем узкими, в ширину плеч. Большинство проходов было ярко освещено, но некоторые чернели непроглядной темнотой.
Именно из такого темного, зияющего холодным мраком прохода и выскочили на нас преследователи. Несколько врагов вылетели из него, вклинившись посередине толпы бегущих гражданских. Столкновение было явно неожиданным для обеих сторон, но нападающие сориентировались быстрее. Ярко полыхнули вспышки огня из нескольких стволов. Сухие щелчки выстрелов слились воедино, заглушая крики обезумевших от ужаса людей. Толпа с воплями отпрянула к противоположной стене тоннеля, но деваться здесь было некуда.
Обернувшись на шум, я увидел, как пули разрывают тела несчастных, окрашивая аквамариновые комбинезоны бурыми пятнами крови, как из черноты узкого прохода один за другим выскакивают вражеские солдаты. Они действовали молча, двигались по-кошачьи стремительно и мягко, мгновением позже смешавшись с обратившейся в паническое бегство толпой еще остававшихся в живых гражданских. Разглядеть врагов в образовавшейся сумятице не представлялось возможным, только мелькавшие тут и там силуэты в ядовито-зеленой форме.
Над ухом громыхнул выстрел, и я инстинктивно вжал голову в плечи, припал на колено. Чернокожий офицер возвышался надо мной, стреляя одиночными. Гвардейцы явно растерялись — враги оказались между бойцами передовой группы и прикрывающими гражданских с тыла, но теперь они настолько смешались с обезумевшей толпой, что выцепить точную цель не представлялось возможным. Гражданские, в надежде на спасение, бежали к своим, враги следовали по пятам, прикрываясь ими. Я отпрыгнул к стене, чтобы не быть сбитым с ног, а чернокожий и гвардейцы ринулись вперед, отсекая врагов.
Только теперь я смог хорошо разглядеть их, и первое, что пришло в голову: нас атакуют дети в странного вида рыцарских доспехах ядовито-зеленого цвета. Незнакомцы были всего метра в полтора ростом, облаченные в плотные чешуйчатые панцири и овальные шлемы, полностью закрывавшие не только их головы, но и лица. Стреляли они из еще более диковинного оружия, чем было у гвардейцев, ничего подобного я доселе не видывал.
После короткой перестрелки с расстояния в несколько шагов стороны схватились врукопашную. Несмотря на небольшой рост, враги оказались чертовски проворными и бились жестоко. Я видел, как закрепленные на пальцах врага лезвия молниеносным ударом рассекли голову чернокожего офицера на несколько частей. Смерть собирала богатую жатву.
Гвардейцы не выдержали натиска, начали отступать, пятясь спиной. Один из бойцов рухнул рядом со мной, хватаясь за простреленную грудь и корчась от боли. Его автомат скользнул мне под ноги, и я, не раздумывая, схватил его. Оружие было незнакомой модели, но, несмотря на размер, гораздо легче ППШ, который со снаряженным магазином весил чуть больше пяти килограммов. Автомат удобно лежал в руках, но как с ним управляться, сразу понять не удалось. Я нагнулся к умирающему гвардейцу, прокричал: