Страница 29 из 45
Но поворачивать поздно, поставленную задачу необходимо выполнить. Беспилотники артиллерия сожгла сразу. Мы ринулись на базу. Зенитные орудия долбили не переставая, два наших штурмовика рухнули вниз, объятые пламенем, среди них — командир второй эскадрильи.
Первым бомбы сбросил Ежи, за ним все остальные. Внизу раздались взрывы, дым и языки пламени охватили базу. Мы же горкой пошли вверх. При выполнении горки теряется скорость, но иного выхода у нас не было — база чужаков хоть и получила повреждения, осталась боеспособной. Нам надо было сделать еще хотя бы один заход, подавить огонь и разрушить базу до основания.
— Ежи, заходим еще раз! — крикнул я, пытаясь переорать шум и крики в эфире. Краем глаза увидел, что у наших истребителей дела плохи. Мало того, что чужакам удалось сбить несколько истребителей, к ним на подмогу летели «крабы».
— Степан! — позвал я Бурлака. — Как у вас?
— Полная жопа! Твари юркие, как шило!
Новая компания врагов уже мчалась на нас, готовая атаковать, но нам необходимо было сделать еще заход, не теряя время и силы на борьбу с ними. Заработали мои пушки. Я ни в кого не попал, но спеси у тварей поубавилось, они сбавили скорость.
— Степан, прикрывай нас! — заорал я. — Нам нужен еще заход!
— Братка, делаю, что могу!
Мы вышли на очередной заход. Нашим истребителям было сейчас не сладко, чужаки накинулись на них, как воронье. Да еще поганец Шульц предал нас, оставив без боеспособной единицы в тот момент, когда каждая пушка на счету! Но с истребителями нам повезло, опытные парни оказались. Пока враг увяз в воздушном бою с ними, мы могли попытаться выполнить нашу миссию.
Снова заработали зенитки. Стена огня стала еще плотнее, и я уже не был так уверен, что нам удастся второй раз сбросить бомбы.
— Ежи! — закричал я, пытаясь переорать стоявший в эфире гвалт. — Иду на зенитные орудия, а ты с остальными прорывайся сквозь брешь и работай!
— Егор, вернись в строй! — проорал ведущий.
— Поздно! Идите за мной!
Я уже принял решение и отступать не собирался. Кто-то должен это сделать, и, пожалуй, только у меня одного хватило духу. План был насколько прост, настолько и рискован. Нужно заткнуть артиллерию, иначе нам всем крышка, никто не доберется до базы.
Войдя в пике, я направил катер прямо на зенитную батарею. Снаряды рвались так близко, что меня бросало из стороны в сторону. Даже начал бояться, что меня крутанет, я уйду в штопор и врежусь в землю. Подумал, что, если подобьют, направлю набитый бомбами катер на зенитки, и черт с ним! Единственное — переживал, что в меня так шандарахнут, что катер развалится на части в воздухе. Ежи что-то орал мне, пытаясь остановить, но я не слушал его, вжал кнопку полного сброса бомб.
Времени смотреть на результат бомбежки у меня не было, я резко увел катер вверх. Если все удалось сделать, как задумывалось, то я открывал остальным коридор, и ребята на этот раз могли покончить с базой чужаков.
Теперь мне нужно было набрать скорость и подняться максимально высоко, чтобы стать трудной мишенью для врага. Потом сделать боевой разворот и вернуться туда, где истребители сцепились в жестоком бою с летательными аппаратами чужаков. В эфире стоял такой шум и ор, что ничего разобрать было нельзя. Вдруг сквозь крики прорезался голос Ежи:
— Молодчина, Егор! Мы сделали это!
Я вышел на разворот и увидел, как разваливается охваченная пламенем и вспышками взрывов инопланетная база. Мы действительно это сделали! Оставалось добить вражеские катера, но это оказалось совсем не просто…
Мы присоединились к нашим истребителям, и началась такая свалка, что только искры в глазах! У чужаков было явное преимущество в быстроте и маневренности, а из-за небольшого размера и вытянутой формы кораблей попасть в них сложнее, чем в «крабов».
Сделав вираж, я зашел четверке инопланетян прямо в лоб:
— Давайте, четырехглазые, посмотрим, кто кого!
Им пришлось сбросить скорость, уходя от столкновения со мной. Четверка разделилась: два катера пошли вниз, а два вверх, открыв свое брюхо. Заработали пушки, пробивая большие дыры в днищах чужаков.
— Так их! — услышал я голос Степана.
Нам пока удавалось выкручиваться, но я понимал, что долго это продолжаться не могло. А если к чужакам подойдет подмога с других баз, тогда нам вообще не выбраться отсюда. Я покосился на индикатор боезапаса — пушечных снарядов у меня пока предостаточно.
— За мной хвост! — раздался голос Ежи. — Не могу оторваться!
— Иду! — Я направил катер ему на помощь.
Три вражеских машины крепко сели Ежи на хвост. Я попытался пристроиться за ними и расстрелять их, но они постоянно маневрировали, и мои снаряды не достигали цели.
— Держись, Ежи!
Я чувствовал, что весь взмок, спина была липкой от пота, сердце бешено колотилось. Наконец мне удалось смахнуть один из катеров. Тот спикировал вниз и плюхнулся на горящие обломки базы. Еще одна победа! Но радовался я рано. В следующую секунду оставшиеся два катера превратили машину Ежи в пылающий факел.
— Нееееееет! — закричал я, но уже ничего нельзя было исправить.
Парень горел заживо в своем катере, его отчаянные крики раздавались в эфире. Хотелось зажать уши руками, чтобы не слышать леденящих душу воплей. Бедный Ежи, добрый и улыбчивый парень, погибал на моих глазах. Мы успели стать хорошими друзьями. Ненадолго, как оказалось…
На войне нельзя привязываться к людям. Каждый день кто-то погибает, и чем крепче дружба, тем сильнее смерть товарища ранит сердце, оставляя незаживающие шрамы. Самым простым способом было абстрагироваться от всего. Но как это сделать? Если у человека есть душа, он не может спокойно смотреть на гибель друга, иначе он просто не человек.
Катер Ежи превратился в огненную комету, на землю упали догорающие обломки. Меня обуяла такая злоба, что я готов был рвать чужаков зубами. Зарычав от переполнявшей ненависти, я рванул машину, направив ее на убийц друга.
Мои глаза застилала пелена, я бездумно жал на шутер, даже не ловя цель. Не знаю как, но обоих гадов мне удалось скинуть с неба. Я отомстил, только успокоения это не принесло. Совсем рядом проскочил катер Степана.
— Получили, твари! — услышал я его голос в динамике.
Видимо, мы вместе разделались с тварями, убившими Ежи. Кто именно подбил врага — я, он или мы вместе, — было непонятно. Да и неважно.
Голова кружилась, меня подташнивало. Ситуация становилась еще более хреновой. У нас оставалось всего три катера, включая мой. Три из двенадцати! Девять погибших, считая немецкого труса, который для меня тоже уже был покойником. Я, Степан и немецкий летчик Гельмут Кляйн из второй эскадрильи.
На хвосте у нас висело с десяток вражеских машин. Ясно, что нам с ними не справиться, тут к гадалке не ходи. Шансов у нас никаких. Я принял командование на себя и приказал уходить. Запросил у диспетчера поддержку. Мне ее обещали прислать и сообщили координаты, где будут нас встречать. Если туда дотянем…
Мы улепетывали. А что еще оставалось делать? Если честно, то я уже не надеялся спастись, слишком быстроходными были вражеские машины, к тому же на каждого нашего пилота приходилось по меньшей мере три чужака. Три к одному — только дурак поставил бы на нас. Не скажу, что я совсем отчаялся, но нервы были натянуты, как струны.
Вдруг увидел на экране, как один из вражеских катеров завертелся, его охватило пламя, и он рухнул вниз. Следом за ним завалился второй, затем третий. Что за чертовщина! Неужто помощь с базы пришла так быстро? Но это невозможно, они физически не могли успеть добраться до нас. И тут в эфире раздался знакомый голос:
— Обер-лейтенант Вольфганг Шульц идет на помощь!
Вот ведь, право слово, сученыш! Выскочил неожиданно, умело зашел в тыл нашим преследователям и теперь деловито расстреливал их, будто в тире. Твари очухаться не успели, как потеряли четыре машины.
Поняв, что оказались в западне, чужаки занервничали. Мы же, не дав им опомниться, по моей команде выполнили «иммельман», потом боевой разворот, тут же оказавшись у них в хвосте, имея преимущество в высоте. Раньше мы этого сделать не могли, потому что сразу были бы расстреляны чужаками, но Шульц отвлек их на себя, дав нам необходимое время.