Вась

Глава 19

  Первая межзвёздная экспедиция отправился в свой долгий и опасный путь с Земли в семь утра. Конечно же к Альфе Центавра, кто бы сомневался. Этот старт стал вершиной технологического развития человечества той далёкой эпохи, плодом давно лелеемого желания в очередной раз преодолеть границы своего жизненного пространства и доказать самим себе, что мы - можем.

  Какие границы, спросите, позвольте, но уже Марс заселён был. А вот это уже совершенно неважно, человек всегда стремился расширить свой мир, даже понимая, что новые территории могут не пригодиться не только поколению, открывшему их, но и последующим. Но кого это останавливало? Колумба, Гагарина, Армстронга, Верде, или того же Алекса Нормана, командира первого звездолёта? Вот бы они посмеялись над подобными измышлениями.

  Дальний космос манил людей всегда, ещё когда древние учёные изучали далёкие звёзды. Мальчишки издавна мечтали стать отважными звездоплавателями, капитанами кораблей, что пронзят границу и откроют новое - планеты, расы, древние сокровища. И ведь открывали, кстати, находили.

  С того памятного старта, виденного в хронике, наверное, без исключения всеми людьми, появилась пережившая века традиция - каждый дальний поиск начинается ранним утром, ровно в семь по земному времени.

  Ребята устали после изматывающей гонки в вирте и стазу отправились дрыхнуть. Мой же организм в очередной раз удивил, мобилизовав резервы, в результате чувствовал я себя, как будто только что встал после шестисот минут сна. Просто ужас какой то.

  Я снова принял душ, переоделся в свежее засел за знакомство с кораблём, нужно же иметь представление об этом чуде науки и техники. Часть сведений о судне была засекречена, но для понимания всей его мощи того, что мне продемонстрировал компьютер, оказалось достаточно.

  Я не ошибся в своих предположениях - на корабле действительно был установлен преобразователь таргов второй модели и энергоячейка шестого типа. Это давало огромные преимущества, поскольку при данной схеме компоновки отпадала нужда в объёмных энерговодах - вместо этого инопланетное устройство создавало несущее поле и перемещало мощность в его границах к любой точке, куда подавало любой нужный тип энергии.

  Иначе говоря, у корабля не было главных, вспомогательных, оборонных орудий - огонь мог вестись из любой точки в пределах защитного периметра. Отсутствовали сложнейшие генераторы полей, основные энерговоды, ретрансляторы и накопители. Лишь резервные системы имелись чуть ли не в каждой каюте, но это совсем не то. И как только кораблестроители решились положиться на одно лишь устройство, объединяющее в себе столько функций, продублировать которые не было возможности. Неужели технология достигла предела Эрванда, при котором шанс выхода из строя сложных систем стремится к бесконечному нулю? С другой стороны, всё логично, учитывая, что именно тарги дали нам толчок к развитию в данном направлении.

  Кроме всего перечисленного, 'Ломоносов' умел генерировать поля и излучения третьего типа, что сразу же делало корабль одним из самых неудобных противников в изученном пространстве космоса. Разумеется, это касалось исключительно всяких разных недоброжелателей, а так мы мирные исследователи.

  Ещё одна технология выделяла крейсер из прочих человеческих кораблей - его скорость в гипере была самой высокой среди когда-либо созданных людьми, а совершить повторный переход можно было уже через три минуты после выхода в нормальный космос. Даже корн, превосходившие нас в скорости, не умели совершать двойной проход меньше, чем за пятнадцать минут. Даже представить сложно, какие это открывало перспективы в разведке и тактике.

  Для планетарных исследований, высадки экспедиций и десанта кораблю была придана лётная группа. Две симметрично расположенные палубы оснастили сразу шестнадцатью тяжёлых штурмовиков 'Терминус', четырьмя планетарными ботами и парой орбитальных посадочных платформ, содержащих полный комплекс научного оборудования и умевших самостоятельно садиться и взлетать с поверхности планет.

  Все высадки поддерживались расквартированным на корабле усиленным взводом тяжёлой космической пехоты из тридцати шести человек и отделением тяжелой поддержки, имевшем в составе четыре планетарных танка 'мастодонт'. Этого вполне хватало для защиты научных групп на поверхности от любой мыслимой опасности. Да ладно, 'мастадонты' могли и крейсер с орбиты ссадить при удаче.

  Экипаж корабля составлял девяносто семь человек, а включая лётную группу, пехоту, техников и учёных достигал трёхсот десяти. Мы втроём были приписаны к пилотам, но план занятий предусматривал, в том числе, и работу с пехотинцами (чего лично я бы предпочёл избежать).

  Все эти подробности стали известны в течение часа. Я увлечённо изучал различные системы крейсера, когда прозвучал внутренний вызов. Странно, номер был незнакомый. Я ответил, и мою голову тут же охватило мерцание поля подавления, вызов имел статус повышенной секретности. На экране материализовалось мужское лицо среднего возраста, глаза которого излучали живой интерес ко мне.

  - Добрый день, Василий, с прибытием вас! Вы не могли бы зайти к нам ненадолго?

  Ничего не понял, я же его не встречал никогда. Точно? Точно, в первый раз вижу.

  Моё лицо, наверное, приобрело несколько ошарашенное выражение, потому как человек на экране всплеснул руками и торопливо произнёс.

  - Ой, простите мою рассеянность, с этим назначением на нас навалилось столько забот, что я уже начал забывать, где нахожусь. Меня зовут Пётр Сергеевич Весенин, я руководитель научной секции корабля. А вас мне порекомендовал профессор Терещенко, наверное, этот человек вам прекрасно известен, да. Видите ли, я некоторым образом ксенобиолог и мне бы очень хотелось познакомится с вашим питомцем, и конечно же с вами, если вы не против конечно.

  Какой забавный человек. От него буквально распространялась аура доброжелательности, во взгляде не было никакой фальши, лишь любопытство учёного и ум светились в глазах. Мне стало любопытно, работы никакой, так отчего бы и не сходить, если просят.

  - Я не против, но мне сказали, что мой Колобок, простите за каламбур, чуть было не разнёс станцию 'Колобок'. Вы уверены, что всё ещё хотите его изучать?

  - Мне об этом известно. Виктор Игнатьевич поведал про это печальное недоразумение, - мой собеседник экспрессивно размахивал руками и лицо его приобрело сердитое выражение, - Но чего вы ещё ожидали от военных. Насильно заточить возможно разумное существо, не разобравшись начать его мучить примитивными опытами, ставить эксперименты, а когда оно у них что-то там случайно задело, добиваясь свободы, открыть пальбу. Ума не приложу, отчего у них достало ума не пытаться изъять у вас вашего...питомца.

  - Видимо, представляли, что начнётся при попытке изъятия, - я улыбнулся, мысленно увидев эту картину.

  - Вы правы, было бы забавно за этим наблюдать, но лучше с максимально возможного расстояния. Так вас можно ждать до старта? Или вы позже к нам заскочите?

  Нет, решено, иду прямо сейчас. Я осознал, что вся беготня по свалке, походы на заброшенную и почти исчезнувшую в песках военную базу, даже страсть к полётам, проистекают из желания познания всё вокруг. Я был способен не только часами крутить пилотажные фигуры на тренажёре, но и зачастую не замечая ничего вокруг вместе с Тенью перебирать комбинации составных излучений, подбирая из разного и неизвестного целое. Или усердно работать над виртуальной моделью нового корабля, тщательно прорабатывая все детали, с головой уходя в изучение специализированной литературы. Что со мной происходит, может я тоже учёным стану?

  - Профессор, я подойду к вам прямо сейчас, но как мне вас найти?

  - Нет ничего проще, я сейчас сброшу маршрутную точку. Спасибо, Василий, мы вас ждём.