Бесконечная любовь

— Я намерен сделать великолепный выбор. Прежде всего, моя избранница должна с достоинством нести титул графини. Ведь это означает принадлежность к старинному аристократическому роду.

— Понятно. Значит, папаша должен носить графский титул, не меньше? Или дочка какого-нибудь непритязательного барона тоже подойдет?

Оливер поднял бровь:

— Ты и сам отлично понимаешь, что я имею в виду. Придется учесть, сумеет ли невеста стать настоящей хозяйкой поместья или превратится в изящное украшение салона. Родословная, конечно, имеет значение, но в разумных пределах. Быть дочерью графа совсем не обязательно.

— Так-так. Племянница графа тоже подойдет?

— Я говорю серьезно.

— Ах, вот этого я и боялся.

— Сознаю, что в твоих глазах выгляжу напыщенным.

— Напыщенным? Нет. Никогда. Возможно, чересчур… требовательным.

— Собираюсь подойти к выбору супруги рационально и не вижу в этом ничего плохого. Было бы замечательно заявить, что вопрос решается исключительно цветом ее глаз и скоростью биения моего сердца. Но суровая правда жизни состоит в том, что графине Стьюксбери придется обладать солидным запасом остроумия и начитанности, чтобы поддержать салонный разговор, равно как организовать обед на тридцать персон или праздник урожая для арендаторов.

— И как же должен выглядеть этот образец совершенства? Или данное обстоятельство значения не имеет?

В голубых глазах Фица вспыхнули насмешливые огоньки.

— В определенной степени ты прав. Конечно, хотелось бы получить миловидную, стройную спутницу жизни со вкусом и чувством стиля. Но не настолько красивую, чтобы у ее ног постоянно пресмыкались сраженные поклонники. И уж точно без малейшей склонности к экстравагантности и эксцентрике. — Оливер на мгновение умолк, посмотрел в огонь и продолжил: — И в последнюю очередь мне подошла бы особа, которую преследуют неприятности и конфликты, готовая ссориться из-за каждой мелочи.

Услышав столь детальное описание, Фиц выразительно кашлянул, однако от комментария воздержался.

— Брак должен быть безмятежным. Спокойным. Разумным, — заключил граф.

Фиц насмешливо фыркнул и поднял бокал в шутливом тосте:

— Ах, Оливер. Жду не дождусь, когда же любовь наконец опутает тебя своей шелковой сетью. Боюсь, разум не выдержит конкуренции.

На следующий день леди Вивьен Карлайл нанесла визит своему ювелиру. Конечно, можно было вызвать мистера Брукмана к себе домой. Столь ценной заказчице он ни за что бы не отказал. Но Вивьен очень любила наведываться в мастерскую: там всегда было на что посмотреть, да и долгая поездка по городу представляла особый интерес. К тому же… день выдался восхитительно ясным и солнечным, так что сидеть дома было бы настоящим преступлением.

Установить причину хорошего расположения духа труда ей не составляло. Оливер — солидный, надежный, ответственный лорд Стьюксбери — не далее как вчера ее поцеловал. Нет, это затертое до дыр слово ничего не объясняло. То, что между ними произошло, никак не укладывалось в понятие простого поцелуя. Как только граф завладел ее ртом, Вивьен ощутила удар молнии, пронзивший ее насквозь, до кончиков пальцев на ногах. Кто бы мог представить, что Оливер способен на подобную страсть? И еще более поразительно, что он испытывал страсть именно к ней!

Вивьен смотрела на мир реалистично, а потому не верила, что случившееся может означать начало глубоких и длительных отношений. Скорее всего порыв возник из гремучей смеси гнева и возмущения, вспыхнувшей от мимолетной искры страсти. Выйдя на улицу и глотнув свежего воздуха, Стьюксбери, должно быть, сразу пришел в себя и пожалел об ошибке. Продолжения истории ждать не приходится. Да она и не хочет никакого продолжения. Абсурдно представлять себя рядом с Оливером. Смешно. Нелепо. Невозможно. В ближайшее время граф должным образом извинится и заверит, что впредь ничего подобного не произойдет. Восстановит привычное холодное спокойствие, и отношения войдут в прежнее русло.

И все же на миг — на один-единственный краткий, странный, потрясающий миг — случилось чудо. А ценить чудеса Вивьен умела.

Леди Карлайл оделась с присущим ей чувством стиля; выйти из дома, пусть даже в мастерскую ювелира, можно было только в безупречном наряде. Сегодня она выбрала темно-синее шерстяное платье и пелерину в тон, по воротнику и манжетам отделанную черным сутажом. Купленная прошлым летом маленькая черная шляпка напоминала перевернутую лодочку и острым углом спускалась на лоб. Ансамбль завершали черные лайковые перчатки и изящные черные полуботинки.

Едва выйдя из дома, Вивьен заметила лорда Стьюксбери: граф переходил улицу. Увидев ее, на миг замер, но тут же с видом несгибаемой решимости продолжил путь: должно быть, готовился принести извинения.

— Лорд Стьюксбери, — любезно произнесла Вивьен, чтобы не дать графу возможности начать тираду. — Хорошо, что я вас встретила; как раз собиралась уезжать.

— Миледи. — Граф скованно поклонился. — Прошу, не меняйте планов. Увидимся как-нибудь в другой раз.

— О, ничего серьезного. — Облегчение в голосе Оливера показалось забавным. — Собиралась нанести визит ювелиру, так что могу немного задержаться.

— Что? — Стьюксбери нахмурился. — Зачем? Что вы задумали? Только не говорите, что намерены шпионить. Я же сказал…

— Да, несомненно. Сказали. Но мне необходимо кое- что у него забрать. Почему бы вам меня не проводить? А по дороге можно будет побеседовать.

Оливер посмотрел на нее долгим внимательным взглядом и наконец угрюмо произнес:

— С удовольствием.

Вивьен предпочла не обращать внимания на тон, каким это было сказано. Безмятежно улыбнулась, оперлась на предложенную руку и поднялась в экипаж.

— Ну вот, мы снова вместе, — заметила она. — Странно, не так ли? Несколько месяцев не встречались, а теперь видимся второй день подряд.

Граф не поддержал попытку завязать легкий разговор. Сел напротив и распрямил плечи с видом человека, оказавшегося лицом к лицу с опасностью.

— Я пришел, миледи, чтобы извиниться за вчерашнее поведение. Глубоко сожалею.

Вивьен подняла брови:

— Сожалеете о том, что меня поцеловали? Заявление не слишком любезное. Неужели было так ужасно?

— Что? — Оливер посмотрел удивленно. — Нет. Конечно, нет. Совсем напротив.

— Рада слышать. — В уголках губ притаилась улыбка. — Мне тоже очень понравилось.

— Вивьен!

Граф закрыл глаза.

— Что? Было бы лучше, если бы не понравилось?

— Разумеется, нет! О черт возьми! С вами невозможно разговаривать! Я пришел, чтобы извиниться!

— Да, это вы уже сказали. Одного не понимаю: зачем извиняться, если происшествие доставило нам обоим удовольствие?

Глаза озорно сверкнули.

— Но вы не должны были испытывать удовольствие, — сурово постановил граф. — Во всяком случае, обязаны притвориться, что обижены и рассержены.

— Право, Оливер! Надеюсь, теперь, когда мы познакомились ближе, я могу называть вас по имени? — Он подавил стон, и Вивьен на миг замолчала. — Не могу понять, с какой стати должна притворяться и изображать чувства, которых не испытываю, тем более что и вам от этого лучше не станет. Зачем порицать то, что было чудесно?

— Мое поведение недостойно джентльмена, — сердито заявил граф. — Да и вам не следовало бы реагировать так беззаботно. Вы должны испытать шок. Расстроиться. Возмутиться.

Вивьен рассмеялась:

— Мне двадцать восемь лет. К тому же надеюсь, что неплохо выгляжу. Меня и раньше целовали. Так что обижаться и расстраиваться нелепо.

Стьюксбери нахмурился:

— И что же, позволяете всем подряд себя целовать?

— Нет, вовсе нет. Если честно, то очень немногим. Некоторых даже приходилось останавливать пощечиной — уж очень надоедали. Но вот вас я не остановила, хотя и видела, что вы хотите меня поцеловать. — Она слегка опустила голову и кокетливо взглянула исподлобья. — Как же можно вас винить? За что?

Некоторое время Оливер смотрел ошеломленно. Наконец отвел глаза и произнес: