Страница 44 из 82
– Итак, – сказал старший инспектор, – итоги подведены и меры предпринимаются. Но все-таки давайте попробуем восстановить цепь событий. С появлением Кранке Големба, как я понимаю, окончательно свихнулся. Разослал роботов на поиски Грааля, нейтрализовал психотерапевта, вывел из строя регенератор, покорежил запасной патрон и смылся. Спер гермокостюм Кранке, заблокировал станцию и двинул к модулю. Но не добрался. Непонятно, как ему удалось выбраться из гермокостюма: без шлема он должен был сразу потерять сознание. Но в любом случае это явный суицид. Я просмотрел его дело, за ним числится несколько попыток. Тем временем Кранке пытался восстановить регенератор, но шансов у него не было. Патрон расплющен, как будто по нему мечом рубили. Умер от удушья. Но вас, лично вас, эта версия устраивает?
– В общем и целом, – младший инспектор в затруднении пошевелил пальцами. – Непонятно, куда делись роботы Голембы, – не провалились же они, все как один, в болото. И самое главное, этот его Ланселот утверждает, что регенератор испортил именно Кранке, а Големба вел себя благородно и мудро, как и подобает истинному королю. И что чаша действительно была. Он сам ее видел – настоящую. А та, что забита в голопроектор – жалкая, как он выражается, подделка. Конечно, мы не можем полагаться на показания андроидов с их причудливыми представлениями, тем более, что вторая модель вообще не способна дать толковую информацию, вы же знаете, какими их делают…
– Ладно, Пауль, этих на перепрограммирование. Для нас с вами дело закрыто, а сомнениями пусть занимаются аналитики из Центра. Кстати, знаете, кого направляют на смену Голембе? Гарри Поттера с компанией. Распорядитесь, чтобы профессору Дамблдору поставили дополнительную защиту.
АЛЕКСЕЙ КАЛУГИН
СТАРИКИ
Весть о смерти последнего старика принес Cepera Завидов. Он прискакал черт-те в какую рань и заорал под окнами: – Димка! Вылезай! Старик Федот помер! – Чего орешь!… Чего орешь-то, как оглашенный! – тут же прикрикнула на Серегу мать. – Дима весь вечер в кузне работал, лег уже за полночь. – Так а я что?… Я тоже без дела не сижу! – отозвался Серега. – Мы с Семкой уже овец за реку отогнали!… Разбудите Димку, тетя Лиза!… Старик Федот помер! – Ну, помер и помер, что с того… Он на то и старик был. Помер – похороним. Рядом с остальными стариками.
– Димка!… Димка, вставай!…
– О, ща я тебя жердиной-то!…
Повезло Сереге, что отец вчера на дальнем пастбище заночевал. Отзвонился вечером по мобильнику, говорит, погода, мол, хорошая, гурлы на восток откочевали, чего мотаться туда-сюда. Мать только грозится, а отец уж точно огрел бы Серегу чем под руку подвернулось, разбуди он его в такую рань. Должно быть, знал Cepera, что отца дома нет, потому и орал, не боясь, во всю свою дурацкую глотку. Но то, что он орал, действительно имело огромное значение. Во всяком случае, для нашей компании. Если Cepera не выдумал все только ради того, чтобы вытянуть меня поутру из дому. С него станется.
Спать хотелось невообразимо. Но я все же продрал глаза, поднялся с постели и, навалившись грудью на подоконник, выглянул в окно.
– Димка! – пуще прежнего заорал, увидев меня, Cepera. – Старик Федот помер!
Cepera, как обычно, на своей белой лошади верхом и без седла. Красуется. И ружьишка даже самого паршивого не прихватил. Ну да, чего с оружием возиться, если гурлы на восток откочевали. Да только дед мне рассказывал: порой бродяги встречаются. Их то ли из племени выгнали, то ли они сами ушли из-за характера вреднючего, да только такие одиночки злее десяти других гурлов. Дед, конечно, любит приврать, но это он серьезно говорил. Поэтому без облегченного трассера, что мне отец на тринадцать лет подарил, я теперь никуда.
– Слышал уже, – ответил я хрипловатым спросонья голосом.
– От кого? – опешил Cepera.
– Да ты ж под окнами уже битых полчаса орешь.
На счет получаса это я, конечно, загнул – думал, пусть Cepera малость успокоится. Но он только сильней разошелся.
– Выходи, Димка, ждать не станем! Я по дороге уже Николку кликнул. Он обещал за Нукзаром заскочить. На холме встречаемся.
– Ладно, – говорю, – погоди чуток, сейчас выйду.
Рубашку накинул, штаны натянул. Подошел к умывальнику, воды в лицо плеснул.
Тут мать в дом вошла.
– Куда, – спрашивает, – собрался? Будто не знает.
– Надо, – степенно ответил я ей. – Старик последний умер.
– И что с того? – Мать – руки в боки. – Что, покойников никогда не видел?
– Так то ж старик, – объясняю я ей. – Последний.
– Димка! – снова донеслось со двора. – Давай скорее!
– А сколько лет было Федоту? – спросил я у матери. Она призадумалась.
– Ну, тебе сейчас пятнадцать, мне – тридцать восемь, деду нашему – шестьдесят девять… Получается, Федоту не меньше ста лет было.
– Все, я побежал, – сказал я матери, схватил стоявший в углу трассер и выскочил на двор.
Оседлать Часики – так мою гнедую лошадку звали – для меня дело двух минут. Я, как Cepera, без седла ездить не люблю. Трассер в седельный чехол сунул и на улицу выехал.
– Ну наконец собрался, – усмехнулся Cepera. – Поехали. Нукзар с Николкой заждались уже, поди.
И мы поехали к холму.
Cepera хотел было лошадь в галоп пустить, но я его попридержал.
– Погоди-ка, – говорю, – а откуда ты взял, что старик Федот помер?
– Мы с Семкой решили сегодня путь срезать, – Семка, это старший брат Сереги, ему месяц назад двадцать четыре стукнуло. – Погнали стадо мимо Федотова поля. А старика-то не видно, – Cepera многозначительно глянул на меня. – Ну, я Семке-то и говорю, не видно что-то старика. Семка для верности из пистолета в воздух пальнул. Минут пять ждали. Нету старика Федота. Ну, а коли старик даже на выстрел не выглянул, значит, точно помер.
Cepera был прав. Старик Федот и прежде-то нелюдимым был, а последние лет пять так и вовсе свихнулся. Трассер из рук не выпускал. Как кого завидит, так бежит к ограде и ствол – вперед. Орет: «Пошли вон отсюда, вражьи дети! Это моя земля! Никого сюда не пущу!». Можно подумать, кому-то его ранчо нужно. Большое у старика ранчо, земля хорошая – кто спорит? Так вокруг такой земли столько, что за сотню лет не перепахать!
– Может, не помер старик, а заболел? – предположил я.
Cepera усмехнулся.
– Единственная болезнь, которая старика в постель уложит, смертью зовется. Ты помнишь, чтобы хоть кто-то из стариков болел?
Тут он тоже был прав. К тому времени, когда я вырос и понимать начал, что вокруг происходит, стариков только двенадцать осталось. Когда приходила их пора, помирали тихо, а болеть – не болели. Никогда. Когда-то стариков было двадцать четыре. И вот сегодня последний умер.
– Это что ж получается? – спросил я у Сереги, сам удивленный мыслью, что пришла в голову. – Выходит, теперь мы сами по себе? Без стариков жить будем?
– Выходит, так, – кивнул Cepera. – Должно же это было когда-то случиться.
– Должно, – согласился я. – Но теперь, без стариков, мир станет другим?… Или нет?
– Для того мы и едем на ранчо старика Федота, чтобы понять, – с необычной для него серьезностью ответил Cepera.
Хотя вопрос-то был задан не ему. Это я так, вслух размышлять начал. Отец говорит, что ежели человек начинает разговаривать сам с собой, то добра от этого не жди.
Нукзар и Николка уже ждали нас на холме. Оба сидели на Николкином коньке. Старый конек, далеко на таком не уедешь. Не пойму, чего Николкин отец его в свое время на мясо не забил? Теперь-то поздно уже, – не мясо, а одни жилы под кожей. У Николки на поясе в самодельной кожаной кобуре здоровенный пневмопистолет болтается. Игрушка, конечно, бьет всего метров на двадцать, но все равно оружие. Случись что, гурла отпугнуть можно.