Стая

— А что другие? Откуда они узнают, что это Дадон нагрешил, а не какие-нибудь другие бандиты? Например, залётные?

— Не смешите, Иван Андреевич. Даже мне сразу понятно, чьих рук это дело. Среди бизнесменов дураков мало. Всем понятно, какие есть силы в городе, сколько этих сил, и на что они способны. А «залетать» в наш город нет смысла, тут и своим волкам места уже не хватает.

— Ну, ну, — перебил его Одинцов, — попрошу без ярлыков и обобщений.

— Простите, Иван Андреевич, я не вас и ваш департамент имел в виду.

— Ладно, откуда сведения? — деловито осведомился Одинцов.

— У меня через дорогу, — он вновь показал на светящуюся напротив вывеску, — есть свои людишки. Под нормальных пацанов косят, но за деньги, как говорится, готовы маму родную продать. Кстати, о деньгах. Моя скромная должность администратора уже не позволяет мне расширять нашу агентурную сеть, а такая возможность имеется.

— И что предлагаешь?

— Неплохо бы мне директором ресторана заделаться.

— Это с твоей-то биографией?

— Ну, с этим проблем не будет, если вы не подскажете, то никто и не поинтересуется. Но, насколько я знаю наших хозяев, они доверяют нынешнему директору всецело. Он, действительно, не ворует, разве что по мелочи.

— Хорошо, будешь с Нового Года директором. Сеть нужно расширять. Раз твой директор не ворует, значит, он законченный наркоделец. Наркотиками торгует. Подходит?

— Да хоть ядерными ракетами, лишь бы его отсюда убрали.

— Считай, что решено. Теперь скажи, откуда у Дадона такой специалист по стрельбе?

Администратор округлил глаза, давая понять, что не понимает, о чём идёт речь.

— Ах, да, — стукнул себя ладонью по лбу Одинцов, — Седовского сына застрелил снайпер, причём выдающийся, а не рядовой.

— У Дадона нет такого плана людей. С трёх шагов они, конечно, многие попадут, но снайпера у него нет. Это точно. Это товар штучный.

— Значит?

— Значит нанял.

— Это понятно. Слушай, Владик. Ставлю тебе задачу выяснить, как Дадон вышел на снайпера, сколько было посредников, и если они были, то мне они нужны с адресами и фамилиями. Снайпер, скорее всего Дадону не знаком, а то уже давно бы нашли его труп.

Понял?

— Понял, Иван Андреевич.

— Ну, и про «вовремя доложить» не забывай. Любая информация хороша ко времени.

Одинцов поднялся и, не прощаясь, вышел из кабинета. Возле машины он снова внимательно посмотрел на кафе-бильярдную «Дуплет». Перед дверями никого не было, но сквозь тюлевые занавески было видно, что в кафе уже есть народ.

— Вот такая вот теперь суровая действительность, — сказал самому себе Иван Андреевич. — Даже администратору захудалого ресторана, по совместительству моему агенту, место работы которого находится в двух километрах от места убийства, через три часа после убийства, известно: кто заказал, по какой причине, и какие цели преследовал. Заказчику тоже известно, что все кругом уверены, что это его работа. Даже ментам. И ему на это наплевать, он сейчас поигрывает в бильярд в своём собственном кафе, оформленном на подставную фирму. Он не боится, что за ним приедут и арестуют на глазах у ошеломлённой братвы. При всём при этом убийство взял на контроль сам мэр, я возбудил уголовное дело и буду с помощью Крыленко и его людей рыть носом землю. Смешно.

Иван Андреевич завёл двигатель машины и поехал в городской морг. Можно было, конечно, сделать это и завтра, но слово «дуплет», которое сегодня его буквально преследовало, настаивало не откладывать посещение морга.

ГЛАВА 4

Подъехав к моргу, Одинцов припарковал машину, но к входной двери не спешил. На улице совсем стемнело, территория морга почти не освещалась. В беседке, что находилась возле самого входа в этот предпоследний приют, он заметил старичка в белом халате. Тот сосредоточенно курил. На сморщенном лице старичка было полно бардовых прожилок, глаза у него были с желтизной, а руки дрожали, как с великого похмелья. Одинцов тоже достал сигарету и прошел в беседку.

— Здорово, Пахомыч!

— А, Ваня, приветик, — приветливо улыбнулся старик, — какими судьбами?

Пахомыча Одинцов знал давно и нередко пользовался его услугами. Если соблюдать формальности, то посмотреть на труп не так-то просто, нужно оформить кучу бумаг, а Пахомыч решал этот вопрос быстро с помощью обыкновенной бутылки.

Одинцов затянулся и спросил:

— Привезли тут тебе недавно одного…

— Это жениха что ли?

— Вот, вот именно жениха, ты его резал?

— А кто же еще? Сегодня суббота, а хирург будет только в понедельник. А покойники-то ждать не могут, их хоронить надо.

Пахомыч бросил окурок:

— Так ты про его душу приехал?

— Ага, — ответил Одинцов, — ничего интересного не заметил?

Старик посмотрел на Одинцова, но не увидел, чтобы у того где-нибудь под одеждой была спрятана бутылка. Одинцов сразу догадался, о чем речь:

— Минуту, — сказал он и пошел к припаркованной машине.

Когда бутылка оказалась в руках Пахомыча, он сразу повеселел:

— Интересного говоришь? Да, нет. Ничего особенного. Пульки я вытащил и в уголовку отправил: одну из черепушки, вторую прямо из сердца. Стрелял, видно, специалист — такой дуплет!

— Глубоко сидели?

— Прилично. Стреляли не из пистолета. Тут винтарь работал, и явно не наш, а импортный, уж больно калибр большой, да и пульки больно чудные, не нашенские.

— А в животе что?

— Да так, ничего особенного. Как у всех. Завтрак, немного вина, мелочь разная. А вообще-то парень крепкий был, царство ему небесное, взглянешь?

— Да, пожалуй.

Старик быстро привез укрытое простыней тело.

— На, любуйся, — Пахомыч отдернул простыню и отошел в сторону.

Одинцов посмотрел на тело:

— Так, — подумал он, — и как же тебе, приятель, не повезло. Угораздило тебя быть сыном такого папаши. Вот и пришло время расплачиваться за счастливое детство и беззаботную юность.

Одинцов внимательно осмотрел тело и обратился к старику:

— Пахомыч, переверни-ка его.

— На дырки хочешь посмотреть, — догадался старик, — сейчас мы его родименького.

Он, кряхтя, перевернул тело. Одинцов склонился над трупом и даже подвинул тележку поближе к свету.

— Не может быть, у нас же был уговор, — пробормотал Одинцов. В его памяти тотчас нарисовался другой труп, с точно такими же ранениями. С тех пор прошло больше четырёх лет, но аккуратные кровяные пятна на черепе и под левой лопаткой он запомнил.

— Что-что? — спросил старик.

— Да нет, ничего, — громко сказал Одинцов, — увози. Это я так, про себя.

Старик повез покойника в холодильник, а Одинцов вышел на улицу.

— Ну, что? Терентий? — спросил он сам себя, — почерк его. Дуплет, так сказать, чтоб наверняка. Одна пуля под левую лопатку, вторая в голову, в затылок. Если попал, то гарантия смерти стопроцентная. А Терентий не промахивается. Но, как он мог нарушить уговор?! Если это — его работа, то это уже наглость! Тогда он уже не жилец, кто бы за ним не стоял. Если такой волк перестает соблюдать законы стаи, то стая его просто загрызает. Оставлять его в живых при таких раскладах просто опасно. Вот и нет у меня больше снайпера, надо искать другого.

Одинцов сел в машину и поехал домой. По дороге он стал вспоминать всю эту давнюю историю с Терентием, а если следовать точным данным, то Павлом Николаевичем Терентьевым.

Сам Иван Андреевич работал в следственных органах давно, почти двадцать лет. За это время сами органы следствия поменялись до неузнаваемости. Происходили различные реформы, которые были призваны усилить независимость следователей, поднять их уровень. И вот, наконец, совсем недавно, следственный комитет, в котором работал Иван Андреевич, лишился в своём наименовании важного продолжения, то есть «при прокуратуре Российской Федерации». Теперь следственный комитет, и его нижестоящие инстанции, то есть управления в областях, отделы в городах от прокуратуры уже не зависели. Поэтому в расследовании определённой категории дел, подведомственной следственному комитету, никто следователя, кроме его вышестоящего начальника, не контролировал. Быстро сообразив, к чему привела новая реформа, Иван Андреевич решил, что рано ему ещё уходить из следственных органов. Только теперь, в новых условиях, тщательно создаваемая им на протяжении многих лет система, должна раскрыться и заработать по-настоящему. Частью этой системы был и Терентий. Лет десять назад работая ещё в прокуратуре, Одинцов вёл дело о заказном убийстве одного уголовного авторитета. И тогда по чистой случайности удалось выйти на исполнителя. Эту случайность Одинцов посчитал знаком свыше и решил не использовать её в расследовании. Однако, он подробно объяснил снайперу, что может вполне обеспечить ему пожизненный срок. Снайпер, прочитав заключения экспертиз, показания свидетелей, а самое главное — показания посредника, который решил, что лучше сдать исполнителя, чем заказчика, согласился с Иваном Андреевичем, что попался. Тогда Одинцов снайпера отпустил, а материалы с доказательствами спрятал. В результате дело было закрыто, посредник неожиданно умер в следственном изоляторе от сердечного приступа, а снайпер дал Ивану Андреевичу несколько обязательств. Он обязался не работать ни в городе, ни в области, а также выполнить для Одинцова работу по специальности. Проще говоря, если Одинцову понадобятся услуги снайпера, то тот обязан эти услуги оказать.