Реанимация закона

– Стой, земляк! – послышался за спиной высокий голос Сливы. – Слышь, ты, гладиатор!

Антон обернулся и хмуро посмотрел на уголовника. Он молча ждал, что ему скажут, демонстрируя свою независимость.

– Зайди-ка, – кивнул Слива, – побазарим.

– Не понял! – недобро сощурил глаза Антон. – Это что? Ко мне есть претензии?

– А у меня ко всем есть претензии, – скривился в дурацкой улыбке Слива. – Ко всему миру. Я всем недоволен, все мне должны и обязаны. Пошли-пошли!

– Ну, пошли! – набычился Антон, всем своим видом показывая, что он готов к любому разговору, вплоть до самых неприятных разборок.

Он быстрым шагом вернулся к машине, вытащил ключ из замка зажигания, хлопнул дверкой и нажал кнопку сигнализации на брелоке. Машина с готовностью пикнула, щелкнув замками. Сунув ключи в карман, Антон двинулся в кафе.

Здесь, в прохладе безлюдного зала, он повернулся к Сливе и требовательным тоном произнес:

– Ну что ты мне хотел сказать? Что это был твой шкет, а я его зря обидел? Так я никому не давал разрешения лазить по моей машине. Моя собственность, любому башку отверну за свое. Какие претензии?

– Ты че развоевался? – рассмеялся Слива, хлопнул Антона по плечу и подтолкнул к столику, на котором красовалась пустая чашка из-под кофе, недопитый стакан апельсинового фрэша и полная пепельница окурков. – Садись, остынь. Выпить хочешь? – спросил он и, ехидно скривившись, добавил: – Хотя ты же за рулем у нас. Небось соблюдаешь законы. Нинка! Принеси ему сока. Как мне.

Слива уселся и развалился на стуле, несколько раз попытавшись положить ногу на ногу, но первые признаки ожирения помешали это сделать, и пришлось ограничиться тем, чтобы властно расставить ноги и воззриться на светловолосого незнакомца с видом хозяина. Антон тоже сел, с легкостью закинув ногу на ногу, и, покачивая носком ботинка в опасной близости от колена Сливы, недовольно буркнул:

– Так что хотел?

– А ты куда спешишь? Дела, что ли, ждут?

– Дел у меня пока нет, – изобразил на лице иронию Антон. – До пятницы я совершенно свободен.

– Что-то ты слишком борзый, корешок, – усмехнулся Слива как раз в тот момент, когда его помощник-здоровяк появился в дверях кафе. – Вопросы задаешь, торопишь. Ты что, меня не знаешь?

– Знаю, – холодно ответил Антон. – Погоняло у тебя в вашей среде «Слива», ты рынок держишь. Только я на рынке не работаю и тебе ничего не должен.

– «В вашей среде»! – скривился Слива. – Презираешь, что ли? А ты, часом, не легавый?

Эти слова прозвучали как команда, а может, подручный Сливы просто насобачился понимать интонации шефа. На плечо Антона легла широкая лапища, вторая лапища сгребла его волосы на темени и рванула назад, пытаясь задрать лицо наглого незнакомца вверх.

Смысла в этом поступке не было никакого, потому что бить Антона по горлу тут никто не собирался. Просто этот тип за спиной нагляделся дешевых боевиков, а там почему-то злодеи всегда так делают с захваченными полицейскими. Наверное, в его представлении это было актом унижения, демонстрацией своей полной над жертвой власти и вообще круто.

Антон стиснул зубы, но лицо его осталось таким же жестко-спокойным. Боль была страшная, ощущение, словно у тебя с головы сдирают скальп. Антон собрал в кулак всю свою волю и напряг мышцы. Несмотря на силищу здоровяка, ему не удалось отклонить назад голову Антона. Слива смотрел на эту молчаливую борьбу сначала с улыбкой, потом с интересом, потом забеспокоился.

Антон ждал этой реакции. Он понял, что экспромтом выиграл битву со Сливой за уважение к себе и интерес к своей личности. Терпеть такое могут только незаурядной силы люди. Только Антон еще не закончил свое сольное выступление. Риск был, но в разумных пределах. Он неожиданно выбросил левую руку вниз и жесткими костяшками пальцев ударил «быка» в бедро. От резкой и неожиданной боли здоровяк охнул, ослабил хватку и невольно наклонился корпусом вперед. Рука Антона метнулась вверх, и кулак врезался мучителю в лицо.

– А ну, хватит! Стоп, сказал! – подскочил на стуле Слива, примирительно поднимая ладонь.

Антон небрежно поправил волосы, проведя по ним рукой. Боковым зрением он успел увидеть, что здоровяк стоит, держась за лицо, и нападать не собирается. Дисциплина! Хотя Антон понял, что нос он ему не разбил, удар попал в губы. Так, денька три походит с оладьями на лице, и все.

– А ты железный парнишка, – проговорил Слива сквозь зубы. – Ладно, спрошу по-другому. Чем занимаешься, на что пьешь, ешь?

– А я не пью, – спокойно ответил Антон, – а занимаюсь тем, что мне нравится. И что доход приносит.

– Что-то по твоей задрипанной «лайбе» не похоже, чтобы ты приличный доход имел. Шаромыжная у тебя тачка.

– Да? – поднял брови Антон. – А я не знал. Ты мне прямо глаза открыл! Были, Слива, и у меня тачки, и прикид не хуже твоего. Жизнь – штука такая непостоянная. Ты и сам не зарекайся. У нас ведь как говорят…

– Так, ладно! – повысил Слива голос. – Не каркай. Я так понял, что ты не хозяйский?

Антон представление о блатном жаргоне имел достаточное, но использовать его сейчас не хотел, как не хотел и показывать, что хорошо его понимает. Он ведь играл роль ранее не судимого дельца, дельца-одиночки. И не «крадуна» какого-нибудь, который просто еще ни разу не попался, а человека, готового идти ва-банк за серьезный куш. Человека, которого не интересуют мелкие доходы, мелочи жизни, в том числе и в виде чужих жизней. Главное – не переиграть. Он не профессиональный киллер, но может им стать, если заплатят.

– Что значит «не хозяйский»? – переспросил Антон. – Хозяина у меня нет, не люблю я, когда надо мной хозяева.

– Я понял, что «музыки» ты нашей не знаешь, – хмыкнул Слива. Он выждал, пока женщина, названная Нинкой, поставит на стол стакан сока, рюмку коньяку и блюдце с нарезанным лимоном. Потом внимательно посмотрел на Антона: – Дело хочешь? Могу взять тебя к себе. Поручать буду по талантам, платить тоже. Как себя проявишь, так и получишь.

– А конкретнее? Купюры с продавцов в мясном отделе собирать? Или в овощном?

– А что? Побрезгуешь?

– А я не брезгливый. Все имеет свою цену, и я тоже. Улицы подметать я тебе не буду. Даже за зарплату генерального директора рынка.

– Ишь ты! – рассмеялся своим противным высоким голосом Слива. – Гонор у тебя! Хрен с тобой, золотая рыбка, ты и мертвого уболтаешь. Считай, что ты мне понравился. Предложение остается в силе, думай. Работа по тебе, как и зарплата, не обижу. Завтра приходи на рынок. Подумаю, чем тебя занять. Как тебя кличут-то?

– Антон.

– Ну, вот и приходи, Антоха Белый.Антон некоторое время посидел, как будто что-то прикидывал в уме, потом неторопливо поднялся и молча вышел на улицу. Значит, в большого авторитета играем? Кликухи присваиваем, имя в блатном мире даем и судьбу определяем. Ну-ну! Как ты сам, Слива, сказал: «Хрен с тобой, золотая рыбка, ты и мертвого уболтаешь».

Антон сдал задом, вывернул руль и влился в поток машин, двигавшихся вдоль рынка. Задача на этом этапе почти выполнена. Предложение поступило от Сливы, а не Антон ему навязывался. Это хорошо, дело сделано. Теперь придется вживаться в свою роль и в «коллектив». Между прочим, возможны проблемы с разбитыми губами. Как там у Сливы в окружении эти вопросы поставлены? С местью?

Антон сделал два круга вокруг пивного ларька. Он этот район обхаживал давно, с тех пор как заметил тут одну интересную личность. На первый взгляд – это просто опустившийся человек, спившийся. Видно, что по утрам он страдает, видно, что одежда на нем с чужого плеча. Но Антона заинтересовало в этом человеке другое. Он сумел разглядеть в нем личность, характер. Сейчас все это погребено, и, наверное, безвозвратно погребено. Обилие наколок на кистях рук, на груди, когда у этого человека бывает расстегнута рубашка. Характерные, заметные, характеризующие.

Справок Антон не наводил, запросов через Быкова не делал. Не это главное, неважно, как этого человека зовут, неважно, сколько он отсидел. Судя по наколкам – половину жизни, а лет ему… хрен его знает, наверное, лет пятьдесят… или шестьдесят.