Боги войны

Все прошло так, как он и предвидел. Он постарался закоптить свой шлем, чтобы ТОТ Корсон его не узнал и объяснялся только знаками. Ни к чему было вводить в разум того Корсона дополнительные усложняющие сведения.

Сначала они мчались в пространстве, потом прыгнули во времени. Корсон приказал своему гипрону совершить несколько быстрых маневров, чтобы сбить со следа погоню. Второй гипрон следовал за ним как привязанный. Солдаты Верана не знали их цели и могли бесконечно обшаривать континуум, не находя планеты-мавзолея. Кроме того, Веран отзовет погоню, как только патруль сообщит, что Корсон вернулся.

Планета-мавзолей. «Интересно, – подумал Корсон, – когда я открыл ее впервые?»

Он сам себе показал дорогу, проделав брешь в законе нерегрессивной информации. Информация здесь кружила по кругу. Но ведь у всего есть свое начало. Может, это была только иллюзия? Может, гораздо позднее он найдет планету-мавзолей впервые и постарается придать информации круговое движение? Может быть, неведомая дорога, о которой он узнает позднее, соединяет все возможности Корсона? Пока он не мог разрешить этой загадки, просто не было данных.

Над определенной точкой планеты, передав точные инструкции, он отпустил гипрона, уносящего Антонеллу и второго Корсона, а сам сделал новый прыжок в будущее. Он не нашел ни малейших следов своего пребывания здесь. Это был хороший знак – сначала Корсон боялся, что окажется лицом к лицу с самим собой или найдет два побелевших скелета.

Он спустился с гипрона и вошел в мавзолей. Здесь ничего не изменилось, и Корсон взялся за дело. Время для него словно остановилось.

Догадка Сида оказалась верной. Оборудование, нужное для реанимации и пересадки искусственного сознания, находилось в подземном этаже огромного здания, но вход ему удалось найти, только зондируя фундамент с помощью гипрона. Все оказалось даже проще, чем он предполагал: основную работу делали автоматы. Боги войны, собравшие эту гигантскую коллекцию, любили быструю работу и в то же время, несомненно, еще меньше Корсона разбирались в принципах реанимации тел.

У него дрожали руки, когда он приступил к первой пробе. Для начала Корсон спроектировал искусственную индивидуальность с пятисекундным периодом существования. Женщина открыла глаза, издала какой-то звук и вновь замерла.

Результат первой серьезной пробы поверг его в шоковое состояние. Огромная блондинка с классическими формами, почти на голову выше его, соскочила со стола, что-то крикнула, бросилась на него и заключила в объятия, едва не задушив при этом. Пришлось ее оглушить. Диагноз гласил: слишком много фолликулина.

Чтобы прийти в себя, он решил пока подложить мешок с продуктами и табличкой под двери мавзолея. Маленькая металлическая пластинка была теперь почти гладкой. Несколько опытов убедили Корсона, что образующие ее кристаллы реагируют на течение времени. Деформированные, они сохраняли «память» о первоначальной конфигурации. Таким образом, нужно было лишь достаточно глубоко нацарапать буквы. Он сделал несколько расчетов и начал выписывать сообщение. Интересно, что произойдет, если он заменит какое-нибудь слово? Вероятно, ничего. Однако Корсон решил довериться своей памяти. Ставка в этой игре была слишком высока.

Оставалось решить вопрос с обучением гипрона, который заберет Антонеллу и того Корсона на Эргистал. Тут он решил воспользоваться подменой и как умел передавал свои воспоминания животному, пока не убедился, что оно доставит пассажиров не только на поля битв Эргистала, но точно на то место, где оказался когда-то он сам. Дальше он уже не мог контролировать поведение гипрона, однако полагал, что, оказавшись в тех же самых условиях, животное будет вести себя таким же образом. Возможность ошибки была невелика. Кроме того, он вполне мог доверять тем, с Эргистала, и детали его не беспокоили. Корсон обучил гипрона реагировать на слово «Эргистал», произнесенное громким голосом.

Взамен он получил множество сведений, касающихся обычаев, воспоминаний и поступков гипрона. Видовая память животного, хотя и ослабленная в неволе, была достаточно сильна, чтобы Корсон создал себе образ его родного мира. Его изумило, что гипрон, которого он всегда боялся, во всяком случае в диком виде, был пуглив как кролик. Хотя образ его первых, конечно, давно не существующих хозяев гипрон не мог передать отчетливо, было очевидно, что он восторгался ими и одновременно побаивался их.

Подмена прошла успешно. Корсон заменил даже упряжь гипрона. Он не хотел, чтобы внимание того Корсона привлекла какая-нибудь царапина на ремнях. Мешок с продуктами он оставил на видном месте у дороги.

Потом он вернулся к моменту, когда приступил к оживлению пленниц богов войны. Корсон не знал, что случится, окажись он лицом к лицу с самим собой, но память гипрона избавила его от этого. Животное отказывалось пользоваться дорогами, на которые уже ступало. Видимо, оно чувствовало свое присутствие через секундный экран времени и инстинктивно передвигалось в другое место. В каком-то смысле оно слепо подчинялось закону нерегрессивной информации.

Корсон вновь взялся за подготовку рекрутов для Верана. Теперь он работал торопливо, чтобы быстрее со всем покончить. Он слегка опасался, что боги войны застанут его врасплох и придется с ними рассчитываться, но несколько путешествий в будущее и близкое прошлое немного его успокоили.

Он создал три разные модификации искусственной личности. Одинаковое поведение женщин могло сразу насторожить Верана. С той же целью он выбрал «образцы» разных типов, стараясь, чтобы они не были похожи друг на друга. После первого опыта он собирался наделить реанимированных женщин сексуальной холодностью, но, посмотрев на результаты, ввел в матрицу несколько женственных черт. Он не мог решить, стабильны ли искусственные личности. Слишком короткая жизнь матриц могла провалить весь план, но в то же время Корсон не хотел наделять этих кукол долголетием. Хотя он считал их только манекенами, его начинало тошнить при мысли о том, как с ними могут обойтись люди Верана. В конце концов он решил отвести им сорок восемь часов плюс-минус два-три часа. Когда это время закончится, рекруты Верана просто умрут из-за отсутствия необходимого оборудования. Если ситуация будет развиваться так, как он надеется, все произойдет в течение нескольких часов или даже минут. Если он ошибся в расчетах – его план рухнет. Веран сможет заставить своих солдат безжалостно уничтожить новых «рекрутов».

Корсон пребывал в растерянности, он не знал, сколько тел надо оживить. Слишком малое их число грозило вызвать ссоры между солдатами, а этого он совсем не хотел. С другой стороны, слишком большое их количество создаст проблему с транспортировкой и вызовет недоверие солдат Верана к его «рекрутам». Корсон поначалу подумал, что шестисот человек вполне хватит, но потом решил оживить две тысячи женщин. Сделать это одному было практически невозможно, и он наделил двадцать тел такими способностями, чтобы они могли ему ассистировать. Это были точные и неутомимые инструменты. Ему стоило немалого труда сдерживаться и не кричать на них: постоянное молчание и вечные улыбки манекенов действовали ему на нервы.

Когда Корсон убедился, что может оживить две тысячи рекрутов за несколько часов, перед ним встала проблема одежды и транспорта. В мавзолее ничего этого не было. «Незачем одевать мотыльков?» – с горечью подумал Корсон. Он совершил несколько путешествий в соседнюю планетную систему, нашел войсковой склад и бессовестно его ограбил. Оставалось только надеяться, что эта кража не вызовет серьезного катаклизма в истории планеты. По опыту он знал, что, несмотря на автоматизированные системы учета, из интендантств всех армий Вселенной порой исчезали большие партии амуниции, и это не вызывало серьезных изменений в ходе истории. Какой-нибудь чиновник, чтобы оправдать погрешности в накладных, проведет несколько бессонных ночей, придумывая более-менее правдоподобную историю. В худшем случае – его просто уволят. Не эти люди творят историю.