Орел и Волки

Затем неожиданно что-то хлопнуло. Потом последовал глухой удар. Дуротриг замер, и Катон увидел торчащее из его макушки оперенное древко стрелы. Бритт повалился на бок, а молодой центурион метнулся в узкую щель между тяжелыми створками приоткрывшихся ворот и рухнул по ту сторону от них наземь. В тот же миг караульные налегли на дубовые балки, чтобы закрыть доступ в город. Дуротриги было попытались этому воспрепятствовать, однако сил у них не хватило, и спустя пару мгновений запорный брус встал на место, а ворота снова надежно и накрепко затворились.

Катон стоял на четвереньках, свесив голову, и судорожно глотал воздух. Над ним склонилась чья-то тень.

— Ну и видок у тебя, парень, — хмыкнул Макрон. — Хотелось бы знать, где это ты полдня проболтался?

Катону пришлось сделать глубокий вздох, прежде чем он смог отозваться.

— Рад тебя видеть… Где Тинкоммий?

— О нем ни слуху ни духу. Погоди, дай подсоблю.

Макрон подхватил Катона под мышки и помог ему встать.

В пляшущем свете ближнего факела Катон увидел, что ветеран столь же грязен, как и он сам, а на бедре его вдобавок красуется окровавленная повязка.

— Эй, с тобой все в порядке?

Озабоченное выражение лица молодого центуриона тронуло Макрона.

— Ничего страшного. Один хренов пидор, чтобы раздразнить, ранил меня в ногу.

— Сильно?

— Ты бы посмотрел на него, — рассмеялся Макрон. — Что ему теперь светит, без головы-то? Но вообще ты вернулся сюда не в самое подходящее время.

— А еще кто-то вернулся?

— Из легионеров — большинство. Первым притопал Фигул.

— А из когорт?

— С ними хуже, — покачал головой Макрон. — К настоящему моменту едва наберется две сотни. Может, еще кто подтянется, но вряд ли это изменит картину. Они почти все бежали, побросав, на хрен, оружие. Кроме, кстати, твоего знаменосца.

— Мандракса?

— Ну да! Он явился незадолго до тебя при полном вооружении, да и штандарт ваш сберег. Таких, как он, совсем мало. Ну да ладно, я приказал Сильве взять все необходимое из арсенала и вооружить заново всех уцелевших парней. Он здесь, возле своей интендантской повозки. Советую к нему наведаться: мне почему-то кажется, что тебе это не повредит. Я буду наверху, у частокола.

Макрон зашагал к взбегавшему на вал пандусу, а Катон огляделся, оценивая обстановку. Многие дома, расположенные близ вала, горели, и кучки горожан суетились, сбивая или заливая огонь, чтобы не дать ему распространиться по всей столице. Ветеран службы в римских войсках Сильва, ответственный за снаряжение легионеров, а также набранных в помощь Риму бойцов из местных жителей, стоял в окружении спасшихся Волков и Вепрей, занимаясь привычной работой. Заметив Катона, он приветственно помахал ему рукой:

— Рад видеть тебя, командир, а то уже поговаривали, будто ты занял первое место в списке!

— В списке? В каком это?

— В списке центурионов, чья карьера оказалась самой короткой.

— Очень смешно. Мне нужно снарядиться.

— Что именно тебе требуется?

— Да все подряд. Кроме меча.

— А как насчет возвращения «со щитом или на щите»? — пробормотал Сильва.

— Иногда важней для начала просто остаться в живых, чтобы позже попробовать отыграться.

Катон заглянул в повозку и увидел, что она чуть ли не доверху загружена шлемами, мечами, кинжалами, ремнями, копьями и щитами. Короче, всем, что необходимо легионеру.

— Кольчуги есть?

— Прошу прощения. Все розданы. Осталось лишь это.

Сильва показал на новенький пластинчатый панцирь, какие только начали поставлять легионам.

— Хочешь бери, командир, хочешь нет.

— Ладно, годится.

Катон взял панцирь и накинул его поверх грязной туники. Сильва засуетился, помогая затянуть ремешки, в то время как молодой центурион намотал на шею тряпицу взамен ворота брошенного подкольчужника.

— Вот так… — Сильва отступил на шаг. — Ты, командир, раньше носил такой панцирь?

— Нет, никогда.

— Думаю, ты найдешь его очень удобным. Единственный недостаток: копье в нем как следует не метнуть, но зато он легче кольчуги, да и, кстати, дешевле. Я запишу его на твой счет, командир. Вместе с остальным снаряжением.

Катон уставился на интенданта.

— Ты шутишь?

— Никак нет, командир. Во всем должен быть учет и порядок.

— Ну… это правильно.

Катон затянул поясной ремень, вытащил из болтавшихся на нем ножен гладиус и бросил в повозку, вогнав в них свой куда более дорогой, а главное, памятный ему клинок.

— Смотри запиши на меня только ножны.

Прихватив щит и шлем, Катон отошел от повозки, в то время как Сильва торопливо отмечал на восковой табличке все полученные центурионом предметы воинской амуниции.

Взбежав к частоколу, Катон поискал взглядом Макрона. На надвратной караульной площадке толпился народ, готовясь сбросить очередную фашину. В то время как четверо дюжих малых поднимали ее на вилах, пятый подносил факел. Хворост взялся мгновенно, а как только он разгорелся, фашину вытолкнули наружу. Горящая вязанка рухнула вниз и откатилась на какое-то расстояние, осветив отряд вражеских лучников.

— Ага, вот они! — воскликнул кто-то из атребатов, и со стены во врагов полетели стрелы, копья и пущенные из пращей камни.

Несколько дуротригов упали на землю: они вопили и корчились в сполохах оранжевого огня.

— Хорошая работа! — выкрикнул Макрон, подкрепляя свою похвалу взмахом огромного кулака с оттопыренным вверх большим пальцем.

Завидев Катона, он кивнул ему:

— Ты бы перевел им это, а? По-кельтски они небось поймут лучше.

— Уверен, ребята и так все поняли, — улыбнулся Катон. — Как наши дела?

— Пока все в порядке. Я расставил вдоль стены наблюдательные посты на случай приступа, но дуротриги пока не пытаются штурмовать вал и даже прекратили забрасывать нас зажигательными стрелами. Хрен знает почему, ведь из-за них нам приходилось носиться по всему городу и тушить пожары.

— А трибуна кто-нибудь видел?

— А как же? — хохотнул Макрон. — Он подскакал к воротам, прежде чем унестись от них прочь. Задержался ровно настолько, чтобы крикнуть, что едет за подмогой. А после взял с места в карьер. Знаешь, кто мне доложил о том? Сильва!

— Думаешь, он и впрямь отправился искать помощь?

— Во всяком случае, он точно отправился искать то местечко, где безопасней, чем здесь.

— А таких мест теперь много.

— Да уж, что говорить.

— Как, по-твоему, удержим мы город? — тихо спросил Катон.

Макрон ненадолго задумался, потом покачал головой:

— Нет. Нас недостаточно, чтобы оборонять стену по всей длине, а значит, враг где-нибудь да найдет слабину. И на горожан рассчитывать не приходится, они не годятся для боя.

— В таком случае… — Катон мысленно представил себе карту Каллевы. — В таком случае, когда припечет, нам придется укрыться на базе. Или там, или в царской усадьбе.

— Усадьба нам не подходит, — возразил ветеран. — Ее обступают лачуги. Враг может подобраться вплотную совсем неприметно для нас. Кроме того, на базе собраны все наши припасы. В них главная наша надежда.

— Пожалуй, ты прав…

— Катон! Макрон! — донеслось из темноты за стеной. Оба центуриона обеспокоенно вгляделись во мрак.

— Это еще что за хрень?

Макрон повернулся к лучникам, прячущимся под частоколом, и дал им знак наложить стрелы на тетивы.

— Всем быть наготове!

Голос раздался опять, уже ближе.

— Не нравится мне это, — проворчал Макрон. Похоже, варвары что-то затеяли. Ну да ладно, нас на мякине не проведешь.

Катон напряженно сверлил взглядом тьму. Оклик послышался снова, он звучал громче, ясней, и на сей раз сомнений у юноши не осталось.

— Это Тинкоммий!

— Тинкоммий? — Макрон покачал головой. — Быть не может. Тут какая-то хитрость?

— Да говорю же тебе — Тинкоммий. Вон там, посмотри!

В красном колеблющемся свете догоравшей вязанки хвороста обрисовались очертания человека, тоже дрожащие и мерцающие в плавящемся от жары ночном воздухе.