Орел и Волки

Веспасиан хорошо понимал, что, если ему не удастся в кратчайшие сроки восстановить цепь поставок, легиону придется отступить к Каллеве. Он вполне представлял себе, в какой гнев придет генерал, узнав о столь позорном отходе. Император Клавдий утвердил Плавта во главе сил вторжения с единственной и непреложной задачей: как можно скорее завоевать населенную варварами Британию, но, несмотря на убедительные победы, одержанные римлянами прошлым летом, до окончательного разгрома бриттов было еще далеко. Вождь бриттов Каратак собрал новую армию и продолжил борьбу. Более того, опыт минувших сражений его многому научил. Он уже не совершал прежних ошибок и уклонялся от прямых столкновений с великолепно обученными легионами, непобедимыми в открытом бою. Вместо этого его небольшие, увертливые отряды принялись наносить точечные, но весьма чувствительные удары по снабженческим линиям громоздкой военной машины, которые с каждой милей ее продвижения в глубь острова все сильнее растягивались, а стало быть, делались и все более уязвимыми. Таким образом, исход текущей кампании зависел лишь от того, какая стратегия одержит верх. Если Плавту удастся навязать бриттам решающий бой, Рим неминуемо победит, но если варвары избегнут сражения, то у них появится шанс взять легионы измором. Римляне, скорей всего, так ослабнут, что бесславно откатятся к самому побережью.

Пока легат со своим эскортом скакал к вершине кряжа, рев боевых рогов становился все громче. Теперь солдаты слышали крики людей, резкий лязг сталкивающихся клинков и приглушенный стук отражаемых щитами ударов. Галопом взлетев на поросший густой травой гребень, Веспасиан смог охватить взглядом панораму событий, разворачивавшихся внизу, под грядой. Слева находилась Каллева, огромное скопление крытых соломой крыш, окруженных земляным валом и частоколом. Над городком висела тонкая пелена дыма от очагов и костров; темная полоса, протянувшаяся от главной сторожевой башни к далекой Тамесис, обозначала дорогу. И на этой дороге, в полумиле от Каллевы, бритты громили обоз.

Собственно, от обоза осталась лишь горстка упрямо движущихся к городку тесно сгрудившихся повозок, прикрываемых жалким заслоном из бойцов вспомогательного состава. Вокруг колонны роились бритты: маленькие группы тяжеловооруженных воинов почти терялись среди лучников, пращников и метателей копий, которые засыпали подводы непрекращающимся градом дротиков, стрел и камней. Кровь струилась по бокам тягловых быков, вся дорога была усеяна людскими телами.

Веспасиан осадил коня, торопливо обдумывая ситуацию. Особо размышлять было некогда: прямо у него на глазах очередной отряд дуротригов обрушился на обоз сзади. Стоявший на козлах одного из возков командир конвоя, легко узнаваемый по алому плащу, приложил сложенные ладони ко рту и выкрикнул приказ — колонна, и без того еле ползшая, остановилась. Атака с тыла была быстро отбита, однако заминка превратила воинов передового заслона обоза в легко поражаемые мишени для тучи роящихся вокруг них дуротригов, и к тому времени, когда повозки снова тронулись с места, на земле остались валяться еще несколько тел.

— Где этот хренов гарнизон? — проворчал один из разведчиков. — Им бы давно пора увидеть, что делается с обозом.

Веспасиан посмотрел в сторону пристроенной к городскому валу и защищенной собственными укреплениями римской складской базы. Между правильными рядами строений сновали темные крохотные фигурки, но признаков общей тревоги не наблюдалось. Веспасиан мысленно взял это на заметку, решив устроить коменданту базы изрядную встрепку. Как только они доберутся до лагеря, этот разиня получит свое. И с лихвой.

Если доберутся, тут же поправил себя легат, ибо путь к Каллеве был перекрыт беснующимися врагами.

Между тем делалось очевидным, что, если гарнизонная служба не предпримет немедленной вылазки, конвой обоза перебьют, а сами подводы захватят или уничтожат. Дуротриги почуяли приближение переломного момента и уже подступали к телегам, подбадривая себя боевыми кличами и для пущего куража ударяя мечами и копьями по краям щитов.

Веспасиан закинул плащ за спину. Крепко сжав поводья одной рукой, он выхватил меч и обернулся к своему отряду.

— К атаке — стройся!

Люди смотрели на него в удивлении. Их легат решил ринуться на врага, но это было равносильно самоубийству.

— Кому сказано — стройся! — рявкнул Веспасиан, и на сей раз конники отреагировали мгновенно.

Они развернулись по обе стороны от легата, изготовив к бою свои длинные копья.

Как только линия обозначилась, Веспасиан резко взмахнул мечом:

— Вперед!

Эта атака мало чем походила на отработанный кавалерийский маневр. Всадники просто ударили пятками в конские бока и понеслись вниз по склону — к бессистемно клубившимся вокруг колонны врагам. Даже когда кровь, взыграв, застучала в ушах, Веспасиан вовсе не был уверен, что его выходка продиктована полководческой мудростью. Никто не обязывает легатов лично участвовать в подобных стычках. Он имел полное право дождаться, когда дуротриги разберутся с обозом и отхлынут в лесную чащобу, после чего уже с меньшим риском попробовать как-нибудь доскакать до своих. Но это было бы трусостью, не говоря уж о том, что легион отчаянно нуждался в припасах. Да и переиначивать что-то теперь было поздно: легат лишь стиснул зубы и покрепче сжал рукоять меча.

Топот копыт заставил нападавших обернуться и ослабить обстрел подвод.

— Туда! Туда! — проорал на скаку Веспасиан, указывая на россыпь беспорядочно мельтешащих фигурок. — За мной!

Сомкнутым строем, ведомые скачущим в его центре легатом, всадники обрушились на явно не готовых к такому натиску легковооруженных врагов. Ликующие кличи бриттов затихли: многие варвары, страшась угодить под копыта и копья, бросились врассыпную.

Веспасиан увидел, что командир конвоя мигом сообразил, как можно воспользоваться замешательством дуротригов, и повозки, ускорив ход, поспешно покатились к сулящим спасение валам Каллевы. Впрочем, предводитель туземцев тоже не был глупцом: тяжеловооруженные бритты и колесницы устремились вслед за подводами, чтобы перехватить ускользающую добычу. Между тем разделяющее конников и дикарей расстояние стремительно сокращалось. Полунагие, раскрашенные цветной глиной дуротриги безумно метались из стороны в сторону в отчаянных попытках спастись. Веспасиан нагнал рослого пращника в волчьей накидке и уже занес над ним меч, как бритт, уловив за спиной конский топот, резко поворотился, в глазах его вспыхнул ужас. Веспасиан на всем скаку нанес рубящий мощный удар, но бритт в последний миг бросился плашмя наземь, и клинок вместо плоти рассек один воздух.

— Дерьмо! — бросил Веспасиан сквозь стиснутые зубы.

В конном бою от короткого пехотного гладиуса не было никакого толку, и легат выбранил себя за то, что, садясь в седло, не удосужился прихватить с собой длинный кавалерийский меч, какими сейчас ловко орудовали его верховые.

Тут перед ним возник еще один вражеский воин. Веспасиан успел только отметить, насколько он тощ и как нелепо торчат его выбеленные известью волосы, прежде чем с противным, хрустящим звуком вонзить ему в шею клинок. Дикарь, утробно всхлипнув, повалился ничком, а легат уже скакал дальше, к обозу. Однако, оглянувшись на своих людей, он увидел, что они добивают копьями бриттов, попадавших в страхе в траву. Эти действия были в порядке вещей для прорвавшей пехотный строй кавалерии, только вот увлекшиеся истреблением всадники упустили из виду внезапно возникшую и далеко не шуточную угрозу. К маленькому отряду конных римлян стремительно приближались колесницы бриттов.

— Оставьте их! — рявкнул Веспасиан. — Оставьте их! Все к повозкам!

Конники спохватились, снова сомкнули ряды и галопом помчались за Веспасианом, скачущим к замыкавшей колонну подводе, до которой теперь оставалась какая-то сотня шагов.

Навстречу им полетели нестройные крики, бойцы прикрытия размахивали копьями, подбадривая товарищей. Они были уже хорошо различимы, когда легат услыхал слабый свист, и вражеская стрела тенью пронеслась над его головой. Еще миг — и кавалеристы осадили своих запыхавшихся скакунов у повозок.