Страница 23 из 36
Гроза за окном окончательно разгулялась. Внезапно погас свет.
Я крикнул:
— Рита, сейчас я включу электростанцию. Подождите немного.
Я спустился в цокольный этаж, где были все хозяйственные службы, включил двигатель автономного генератора. Когда я вернулся, свет в доме горел, а присмиревшие Рита и Мишка ждали меня в гостиной.
Рита поежилась:
— И часто здесь бывает такая погода? И свет погас…
Я пожал плечами:
— Да нет. Наверно, где-то авария на подстанции. Или провода оборвало ветром. Нечасто, но это случается. Не переживай, в доме все предусмотрено на этот случай.
Мы с Мишкой уселись смотреть телевизор. Я нашел ему русский канал с мультфильмами, и он примолк.
Рита возилась в кухне.
Я вошел в тот момент, когда она ставила на стол блюдо с оладьями.
— Зови Мишку, будем пить чай.
В шкафах Рита нашла веселые чашки в горох, поставила их на стол. Я и не подозревал, что в моем хозяйстве имеются подобные.
В этот момент зазвонил телефон.
Это был Мик. Он был немногословен:
— Слушай, у нас неприятности. Вода все-таки поднялась, смыло тот мост, где мы с тобой встретились. В поселке нет света, эвакуируем людей из домов у реки.
— У нас все нормально, можешь не беспокоиться.
— Я не поэтому. Звонили из школы святого Патрика, в горах остались дети — восемь человек, и два преподавателя. Где их искать, не имею представления, последний раз они выходили на связь еще в полдень, судя по описанию, были в Медвежьем распадке. Связи с ними никакой, и добраться туда до утра никто не сможет — мост снесло, а от вертолета ночью, да в такой ветер, проку никакого.
— Я сейчас же выйду, только добраться быстро по такой погоде не получится. Думаю, что не разминусь с ними, дорога там одна, вниз по ущелью. Дети-то взрослые?
Мик вздохнул.
— Двенадцать лет.
— Ну, не пропадут. Все-таки не малыши, и взрослые там с ними.
Мик вздохнул:
— Понимаешь, школа святого Патрика — это частное учебное заведение для глухих и слабослышащих детей.
Я насторожился:
— Что ты хочешь этим сказать?
Он грустно подтвердил:
— Дети — глухие, и оба преподавателя — тоже.
Рита, услышав о детях, попавших в беду, забегала по дому, помогая мне собраться.
Это она посоветовала взять с собой мощный фонарь и свисток:
— Кто-нибудь из детей может увидеть вспышку. А еще я где-то читала, что некоторые слабослышащие люди слышат высокие звуки. Попробуй!
Конечно, никакого свистка в доме не было, но Мишка, проникшийся нашими проблемами, принес мне смешную штуку, детскую игрушку. Она издавала довольно пронзительные и противные звуки. Я с сомнением сунул ее в карман.
Уже в дверях Рита сказала:
— Марк, осторожнее! Я буду ждать тебя. Плохо то, что я не могу оставить Мишку и пойти с тобой.
Жалко, что ее оладий я так и не попробовал…
Уже через десять минут я шагал по скользкой дороге. Порывы ветра бросали мне в лицо пригоршни ледяной воды. Минут через пятьдесят, уже в кромешной мгле, я добрался к тропе, ведущей на Медвежий. Судя по тому, что я никого не встретил, они либо свернули куда-то, либо все-таки умудрились заблудиться, либо у них была веская причина оставаться в дождь на месте.
Самые неприятные мои ожидания сбылись: обычно скромный ручеек, который местами можно было перейти по камням, не замочив ног, превратился в бушующий поток, несущий по дну ущелья камни, кусты и вырванные с корнем деревья.
Внизу за ревом воды ничего не было слышно, и я периодически махал фонарем. Я поднялся выше по ущелью. Вспомнив про Мишкин свисток, я вынул его из кармана и дунул.
Не знаю, помог ли мне свисток, но только совершенно неожиданно где-то совсем рядом закричали. Уже через пару минут я был у самой воды.
Свет фонаря выхватывал измазанные лица подростков.
Я подошел к ним. Все кричали что-то совершенно непонятное, хватали меня за руки. С подростками была женщина. Она обрадованно спросила:
— А где остальные? Они скоро подойдут?
Я помотал головой.
— Пока я один. Что тут у вас?
В принципе, я и сам все понял.
Вывороченное с корнями огромное дерево придавило ногу мужчине, и он, кажется, был без сознания.
Я сделал ему противошоковый укол, внимательно осмотрел место трагедии и небольшой лопаткой стал раскапывать грунт под пострадавшим. Никакой надежды на то, что мы сможем поднять дерево, не было, а помощь могла прийти поздно.
Дети поняли, что я делаю, и начали мне помогать с другой стороны.
Как я понял из сбивчивого рассказа воспитательницы детей, несчастье произошло еще днем. Они уже поняли, что ожидается буря, и решили вернуться домой на сутки раньше назначенного срока. Однако буря началась раньше. Мистера Кромма, преподавателя, придавило упавшим деревом, и они все это время пытались помочь ему. В момент падения его рюкзак вместе с рацией унесло водой, и они остались без связи. Зная, что их будут искать, решили остаться все вместе и ждать. А ближе к ночи стало совсем темно и страшно. Кроме того, очень боялись, что вода поднимется выше…
Ребята оказались очень толковыми и вовсе не нытиками. Уже через час работы нам удалось извлечь пострадавшего. Я прежде всего осмотрел ногу, и, подняв голову, увидел, что он пришел в себя.
Я поприветствовал его, и он попытался приподняться. Я запретил ему шевелиться, нашел подходящие деревца и устроил ему нечто вроде шины. Мы с ребятами уложили его на полотнище палатки, и, несмотря на все его просьбы оставить его где-нибудь на возвышении, молча и упорно потащили его к выходу из ущелья. Все лишние вещи и снаряжение подняли повыше и привязали к дереву.
Я присмотрелся: ребята, как ребята, только напуганные и грязные ужасно.
Ни ветер, ни ливень не стихали, и к выходу из ущелья мы добрались, наверно, только через час.
На дисплее телефона появился значок сети, и я связался с Миком, предупредил его, что есть пострадавший.
Я позвонил Рите. Она ответила сразу же, выслушав мой короткий рассказ, сказала:
— Я подъеду поближе к вам. Надеюсь, что смогу справиться с твоим монстром. Мишка уже давно спит, и ночью он почти никогда не просыпается.
Оглядев своих притихших от холода, голода и пережитых волнений маленьких спутников, я согласился.
Руководствуясь моими указаниями, Рита завела «Рейндж Ровер» и благополучно выехала из гаража в ночь на незнакомую дорогу.
Честно сказать, когда мы увидели впереди свет фар, не только дети обрадовались.
Через час все сидели в нашей гостиной.
Дети, уже умытые и повеселевшие, в моих рубашках и теплых носках, с чашками горячего какао в руках уплетали оладьи, а Рита, вздыхая от нестерпимой жалости, делала для них несметное количество бутербродов, намазывая толстым слоем масло, паштеты и сыр.
Мы с Мэри, воспитательницей детей, осмотрели ногу Эндрю, и огорченно переглянулись: явно множественные переломы, возможно, что пострадал и сустав. Эндрю и сам все понял, кажется, ему стало хуже, и временами он проваливался в забытье. Я сделал ему болеутоляющий укол.
Мы устроили ему более надежную фиксацию для ноги, и он уснул в моей комнате.
Уставшие донельзя ребята начали засыпать прямо с чашками в руках, и Рита с Мэри разместили их в спальнях второго этажа. Сама Мэри устроилась в комнате девочек.
Наконец, в доме все стихло.
Я налил себе виски и уселся на диван, с блаженством вытянув ноги.
Рита, в шелковом ночном халатике, спустилась вниз и подошла ко мне, присела рядом.
Я молчал.
Она повернулась, вынула из моих рук стакан и сердито сказала:
— Пойдем.
Я поднялся, попытался высвободить свою руку:
— Подожди, я…
Она повернулась ко мне, прижалась и обняла за шею. Щекоча ухо теплым дыханием, прошептала:
— Вот только не надо никаких разговоров, а?
Мы долго целовались, сначала внизу, потом на лестнице, а потом как-то все-таки оказались в спальне, и, когда она уже согрелась и задышала в моих руках, все оказалось так замечательно, так остро, что забрало у меня последние оставшиеся силы, и не осталось уже ни мыслей, ни желаний.