Страница 9 из 41
— Предупредили? — Видно было, что моё сообщение захватило его врасплох. — Но кто?
Кратко, но со всеми существенными подробностями, я рассказал ему историю мисс Лидгейт.
Холмс слушал меня с бесстрастным лицом, не прерывая вопросами.
— Право, весьма поучительно. И сейчас эта молодая женщина ожидает нашего возвращения на Бейкер-стрит?
Я кивнул.
— В таком случае не будем терять времени.
Мы направились к ожидающему нас кэбу, и я назвал озадаченному извозчику адрес. По пути домой Холмс, несмотря на мои настойчивые расспросы, хранил молчание.
Приехав на Бейкер-стрит, он поспешил подняться по лестнице первым и распахнуть дверь гостиной.
— Ага! — вскричал он. — Леди упорхнула.
— Ушла? — Я не поверил собственным ушам.
— Боюсь, да, — откликнулся Холмс, оглядывая пустую квартиру. — Похоже, мисс Лидгейт верит в то, что Гренфел скорей добьётся успеха, чем мы.
— Вы хотите сказать, она побоялась здесь остаться?
Холмс кивнул.
— Из того, что вы мне рассказали, ясно, что женщина полностью во власти этой скотины Гренфела. Придя сюда ночью, она страшно рисковала — если злодей заподозрит, что она каким-то образом способствовала моему побегу, он убьёт её.
— Какой ужас! Вы хотите сказать, она вернулась к нему?
— Похоже на то. Куда ещё ей идти?
— Холмс, мы должны что-то сделать. Мы должны её спасти!
— Всему своё время, Уотсон. Давайте сначала позаботимся о наших ранах. Я, например, очень хочу выпить.
По выражению лица Холмса можно было понять, что спорить с ним бесполезно. Раз уж он что-то решил, никакие мои доводы не помогут. Итак, я неохотно подчинился его воле и обработал лёгкие ожоги на наших руках. Если не считать их, мы ничуть не пострадали, хотя спаслись просто чудом.
Полчаса спустя мы с Холмсом вновь сидели у зажжённого камина, анализируя ночные события. Характер Холмса прошёл суровую закалку — глядя, как он покойно развалился в кресле, попыхивая старой глиняной трубкой, трудно было поверить, что совсем недавно он чуть не простился с жизнью в охваченном огнём доме.
— Рассказ девушки полностью подтверждает мои умозаключения относительно экземпляра «Больших надежд», — с довольным видом заметил он.
— Вы подозреваете, женщина замешана?
Мой друг издал короткий смешок.
— Вы употребили правильное слово: я действительно «подозревал», но для полной уверенности у меня было недостаточно информации. Я знал, что человек, которого я считал таинственным убийцей, обладает почти гипнотической властью над женщинами и вскоре пожелает вновь испытать её.
— Кто же всё-таки этот тип Гренфел?
— Вам он хорошо известен как Стэплтон.
— Стэплтон?! Убийца Баскервилей? — выдохнул я. — Но он мёртв!
— Ничуть не бывало.
— Я полагал, он на дне Гримпенской трясины…
— На это указывали факты, но я не мог безоговорочно поверить в его гибель.
Затем Холмс рассказал обо всём, что произошло с ним с того момента, как он в тот вечер уехал с Бейкер-стрит, вплоть до моего своевременного прибытия в горящий особняк.
— Так, значит, я принял манекен за ваше тело? — спросил я, прослушав рассказ до конца.
— Да, Уотсон, эта штуковина и меня сбила с толку. Понимаете, я был уверен, что мой противник — одинокий волк, и не ожидал такой хитрой приманки. — Он смущённо засмеялся. — Должно быть, Стэплтона очень позабавило, когда я вошёл в комнату и обратился к манекену.
— А он поджидал вас, спрятавшись за дверью?
— Да, чтобы оглушить. И это ему вполне удалось. Меня откровенно одурачили. Можете зафиксировать это, Уотсон, как одно из моих наименее успешных дел[8]. — Он подался вперёд и коснулся моей руки. — Если бы не вы, дружище, это дело стало бы для меня последним.
Меня очень тронули слова благодарности, произнесённые с такой искренностью, я даже не нашёлся что ответить. Чтобы помочь мне побороть смущение, Холмс налил нам обоим ещё по стаканчику.
— Мы должны вызволить из лап Стэплтона эту несчастную молодую женщину, — сказал я Холмсу, когда он протянул мне стакан.
Я хорошо помнил, как ужасно обращался злодей с Бэрил Стэплтон, своей женой.
— На первом месте отдых — ночной сон. — Холмс потянулся.
— Разве мы можем сейчас терять время?
— Усталый мозг не может быть эффективным, Уотсон. Иметь дело с таким умным и опасным противником, как Стэплтон, можно только на свежую голову.
— Но что будет с девушкой?
— До утра, по крайней мере, она в безопасности. Пройдёт несколько часов, прежде чем Стэплтон узнает, что его второе покушение на мою жизнь провалилось. До тех пор никакая реальная опасность ей не угрожает. Стэплтон — злодей, но он не станет убивать бесцельно.
— Итак, вы собираетесь лечь спать, — резко произнёс я.
Уверенность моего друга меня не убедила, и я даже не пытался скрыть своё негодование.
— Да, Уотсон, и советую вам сделать то же самое. Тогда утром мы сможем внимательно пересмотреть ситуацию и решить, какой следующий шаг необходимо предпринять.
Глава восьмая
МИССИЯ
Я был раздосадован явным невниманием Холмса к судьбе Селии Лидгейт. Однако понимал, что не в моих силах заставить его передумать, и поэтому с неохотой пошёл спать. Тем не менее жгучая боль в кистях рук и мысли о бедной молодой женщине, вынужденной сносить скотское обращение Стэплтона, лишили меня сна. Проворочавшись в постели несколько часов, я встал и оделся.
Мне представлялось, что основная задача Холмса — поимка Стэплтона, а спасение мисс Лидгейт для него нечто второстепенное. Но пока мой друг разрабатывает планы и устраивает ловушки, с женщиной может произойти несчастье. Стэплтон может даже её убить! Размышляя об этом, я решил, что действовать надо незамедлительно.
Когда я вышел на Бейкер-стрит, было ещё темно, но чуть посветлевшее небо на востоке говорило о приближении утра. В мои планы входило попытаться найти старую миссию, где повстречались мисс Лидгейт и Стэплтон. Я надеялся, что там я смогу разузнать местонахождение их меблированных комнат.
Мне повезло. Старый возница кэба, который я нанял на Мэрилебон-роуд, знал о миссии на Шутаз-хилл. Через полчаса я уже стоял перед пустым зданием с потрескавшимися стенами. Над городом разливался рассвет. Туман рассеялся, наступило ясное, бодрящее утро. Над крышами домов, обводя их огненным сиянием, вставало солнце, и по краям оконных стёкол начинали подтаивать морозные узоры.
У дверей миссии сгрудилась кучка плохо одетых бедолаг, притоптывавших ногами и дувших себе на руки, стараясь согреться. Когда я приблизился, они стали выпрашивать у меня деньги. Я не мог не проникнуться жалостью к этим оборванным и доведённым до нищеты людям. Раздав несколько монет, я стал вглядываться в их измождённые лица, пытаясь отыскать Стэплтона, но его там не было. Я уже собирался войти в миссию через высокую дубовую дверь, когда один из оборванцев схватил меня за руку.
— Не ходил бы ты туда, дяденька, — отрывисто прохрипел он. — Жратву будут раздавать только в восемь. Тебя оттуда выставят.
Не обращая на него внимания, я толкнул дверь и вошёл. Внутри воняло потом и ещё чем-то, трудно определимым, но неприятным. Недлинный коридор привёл меня в большой высокий зал с грубыми деревянными скамьями вдоль стен. В дальнем конце виднелось возвышение с плакатом, на котором были начертаны слова «Отче наш».
— Эй ты, вон отсюда! Никакого супа до восьми.
Негромкий, но властный голос раздавался откуда-то из сумрака за возвышением.
— Сэр, я пришёл не за супом, а за сведениями, — громко произнёс я.
Высокая фигура, вынырнув из потёмок, решительными широкими шагами направилась ко мне через зал.
— Да? И кто же вы такой?
— Я доктор Джон Уотсон.
— Доктор? Что ж, здесь нам, безусловно, пригодились бы услуги врача. Я — Мэтью Боултон, руковожу этой миссией. — Суп и проповедь — пища для тела и души. — Он указал на скамьи. — Работа во имя Бога не всегда чистая и приятная.
8
Уотсон пишет, что впоследствии он предложил Холмсу представить это приключение как дополнение к делу Баскервилей, что привело Холмса в смятение. Учитывая последующие события, Холмс категорически запретил Уотсону публиковать эту историю.