Надувные прелести

— Вот видишь, зря ты волновался! — широко улыбнулась Клюквина, когда мы уже подходили к Юркиному «мерину».

Ответить он не успел. Откуда-то из темноты навстречу нам шагнула пара мужских фигур. Одна фигура была повыше другой и заметно шире в плечах. То ли с перепугу, то ли в связи с недостаточной освещенностью стоянки, но их лиц я не смогла разглядеть.

— Привет! — вежливо поздоровался тот, что был пониже.

— Осторожно! — услышала я вопль Клюквиной, после чего мир для меня перестал существовать…

Первым ощущением, вернувшимся ко мне, было чувство, будто я добрых полчаса обсасывала медную ручку. Организм, до глубины души возмущенный столь пренебрежительным к себе отношением (еще бы! Сперва обворожительная семга, а потом какая-то медяшка), немедленно сказал презрительное «фи» в адрес своей нерадивой хозяйки. Я перевела дух и не без труда разлепила глаза. Мир ничуть не изменился, то есть вокруг было по-прежнему темно.

«Ослепла»! — резанула жуткая мысль, и я заорала. Вышло как-то неубедительно, словно кастрированному коту наступили на хвост. Толку от моего вопля не получилось, а вот в голове сразу ухнул огромный кузнечный молот, и к горлу вновь подступила тошнота. Испуганно пискнув, я умолкла.

«Господи! — взмолилась я. — Подай знак, а? Ты только намекни, жива я или нет, а уж дальше я как-нибудь сама сориентируюсь! Тела не чувствую, значит, осталась только душа. Выходит, умерла? Что ж ты молчишь-то?!»

Раздавшийся голос всевышнего показался мне сильно похожим на голос Клавдии Клюквиной. Сперва я удивилась, но после решила, что на то они и высшие силы, чтобы принимать любые обличья.

— Здрасте, ваше величество! — радостно гукнула я. Потом, спохватившись, извинилась и горячо залопотала: — Мне бы только знать, какой меня путь ожидает! В принципе я готова ко всему… Правда, горячая сковорода в аду как-то не прельщает. Может, сначала в чистилище? Товарищ Данте рассказывал, будто там можно искупить кое-какие грехи… А Данте зря болтать не станет! Он человек уважаемый, широкой общественностью признанный…

— Дура ты. Афонька! — вынес неожиданный вердикт господь — опять же, Клавкиным голосом.

— Есть немного, — сокрушенно выдохнула я. — Но ведь это не грех?

— Для тебя — нет. Хотя непонятно, чему ты можешь научить поколение пепси, пребывая в подобном сумеречном состоянии.

— Ты и про пепси знаешь? — слабо удивилась я, уже начиная подозревать, что это не творец мира беседует со мной голосом сестрицы, а сама она валяет дурака и изводит меня своими глупыми шутками. На всякий случай, чтобы не нажить себе врага среди потусторонних сил, я осторожно поинтересовалась:

— Клав, это точно ты?

— Нет, тень отца Гамлета! Ты и правда умом тронулась или просто фигней страдаешь?

Ясно! Значит, я беседовала не с богом. В этом откровении был по меньшей мере один жирный плюс — мы с Клавкой живы! Факт не мог не порадовать, оттого я весело полюбопытствовала:

— А где Юрка?

— Судя по храпу, где-то поблизости…

Храп и в самом деле имел место быть. Странно, что я не обратила на него внимания, когда пришла в себя. Впрочем, в тот момент мне было не до посторонних звуков — я выясняла отношения с господом.

— Телохранитель, блин! Тьфу! — зло сплюнула

Клавдия. — Спит, как младенец! Слушай, Афонь, если нас во всех клубах покойного Глебушки будут так по башке молотить, то я, пожалуй, откажусь их посещать…

— А нас молотили?

— Угу. А тебя — так раза три, наверное, если ты ничего не помнишь и меня с богом перепутала.

Клавкины слова показались мне обидными, и я, насупившись, огрызнулась:

— Ничего я не путала! И все прекрасно помню! мы вышли из «Джокера», на стоянке к нам подошли двое и…

— И?

Последующее развитие событий в моей памяти как-то не зафиксировалось. Пришлось заткнуться.

— Вот видишь! Не помнишь.

— А ты помнишь!

— Конечно. У меня голова покрепче твоей будет. Значит, так. Эти двое, что к нам подошли, нас просто отвлекали. Основная ударная сила в количестве двух мужиков дислоцировалась за спиной. Вот эта сила и отоварила нас по полной программе! — бодро, лаконично и совсем по-военному рапортовала Клавдия. — Очнулась я в машине. То есть путем несложных логических размышлений я пришла к выводу, что нас куда-то везут. Определить, куда именно, было невозможно, потому что лежали мы друг на друге, а вы с Юркой еще и без сознания пребывали. Потом, когда машина остановилась, я прикинулась бессознательным мешочком, а сама вполглаза смотрела по сторонам. В общем, мы сейчас находимся в каком-то шикарном доме. Подробнее описать его не могу, темновато на улице, да и возможности как следует изучить местность не представилось. Те двое, что отвлекали наше внимание, тоже здесь — они-то нас и принесли в этот чертов подвал, сгрузили и тактично удалились. Последнее, что мне удалось услышать, — как один из парней сетовал, что, дескать, сильно по головам нас пригрели, босс будет недоволен.

Вот я думаю, куда мы опять вляпались? Может, этот недовольный босс — наш знакомый Леонард? Может, ему не понравилось, что наши поиски свернули не в ту сторону, и он решил направить, так сказать, наши усилия в нужное ему русло…

Я крепко задумалась. Что-то мне подсказывало, что Леонард здесь вовсе ни при чем. Уж он-то кровно заинтересован в том, чтобы дискета отыскалась как можно быстрее. И самое печальное — ему абсолютно все равно, каким образом мы ее отыщем, даже если нам придется убить по ходу пару-тройку человек. Если бы Леонарду Эдуардовичу вздумалось с нами побеседовать, он едва ли стал бы нас похищать. Следовательно, в этом деле появилась еще одна заинтересованная сторона. Это хорошо для нас или плохо? Ответ на данный вопрос полностью зависит от того, к кому эта сторона примкнет, но у нас появился хоть и крохотный, но шанс на спасение.

— Мне, между прочим, с самого начала ваша затея не понравилась, — Юркин храп давно оборвался, чего мы с Клюквиной, увлеченные препирательствами, естественно, не заметили. Как оказалось, наш телохранитель чутко прислушивался к нашей беседе. — Может, теперь, когда я по вашей милости получил черепно-мозговую травму, вы мне объясните, в чем, собственно, дело? Должен же я знать, за что страдаю?!

Вполне законное требование! Если бы мне ни с того ни с сего врезали по мыслительному аппарату, я бы тоже была немного удивлена.

— Юр, ты уж прости, что так получилось, — задушевно начала я, но договорить не успела. Послышался звук открываемой двери, зажегся свет, отчегс я зажмурилась, как крот, внезапно очутившийся на залитом солнцем пляже, и до моего слуха донеслись шаги. По звуку они определенно принадлежали мужчине, причем не одному.

— Сейчас тебе все объяснят, — заметила Клюквина с заметным облегчением в голосе.

Через какое-то время глаза привыкли к яркому свету, и мне удалось разглядеть визитеров. Их было всего двое. Лицо одного из них, невысокого плотного мужчины, показалось мне смутно знакомым.

«Где я могла его видеть? — терзалась я вопросом, старательно ковыряясь в памяти. — По-моему, он похож на какого-то артиста… Или на спортсмена? Нет, спортсменов с такими животами не бывает, если только ближе к пенсии. Но у дядьки возраст явно не пенсионный. Кто ж ты такой, олень северный?»

Второй гость являлся типичным представителем отряда бритоголовых и был, скорее всего, охранником или телохранителем.

В свете лампочки я рассмотрела и место нашего заточения. Ничего похожего на страшный каземат! Наоборот, все чистенько, аккуратненько… Прохладно, правда, но это понятно — нас поселили в «винотеке», о чем свидетельствовал стеллаж у стены с ячейками, в которых лежали бутылки. Клавку, Юрку и меня пристроили у противоположной стены. Причем ни рук, ни ног не связали. Вероятно, из соображений гуманности.

— Предупреждаю, денег у нас нет, так что выкупа вы не дождетесь! — безапелляционно заявила Клавдия. Сестрица хоть и старалась смотреть на посетителей, но ее глаза все время перемешались на стеллаж с бутылками. По всему видать, стресс Клюквиной, полученный при ударе по голове, требовал немедленного снятия. — И вообще! О том, что мы пошли в клуб, знает целая куча народу. Нас обязательно будут искать.