Надувные прелести

— В кейсе были деньги, сумма солидная, но… Опять же, ради ваших прекрасных глаз я не стану требовать, чтобы вы их вернули — купите себе какие-нибудь булавки, шляпки и прочие милые пустяки, которые так греют женские души. Пусть это будет цена за дискеты. А вот сами дискеты я хотел бы получить обратно. Там, видите ли, очень важная информация, нужная мне для… м-м… работы.

Странный какой-то дядька! Почему он говорит о дискетах во множественном числе, когда в чемодане была только одна? Я смотрела то на Клавку, то на Леонарда Эдуардовича, пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно.

— Господи, ну сколько можно повторять? — устало произнесла Клавдия. — Нет у нас никакого кейса, выбросили мы его, понятно?

Судя по тону, Клюквина уже довольно давно и тщетно пытается донести до гостя эту мысль, да только, сдается мне, не больно-то он ей верит. В подтверждение моей догадки Леонард кивнул:

— Знаю. Верю. Резо даже выяснил, кто подобрал кейс. Однако он оказался пуст. Вот ведь незадача! Так вот. Деньги, как я уже сказал, можете оставить себе, этого добра у меня достаточно, а дискеты верните. Прошу по-хорошему, в надежде на ваше благоразумие. Поверьте, мне совсем не хочется угрожать, ссориться с вами… Мы ведь интеллигентные люди, правда? Давайте договоримся, а? Вам — деньги, мне — дискеты. Соглашайтесь, девочки!

Я покосилась на Резо, вальяжно развалившегося на нашем диване. Словно невзначай кавказец шевельнулся, и мне удалось заметить, как под тонким свитером обозначилась кобура. И в ней явно лежал не огурец, можете поверить. Это обстоятельство помогло мне принять единственно верное решение. Я встала и направилась в коридор. Там, прямо на полу, валялась моя рабочая сумка, в которой покоилась дискета. Резо проворно проследовал за мной. Как только я протянула руку к сумке, он выхватил ее и. словно драгоценный трофей, внес в комнату. Леонард Эдуардович едва заметно кивнул, после чего все содержимое оказалось на полу. Я покраснела. Порядка в моей сумке отродясь не было. И вовсе не потому, что я — последняя неряха. Просто до меня очень быстро дошло: наводить порядок в рабочем бауле — затея пустяковая, потому что он подозрительно быстро засоряется всякой мелочовкой. Сейчас все присутствующие в комнате имели несчастье лицезреть вселенский хаос, беззастенчиво извлеченный из недр дамской сумки на свет божий. Аккуратистка Клавдия усмехалась, Резо очумело моргал, а Леонард изучал этот самый хаос очень внимательно. Наконец, среди груды моих тетрадей с конспектами уроков, упаковки одноразовых носовых платков, пары зажигалок, записок, отобранных у оболтусов, дамских, пардон, прокладок и прочего мусора, он отыскал дискету. Какое-то время он смотрел на нее, потом переворошил рукой все, что лежало на полу, и с явной угрозой в голосе произнес:

— Что за шутки? Здесь только одна дискета. Где вторая?

— Дело в том, что в чемодане была только одна, — охотно пояснила я.

— Не морочьте мне голову! — неожиданно разозлился Леонард. — Мне казалось, вы разумные девушки. Задумали меня шантажировать? Сразу предупреждаю — затея опасная. Резо…

Кавказец оскалился, обнажив при этом золотые коронки, подошел ко мне вплотную и коротким, но точным (и весьма болезненным) ударом подтвердил слова своего старшего товарища. Голова моя мотнулась назад, в правом глазу на миг вспыхнул яркий свет, а потом сразу погас. Зато веко стало наливаться свинцовой тяжестью.

— Ах ты, гад! — взорвалась Клавдия, бросаясь на моего обидчика. Я порадовалась храбрости сестренки и пообещала себе: если выживу, тоже непременно вступлю в братство боевых товарищей, коль уж членство в нем дает такие хорошие результаты. Однако демарш Клюквиной закончился, едва начавшись, — точно такой же точный удар успокоил и ее.

— Ну, что? Будем продолжать игру в кошки-мышки или все-таки договоримся? — глумливо поинтересовался Леонард. — Резо умеет этому способствовать.

Кавказец энергично потер ладони друг о друга, будто хотел добыть из них огонь трением.

— Но в чемодане и правда была только одна дискета, — едва сдерживая слезы, пролепетала я.

— И деньги, — зло молвила Клавдия. — Почему вы нам не верите? У вас, кажется, нет для этого оснований!

После недолгих размышлений Леонард Эдуардович согласился:

— Вы правы, не доверять вам у меня нет никаких оснований. Потому я принимаю решение: вы отыщете вторую дискету и вернете ее законному владельцу, то есть мне. На все про все — неделя. Если через неделю дискета не отыщется, то…

— А какие у нас гарантии? — с вызовом спросила Клавка.

— Мое честное слово! — с пафосом воскликнул Леонард, на что я скептически ухмыльнулась. Заметив ухмылку, гость закивал: — Я помню ваши слова, Афанасия Сергеевна: авторитет не может быть порядочным человеком по определению. Увы, у вас нет иного выхода, придется положиться на мое честное слово.

Бандит, конечно же, был прав: выхода не было, но и идей насчет того, где искать вторую дискету, — тоже.

— Разумеется, — продолжал вещать Леонард Эдуардович, проникновенно глядя на нас с Клавдией и улыбаясь той самой очаровательной улыбкой, от которой я едва не потеряла голову. Только теперь она не казалась мне очаровательной, а напоминала улыбку голодного удава. — О визитах в разные правоохранительные органы вам придется позабыть. У меня большие связи, и обращение туда сразу станет достоянием гласности. Кстати, я заметил наличие в доме мужчины. Это чей-то муж или…

— Никаких «или». Это мой муж. Законный, между прочим, — ворчливо заметила я.

— Замечательно. И кто у нас муж?

— Волшебник…

— Он у нас инвалид, — торопливо вставила Клавдия и покрутила пальцем у виска. Я в изумлении уставилась на сестру. Димка хоть и на костылях, но с головой у него все в порядке. Клюквина тем временем продолжала развивать тему: — Контуженный он на голову. В Чечне служил, понимаете ли. Вернулся оттуда совсем… того… Работать не может, мотается по санаториям, лечится.

Знал бы Димка, что про него насочиняла Клавка! Боюсь, ей самой бы пришлось лечиться. Леонард выслушал весь этот бред очень внимательно, а вот поверил или нет, судить не берусь. Во всяком случае, Брусникиным он больше не интересовался.

— Послушайте, господин Карпинский, раз уж такое дело… Не могли бы вы немножечко просветить нас? — попросила я. — Хотелось бы быть в курсе произошедшего. В частности: кто тот дядька, который выпал из машины? Как у него оказался чемодан с деньгами? Кто его убил? Поймите правильно, это не праздное любопытство — нам нужны какие-то зацепки, чтобы начать поиски дискеты.

— Разумно. Итак, убитый, Глеб Федорович Крутых, работал на меня. Однако в последнее время я стал замечать в его поведении некоторые странности, которые, мягко говоря, настораживали. Очень часто Глеб стал задерживаться в офисе допоздна, мотивируя это тем, что накопилось много нерешенных вопросов и они требуют немедленного разрешения. Какие такие вопросы, я понятия не имею — Глеб не слишком сильно был загружен работой. Мне это показалось… э-э… не то чтобы подозрительным, но необычным. Я попросил своего помощника приглядеть за Крутых, но ненавязчиво, по-дружески. В общем, через какое-то время стало ясно: Глеб крысятничает.

— В каком смысле? — не поняла я.

Леонард охотно пояснил:

— Продает мою информацию. Видите ли, я, как уже было сказано, немножко политик, у меня имеется масса информации на… хм… представителей довольно высоких эшелонов власти. Эта информация позволяла мне влиять на определенные решения, в свою, разумеется, пользу, ну, и деньги кое-какие она тоже приносила. А вот действия Глеба сильно мешали моим личным интересам. Подробности моей беседы с этим нехорошим человеком я, с вашего позволения, опушу. К тому же итог этой беседы вы, Афанасия Сергеевна, видели сами… Толика жалко, — неожиданно опечалился Леонард. — Это мой помощник, он же шофер. Был.

— Но… мне говорили, что якобы он выжил, хоть это и кажется невероятным. Удар был очень сильным, — сообщила я собеседнику. — Повезло парню.