Сёгун

Блэксорн вошел. Комната была квадратной, сорок шагов в ширину и десять в высоту. Пол покрывали безупречные татами самого высокого качества, толщиной в четыре пальца. В дальней стене было две двери. У помоста, в нише, стояла маленькая глиняная ваза с веткой цветущей вишни, которая и заполняла комнату приятным ароматом.

Обе двери охранялись. В десяти шагах от помоста, окружая его, располагались еще двадцать самураев, сидевшие со скрещенными ногами спиной к помосту.

Торанага сидел на единственной подушке на помосте. Он занимался тем, что с искусством и терпением костореза вправлял сломанное перо в крыле сокола, сидящего с надетым на голову колпачком.

Ни он, ни остальные в комнате не приветствовали Хиро-Мацу и не обратили внимания на Блэксорна, когда они вошли и остановились около старика. Но в отличие от Хиро-Мацу Блэксорн поклонился, как ему показал Родригес, потом, глубоко вздохнув, сел, скрестив ноги, и стал смотреть на Торанагу.

Все глаза обратились к Блэксорну.

В дверном проходе рука Наги уже опустилась на меч. Хиро-Мацу уже схватился за свой, хотя его голова все еще и была склонена.

Блэксорн чувствовал себя как голый, но он уже проявил себя и теперь мог только ждать. Родригес сказал: «С японцами ты должен вести себя как король». И хотя этот поступок был отнюдь не королевский, этого было более чем достаточно.

Торанага медленно поднял взгляд.

Капля пота появилась на виске Блэксорна, так как все, что говорил Родригес ему о самураях, казалось, выкристаллизовалось в одном этом человеке. Он чувствовал, как тонкая струйка пота течет со щеки на подбородок. Он заставил свои голубые глаза смотреть твердо и не мигая, лицо оставалось спокойным.

Взгляд Торанаги также оставался неподвижным.

Блэксорн чувствовал почти ошеломляющую энергию этого человека, доходящую до него. Он заставил себя медленно досчитать до шести, потом наклонил голову и слегка поклонился опять, спокойно улыбнувшись.

Торанага мельком посмотрел на него, его лицо было неподвижно, потом опустил глаза и опять сосредоточился на своей работе. Напряжение в комнате спало.

Сокол был молодой самкой сапсана. Помощник, старый сутулый самурай, стоял перед Торанагой на коленях и держал ее, как будто это было стеклянное изделие. Торанага срезал сломанное перо, вставил тонкую бамбуковую иголку на клею в черенок пера, потом осторожно надел заново отрезанное перо на другой конец бамбуковой лучинки. Он выравнивал угол поворота пера до тех пор, пока тот не стал совершенным, потом завязал перо шелковой ниткой. Маленькие колокольчики на ногах птицы звякнули, и он ее успокоил.

Ёси Торанага, господин Кванто – повелитель Восьми Провинций – глава клана Ёси, главнокомандующий армиями Востока, президент Совета регентов, был невысокий мужчина с большим животом и крупным носом. Брови густые и темные, усы и борода серо-пегие и редкие. На его лице выделялись глаза. Ему было пятьдесят восемь лет, для своего возраста он был силен. Его коричневое кимоно было простой формы, пояс хлопчатобумажный. Но его мечи были лучшими в мире.

– Ну, моя красавица, – сказал он с нежностью любовника. – Теперь ты опять здорова. – Он погладил птицу пером, та сидела с колпачком на глазах на одетом в рукавицу кулаке самурая. Птица вздрогнула и начала удовлетворенно чистить перья. – Мы пустим ее полетать через неделю.

Помощник поклонился и ушел.

Торанага обратил свой взор на двух человек у дверей.

– Добро пожаловать, Железный Кулак. Я рад видеть тебя, – сказал он. – Так это твой знаменитый чужеземец?

– Да, господин. – Хиро-Мацу подошел ближе, оставив по обычаю свои мечи у дверей, но Торанага настоял, чтобы он принес их с собой.

– Я чувствую себя неуютно, если их нет у тебя в руках, – сказал он.

Хиро-Мацу поблагодарил его. Даже при этом он сидел в пяти шагах от помоста. По обычаю, никто вооруженный не мог безопасно подойти к Торанаге на меньшее расстояние. В переднем ряду часовых стоял Усаги, муж любимой внучки Хиро-Мацу, и он коротко ему кивнул. Юноша низко поклонился, польщенный и обрадованный, что его заметили.

«Может быть, мне следовало его признать официально», – сказал себе Хиро-Мацу, согретый мыслью о своей любимой внучке и своем первом правнуке, которого они подарили ему в прошлом году.

– Как вы доплыли обратно? – заботливо спросил Торанага.

– Все хорошо, благодарю вас, господин. Но должен сказать вам, что я был рад, что сошел с корабля и опять нахожусь на земле.

– Я слышал, у вас теперь новая игрушка, чтобы занять часы праздности, да?

Старик грубо захохотал.

– Я могу только сказать вам, господин, что часы были не праздные. Я так не уставал многие годы.

Торанага посмеялся вместе с ним.

– Тогда нам следует вознаградить ее. Ваше здоровье очень важно для меня. Могу я послать ей подарок в знак моей благодарности?

– Ах, Торанага-сама, вы так добры, – Хиро-Мацу стал серьезным. – Вы могли бы вознаградить нас всех, господин, сразу же покинув это осиное гнездо и вернувшись в свой замок в Эдо, где ваши вассалы могут защитить вас. Здесь вы открыты. В любой момент Ишидо может напасть на вас.

– Я уеду. Сразу же, как закончится собрание Совета регентов. – Торанага повернулся и подозвал склонившего голову португальца, который терпеливо сидел в его тени. – Вы переведете мне сейчас, мой друг?

– Конечно, господин. – Священник с выбритой тонзурой на голове вышел вперед, с привычной грацией на японский манер стал на колени около помоста. Его лицо было худощавым, как и вся фигура, глаза темные и блестящие, вокруг него ощущался свет спокойной безмятежности. На нем было таби и просторное кимоно, которое казалось сросшимся с ним. Четки и резной серебряный крест висели у пояса. Он приветствовал Хиро-Мацу как равный, потом с удовольствием поглядел на Блэксорна.

– Мое имя Мартин Алвито из общества Иисуса, кормчий. Господин Торанага просил меня переводить для него.

– Сначала скажите ему, что мы враги и что…

– Все в свое время, – спокойно прервал его отец Алвито. Потом он добавил: – Мы можем разговаривать по-португальски, по-испански или, конечно, на латыни – как вы пожелаете.

Блэксорн не видел священника, пока тот не выступил вперед. Он был скрыт помостом и другими самураями. Но он ждал его, так как Родригес предупреждал о нем, и то, что он увидел, ему не понравилось: легкая элегантность, аура силы и природная властность иезуитов. Он думал, что священник много старше, учитывая его влиятельное положение и то, как говорил о нем Родригес. Но они были практически ровесниками, он и иезуит. Может быть, священник был несколькими годами старше.

– На португальском, – сказал он, надеясь, что этот язык может дать ему некоторое преимущество. – Вы португалец?

– Я имею честь быть им.

– Вы моложе, чем я ожидал.

– Сеньор Родригес очень добр. Он оказал мне больше доверия, чем я заслуживаю. Вас он описал очень точно. Так же как и вашу смелость.

Блэксорн увидел, как он повернулся и бегло и любезно заговорил с Торанагой, и это еще больше расстроило его. Хиро-Мацу, один из всех людей в комнате, слушал и внимательно все рассматривал. Остальные как каменные уставились в пространство.

– Сейчас мы начнем. Будьте любезны слушать все, что говорит господин Торанага, не прерывая, – начал отец Алвито. – Потом вы отвечаете. С этого момента я буду переводить почти одновременно с тем, как вы произнесете фразу, так что, пожалуйста, отвечайте с большой осторожностью.

– С какой стати? Я не доверяю тебе.

Отец Алвито немедленно перевел все, что он сказал, Торанаге, и тот заметно рассердился.

«Осторожней, – подумал Блэксорн, – он играет с тобой, как кошка с мышкой! Три золотые гинеи против ломаного фартинга, что он может подловить тебя когда захочет. Независимо от того, правильно или нет он переводит, ты должен произвести хорошее впечатление на Торанагу. Это, может быть, твой единственный шанс».

– Вы можете быть уверены, что я переведу все, что вы скажете, как только могу точнее, – голос священника был мягкий, совершенно уверенный. – Это двор господина Торанаги. Я официальный переводчик Совета регентов, верховного правителя Торанаги и верховного правителя Ишидо. Господин Торанага многие годы доверяет мне. Я предполагаю, что вы будете отвечать правдиво, потому что вы человек, по-видимому, очень проницательный. Я также скажу, что я не отец Себастио, который, возможно, чересчур ревностен и, к несчастью, не очень хорошо говорит по-японски и к тому же не имеет большого опыта жизни в Японии. Ваш внезапный приезд лишил его божьего милосердия, он позволил своему личному прошлому захватить его – его родители, братья и сестры вырезаны самым жестоким образом в Нидерландах вашими соотечественниками – людьми принца Райского. Я прошу у вас прощения за него и взываю к вашему состраданию. – Он по-доброму улыбнулся. – Японский синоним слова «враг» – «теки». Вы можете пользоваться им, если хотите. Если вы покажете на меня и используете это слово, господин Торанага точно поймет, что вы имеете в виду. Да, я ваш враг, Джон Блэксорн. Полностью. Но не ваш убийца. Это вы сделаете сами.