Страница 5 из 54
Кузнец вышел за дверь, от волнения у него выступил холодный пот. Он уже не знал хорошо или плохо то, что он подобрал полуживого малыша, но также точно, как было присуще ему, решил, что никогда не даст северянина-повелителя в обиду.
Через полчаса дверь комнаты Немо открылась, в дверном проеме показался Малах. Без слов он ушел из дома. Скорее всего знахарь пошел за травами, которые ему были нужны для лечения северянина. Гефест не следил за тем, как уходил Малах, и даже не провел его до двери. Он вошел в покои малыша, сел в то самое кресло перед кроватью Немо, в котором провел прошлую ночь. До возвращения знахаря кузнец не вставал с места. Один раз лишь поднялся, чтобы напоить северянина тем зельем, которое дал ему Малах. Гефест все смотрел на Немо и думал, что принесет ему этот малыш, что он попросит у него первым? Но сейчас это было не столь важным, сперва надо поставить малыша на ноги.
Малах застал Гефеста в странных раздумьях. Лицо кузнеца было угрюмо и сконцентрировано. Недвижимая поза и застывшая мысль на лице создавали впечатление, что в кресле сидит не человек, а каменное изваяние. Все это вмиг изменилось, когда Гефест заметил знахаря.
— Ты нашел травы?
— Трехлистник и черестокол в наших степях не редкость, конечно, я нашел их. — успокаивал, разволновавшегося кузнеца, Малах — Чего ты так переживаешь? Я же сказал с самого начала: малышу ничего не угрожает. Лучше б занялся своими делами, а то свалил всю работу на Артреста. Он бедный мечется из стороны в сторону, то в кузнеце работает, то по дому, то во дворе.
— Пусть привыкает, настоящий мужчина должен уметь справляться со всеми трудностями. — отрезал Гефест, показывая, что эта проблема его не волнует.
— Как и ты? — парировал Малах.
— Как и я. — резко ответил Гефест.
— Смерть жены сделала тебя жестоким к собственному сыну? — укоризненно спросил старый знахарь.
— Ты знаешь, что это не так. — потупил взор широкоплечий южанин, — Айрэн, моя милая Айрэн, не проходит и дня, чтобы я не вспомнил ее. Она отдала свою жизнь, чтобы на свет появился Артрест. Для меня он — ее продолжение, и никто не сможет обвинить или упрекнуть меня в жестокости в воспитании сына. Просто мужчина должен уметь делать все, от готовки до фехтования.
— Ты снова ставишь в пример себя. Готовка, тактика, стратегия… — покачивая головой, заговорил знахарь, но был в тот же миг перебит кузнецом.
— Пусть и себя, если мой сын будет лучше меня или хотя бы как я, мое сердце будет плясать от радости! — резко фыркнул кузнец.
Разговор шел к соре, но знахарь умело отвертелся от лишних перепалок:
— Ты слишком самоуверен, не забывай кто ты, и какова в твоем роду сила, но и не забывай, какое проклятье на нем лежит, заботься о сыне, иначе быть беде…
На Гефеста эти слова возымели должный эффект. Он не стал больше спорить. Знахарь снова доказал, что его слова всегда верны, что его советы всегда правильны. А кузнецу ничего не оставалось, кроме как задумчиво опустить глаза, с грустью вонзить свой взор в деревянный пол.
— Ты когда вообще последний раз ел? Прошлым вечером, когда Артрест принес тебе похлебки? — спустя мгновение продолжил Малах, на лице его уже засияла улыбка, словно ссоры и не было никогда, и намеков на нее тоже. — Тебе бы за собой еще следовало последить, да и сыну помог бы.
— Да, ты прав, я не должен все скидывать на Артреста. Хоть он и растет сильным и ловким, отец ему по прежнему нужен. Да и поесть бы не мешало. — у Гефеста немного потянуло в животе, когда Малах вспомнил про еду, кузнец был любителем поесть, и ел не меньше, чем за троих. — Но я уйду, если ты мне пообещаешь не покидать малыша, пока меня не будет.
— Я согласен, "Большой человек"! — таким прозвищем Малах в шутку называл огромного по размерам кузнеца. — Иди, я никуда не денусь.
— Хорошо. — покидая комнату, промямлил кузнец.
Гефест спустился в кухню. Голод все сильнее и сильнее проникал в его крепкое тело. Как говориться: все приходящее и уходящее, а голод вечен. И в этот миг настает момент, когда кузнец превращается в повара.
В один миг загремели ножи и половники, выстраиваясь в некоем подобии танца, сами создавая для себя музыку; забулькала вода в кастрюле с мясом, запахло пряностями и приправами.
К любви хорошо поесть у Гефеста был еще и талант самому недурно готовить. Жизнь заставила его научиться всему, смерть заставила учиться еще быстрее.
Сам Гефест родился на юге, но в раннем возрасте ему пришлось покинуть отчий дом и искать лучшей жизни на востоке. Там он и повстречал свою будущую жену. Был он солдатом удачи, вольным наемником. Но любовь заставила покинуть этот промысел и перейти на более спокойный заработок — Гефест стал кузнецом. Рядом со своей смуглой красавицей новоиспеченный кузнец чувствовал настоящее счастье. Он совсем не скучал по старой жизни, наполненной боями и приключениями. Весь его мир сосредоточился на Айрэн, она была для него центром всего, она была счастьем, смыслом жизни.
Но счастье длилась недолго. Айрэн после тяжелых родов родила кузнецу наследника, но за новую жизнь ей пришлось пожертвовать своей. Она умерла.
Гефест с маленьким сыном перебрался обратно на юг, приведя с собой еще одного искателя приключений — Малаха.
Сын подрос, стал во всем помогать отцу, и в кузне и в доме, и на торгах. Гефест не забывал давать сыну уроков военного ремесла и Артрест в учении немало преуспел. На турнирах делил с отцом первые места…
…Когда обед был готов, Гефест разыскал сына, нашел его в кузнице. Наследник работал, не покладая рук, выполняя заказ наместника на новые мечи и кольчуги для стражей.
Кузнец забрал Артреста на кухню, где уже ждали вкусные яства. За обедом кузнец объяснил сыну, почему он так переживает за Немо, рассказал о словах Малаха, просил понять его. Артрест не отвечал, воздух в комнате накаливался, казалось, влети сейчас в комнату комар, он сгорит заживо. Сын не понимал отца, но ничего не говорил, показывало свои грани воспитание.
А воздух уже накалился до предела, но эту атмосферу разрушил, вошедший, Малах, сказав всего несколько слов.
— Парень приходит в себя!
Гефест бросил ложку и помчался на второй этаж в комнату Немо, оставив позади себя сына и знахаря. Артрест яростно посмотрел вслед отцу, он и не пытался скрыть своего недовольства. Раздраженно бросил ложку в суп, брызги разлетелись в разные стороны, резко встал и вышел из дома, направился в кузню, где сможет сполна отыграться за свою злобу на каленном железе. Теперь любовь отца не принадлежит ему всецело, ее приходиться делить надвое и сталь ответит за это.
Кузнец подошел к кровати северянина, растрепанное одеяло, мятая подушка и никого. Боковым зрением он заметил небольшое движение в углу комнаты и быстро перевел туда свой взгляд. Мальчик забился в углу, спрятавшись за кресло. Его глаза были полны страха. Гефест попробовал подойти, но северянин начал говорить на каком-то неизвестном языке, стал судорожно размахивать руками и брыкаться ногами. Подойти к такому малышу, который мечется, словно загнанный тигр в небольшой клетке, это не так-то просто и Гефест не стал спешить, решил выждать, когда мальчик привыкнет к его присутствию и перестанет бояться.
В это время в комнату подоспел и Малах.
Малыш не переставал говорить на неизвестном языке.
После того, как Малах напоил его своим чудодейственным зельем, силы Немо возвращались в десять раз быстрее, чем когда-то уходили. Всего за полчаса сознание вернулось к нему, а силы били ключом. Гефест попробовал узнать у Малаха, о чем говорит малыш, или выяснить хотя бы имя северного малыша. Но здесь всезнающий знахарь был бессилен: северный народ никогда не принимал у себя чужестранцев, да и сами они никогда не рассказывали о себе, держа все в секрете. Поэтому никто посторонний не знал ни языка северян, ни их традиций.
При виде Малаха, страх Немо уменьшился. Постепенно он перерастал в доверие. Мальчик понял, что это его спасители, и вышел из-за кресла. Гефест попробовал подойти к нему, но тот спрятался за высоким знахарем.