Человек человеку - кот

Впрочем, медведь устал еще больше, слоны вели себя чутко, устраивали привалы и не торопили.

— Тебе безразлично, что он нас продал? — не выдержав, спросил волк.

— Тебе нужны деньги, рыжий?

— Я даже не знаю, как они выглядят.

— В вашем племени обычно голова шире. Ты молод?

— Я не развязан.

— Что это значит?

— Продолжение рода.

— А-а… — Одинокий Воин мигнул зелеными глазами.

— Когда развяжусь, голова увеличится.

— Интересный способ увеличивать голову.

На следующем привале, отдышавшись (а волк мог еще бежать и бежать), Одинокий Воин поинтересовался:

— Разве в вашем племени воют?

— Ночью. От одиночества. И когда поют.

— Никто из кланов не умеет выть.

— Это несложно.

И опять движение…

Очередной вопрос волк оставил за собой. Он дождался темноты, подготовился и задал его:

— Ты убивал моих собратьев?

Волк спросил, потому что готов был простить Одинокому Воину ответ. Тем самым он осознавал себя волком, без притворства, без уговоров, племя отказалось от него, что ж, нет бульмастиффа, но никуда не денется волчья кровь, кровь предков, сколько бы ее там ни оставалось. Он тоже одиночка в мире.

— Я не помню, — ответил тигр равнодушно.

Запах океана явился заранее. Он волновал, был чуть-чуть враждебен, но гораздо более загадочно-притягателен. Это потом волк узнал, что то был запах океана. А поначалу он просто разучился спать.

Едва отряд вышел на край обрыва, и впереди показался бесконечный песчаный пляж, и синева, и слепящий горизонт, все звуки перекрыл орлиный клекот.

— Невообразимо красивая лагуна, — перевела слониха пять раз подряд, для представителей всех народов.

Волк отметил, что она использовала самый простой, общедоступный дневной лай.

Тигр отметил, что она использовала самый известный львиный рык.

Справа синева превращалась в яркую зелень, этой лагуной и восхищался видавший виды старый орел.

— Всё, что вы видите, мы издавна называем китовым берегом.

Общедоступный лай, львиный рык… и еще три варианта.

Волк заглянул в зеленые глаза, за советом.

— Ты хочешь домой, рыжий? — произнес Одинокий Воин с тигриным, не львиным подхрипом.

— Я пока нет.

— А что вы думаете, коллега, по поводу восьмого, недостающего разума?

И вроде окружали его воспитанные существа, интеллектуалы, а душа мгновенно бросилась в кончик хвоста, потому как сомнений быть не могло: обратились к нему. Интеллектуалы впереди, в воде, не затруднились бы перекусить надвое самого толстого буленбейсера… Интеллектуалы за спиной одной левой способны были прижать что волка, что медведя к земле, и держать так по желанию сколь угодно долго… А по желанию придавить и сломать хребет. Интеллектуал между сушей и океаном блаженствовал, раскрыв невероятную даже для крокодила пасть, и о культуре его напоминали лишь еще более невообразимые очки.

— Я думаю… — начал волк, стараясь говорить максимально невнятно, — мне кажется, что для начала мы должны увидеть проблему происхождения разума. Разум — это не игра. И не война. Хотя очень на войну похоже. Скажем, питон. Древний змей. У него тоже был разум. Куда делся этот разум, как истекал он из тела питона по мере съедения его хищными птицами? Не впитывался ли разум змея в головы птиц? И позволительно ли поедать разумных? Вот о чем надо поговорить. Мы, конфедерация племен, не позволяем себе есть разумное мясо. Никогда! Это не случайно. Это не прихоть.

К ужасу волка, высокое собрание его внимательно слушало. Никто и не собирался возражать или перебивать.

— Но как разум входит в наши головы? Когда? Есть общий разум, единый для многих. В это верим мы, племена… Но если взглянуть в начало времен… Когда был один… скажем, один волк…

— Тут я позволю себе не согласиться с уважаемым, — с благодарным облегчением услыхал волк знакомое рычание. Между тем слониха успевала переводить, и слуги орла также старались довести до него и до лежащих в зелени вод китов смысл волчьей тарабарщины. — Происхождение разума не пустой вопрос, но что значит — когда был один волк? Обратим внимание, коллеги, на неразумные формы жизни. Как вы считаете? Вот где кроется восьмой вид. А уж съел невзначай кто-то из нас представителей восьмого вида, или не довелось — сейчас неважно.

Что-то укусило волка, откуда-то взялись слова и он взвыл песенно:

— Не могу согласиться с возражениями! Главное — не допустить поедания разумных! Я изучал, как меняется облик тех, кто употребляет в пищу разумное мясо. Их облик становится ужасен! Достаточно около двадцати съеденных, причем все равно, в каком виде, с какими приправами, и образ мысли такого пожирателя изменяется непоправимо!

— А я не доверяю этим исследованиям! — взревел в ответ тигр. — Всё дело в давнем антагонизме наших научных школ! Очень хорошо, что наконец-то можно вдоволь поспорить! Вы, коллега, можете хотя бы объяснить, почему у ягуара цвет глаз красный, а у леопарда желтый?

В сей волнующий момент в дискуссию вмешался старший слон:

— Коллега… м-м… бульмастифф и коллега тигр, вы, конечно, имеете полное право продолжить обсуждение научных платформ, довлеющих в ваших странах, однако остальные члены собрания в таком случае оставят вас наедине, если пожелаете, обеспечив переводчиком. Если же вам интересно следить и поддерживать основную тему, то, извините, я вынужден вас прервать.

— Наш спор продолжится позже, — откликнулся волк.

Одинокий Воин просто кивнул в знак согласия.

И оба, вполне довольные собой, принялись слушать.

Восьмого типа цивилизации не может не быть.

К этому выводу разными путями подошли и слоны, и киты — самые пытливые из носителей разума, пусть простят эту объективную оценку приглашенные представители других форм.

С математической точки зрения восемь — лучшее число для типов цивилизации. Это доказал известный всем кашалот, родственник присутствующего здесь ученого.

С точки зрения гармонизации пространств — ходу истории не хватает еще одного важного элемента. Согласно теории известного всем слона (также здесь присутствующего), некий потенциальный носитель разума оказался по загадочной причине им обделен.

Кто же это?

Мы видим, что разумом наделяются существа максимального размера, доминирующие в своей среде обитания.

Судя по некоторым, слабо проверенным данным, далекий южный континент заселен разумным народом, внешне напоминающим наших диких антилоп, или же северных оленей, или увеличенных сайгаков, в общем — разумными копытными. И они не хищники.

Встает вопрос: как копытные могли добиться лидерства в своей среде обитания, чтобы получить разум?

К сожалению, все наблюдения выполнены учеными морской республики, а они, при всем бесспорном уважении к ним, были ограничены в своих исследованиях береговой полосой.

Сообщество слонов намерено с помощью китового альянса снарядить экспедицию семи форм жизни для изучения южного континента.

Волк вбирал в себя каждое слово, вслушивался, как в откровение свыше. Копытные травоядные — для шашлыка, на костерок, какой разум? Южный континент, изучаемый китами — все сплошь в очках на крокодилий манер… Теплая прозрачная вода лагуны, которая только сверху кажется зеленой, ласкала лапы. Плавники философов выдавались над поверхностью океана. Киты тоже вслушивались…

Но есть еще один вид, который способен доминировать, который по всем косвенным параметрам должен был развить разумную культуру, однако почему-то, прихотью природы, этого не случилось.

Речь о приматах.

По какой причине Создатель обошел жителей экваториальных лесов? Их популяции сложны, но управляются инстинктами. Их анатомия подразумевает особый, оригинальный подход к обороне, охоте, ремеслу. Можно дофантазировать, какая у них была бы стратегия распространения, какие постройки. Но ничего этого нет.