Страница 77 из 81
— Ассалям Алейкум, уважаемые. Мир вам. Меня зовут Никита-бей. Могу ли я увидеть старейшин этого кишлака?
— Ты видишь их, — не отвечая на приветствие ответил один из аксакалов.
— Люди, живущие в вашем кишлаке, похитили четверых солдат моего племени. Я хочу забрать их с собой.
— В твоём клане не осталось ни одного взрослого мужчины для избрания беем? — говоривший аксакал явно хамил. Вероятно, он был самый молодой из старейшин.
— Лучше быть молодым умным беем, чем аксакалом с мозгами сопливого мальчишки, — Никита намеренно ответил оскорблением. Он уже определил дом на площади, в котором сейчас находились десять вооружённых душманов и со всей силой топнул ногой Дэва по этому дому. Послышался грохот, в разные стороны полетели клубы пыли. Открывшие рты старейшины увидели на месте только что стоявшего дома неглубокий котлован, заполненный сплющенным строительным мусором. — Я хочу забрать своих солдат, — ровным ледяным голосом повторил Никита. Глазами дэвов Никита видел ещё десятка два вооружённых мужчин, выбежавших из домов в разных местах кишлака и мчавшихся на площадь. Дэвы топтали их как тараканов. За две минуты с душманами было покончено. Аксакалы молчали и чего-то ждали. Никита сел в седло. Торос только переступил копытами.
— Вы можете не ждать своих басмачей, — сверху вниз сказал Никита, — кровная месть моего племени настигла их.
Хамивший старейшина безумными глазами смотрел на свой раздавленный дом, затем встал и, старчески шаркая ногами, медленно побрёл к этой яме с мусором и щебнем.
— Я хочу забрать своих солдат, — медленно повторил Никита.
Самый старый из аксакалов, прочитав всё в глазах Никиты, поднял руку ладонью вперёд:
— Пощади, чужеземец. Ты наказал нападавших, остальные невиновны.
— Разве пособники преступников невиновны? — холодно спросил Никита.
— Остальные не убивали твоих соплеменников. Наказание должно быть соразмерно преступлению, — голос аксакала дрожал.
— Так всё-таки преступлению? — переспросил Никита.
— Мы согласны на все твои условия, — опустил глаза старейшина.
— Приведите пленных, — приказал Никита.
Старейшина сделал знак кому-то в толпе на противоположной стороне площади и что-то тихо сказал подбежавшему мужчине. Минут через десять ребят принесли. Они были так избиты, что не могли идти сами. Никита бешено взглянул на старейшину.
— Остановись, Никита-бей, — умоляюще вскричал старейшина, — это не мы. Ты уже наказал виновных.
Никита спрыгнул с коня, достал аптечку и быстро вколол всем парням морфин. Лейтенант был молоденький, видимо, прошлогоднего выпуска, а солдатики вообще первогодки.
— Лейтенант, на рации умеешь работать?! — полувопросительно-полуутвердительно сказал Никита.
— Та, шумею, — прошепелявил разбитым ртом лейтенантик.
— Принесите мне рацию! — не оборачиваясь, громко приказал Никита.
Через пять минут рацию принесли.
— Давай браток, вызывай вертолёты, — Никита надел лежащему лейтенанту наушники. Морфин уже начал действовать и лейтенантик слабо улыбнулся.
— Принесите всё захваченное оружие! — приказал Никита в пространство. Через пятнадцать минут неподалёку от пленных лежала горка автоматов, штык-ножей, два пулемёта, несколько гранатомётов и другое снаряжение. Вертолёты прилетели через сорок минут. За это время Никита оказал раненым первую медицинскую помощь, наложил повязки. Айша немного покормила тех раненых, которые могли есть, всех напоила какими-то своими отварами. Ребята немного ожили. Одного солдатика пробило: он плакал, сипел что-то бессвязное сорванным голосом и всё пытался доползти до ближайшего пулемёта. Толпа начала рассасываться от греха подальше… Прилетели четыре боевых МИ-24. Один сел прямо на площади, остальные барражировали над кишлаком, высматривая хоть какую-нибудь цель. Командовал прилетевшими капитан ВДВ. Обменявшись парой слов с лейтенантом, приказал грузить раненых в вертолёт, затем подошёл к Никите. Услышав пароль "Зима", крепко обнял Никиту, сказал: "Спасибо, браток", отдал честь и побежал к вертолёту. Когда вертолёты улетели, Никита и Айша молча сели в сёдла и, не взглянув на притихших старейшин, поехали с площади. Весь день ехали под впечатлением. Всё-таки безумная это штука — война. Оторвать бы яйца тому, кто её придумал.
На седьмой день прибыли в Долину Украденных Невест. Место, действительно, было было замечательное. С востока рвались в небо высоченные горы Гиндукуша с вечными льдами на вершинах, с юга и севера долина была ограничена двумя расходящимися отрогами основного хребта, а с запада простиралась полупустыня, переходящая на севере в степи, а на юге постепенно превращающаяся в пустыню, где-то в глубине которой находился оазис Эль-Зафар. Почти посередине долины текла речка, берущая своё начало в горных ледниках на востоке. Вырвавшись на простор полупустыни, речка поворачивала на юг и уже через пару километров заканчивалась широким озером около трёх километров длиной. Вода в реке и озере была чистейшей, было видно как на глубине больше пяти метров плавает рыба. Из озера не вытекало никаких речек; видимо, вода частично испарялась, а частично уходила подземными ручейками в пески пустыни. По берегам речки и озера бушевали тугайные леса с множеством дичи и птиц. В отдалении постоянно мелькали стайки джейранов и сайгаков. Тимур сразу же умчался в сторону первого увиденного семейства джейранов, но периодически появлялся в поле зрения. В долине и вокруг озера имелись обширные луга с высыхающей, впрочем, к концу лета травой. Тут и там на лугах были разбросаны одиночные скалы. Самые высокие из них облюбовали для своих посиделок беркуты. И в таком благодатном месте не было ни одного кишлака и ни одной юрты во всей округе. Дэвы быстро прочесали всю долину и не нашли никаких признаков человеческого пребывания. Чтобы не спугнуть Иону, Никита уменьшил дэвов до размеров беркута и рассадил на самых высоких вершинах скал вокруг долины. Дэвам понравилось быть орлами; они только жаловались, что в таком сжатом объёме накопленная ими астральная энергия создавала ощущение чудовищных размеров сжатой пружины и приходилось постоянно контролировать себя для её удержания. Место для стоянки Никита выбрал на берегу речки недалеко от впадения её в озеро на ровной поляне, по периметру которой вырастали из земли несколько валунов в полтора роста человека. Выше и ниже по течению бушевали заросли ивы и местных кустарников, переплетённые колючими побегами ежевики. На противоположной от реки стороне поляны открывался выход в бескрайнюю степь. Никита расседлал лошадей и отпустил их пастись в луга. Всё для установки юрты Никита перетащил астралом из Монастыря. С помощью Дэва Никита и Айша быстро установили каркас и покрыли его войлоком. Внутренним обустройством юрты занималась Айша, Никита в это время сложил на поляне очаг для приготовления пищи, сколотил навес, а под ним поставил стол и скамейки. Получилась приличная летняя кухня. Потом Айша приготовила отличный плов. Никита ел и нахваливал. Вечером искупались, а затем сидели около юрты и смотрели как солнце садится в бескрайнюю степь. Тянулись заполненные ожиданием дни. Айша хлопотала по хозяйству, Никита ходил на рыбалку, на другой день после приезда съездил в степь на охоту. Тимур отвлёк на себя внимание семейства газелей и они подпустили Никиту на расстояние выстрела. Добычу освежевали прямо в поле, часть мяса ушла на великолепные шашлыки, остальное Никита отправил в Монастырь. Ежедневно Никита с женой в сопровождении Тимура совершали конные прогулки по окрестностям и вокруг озера. Погода стояла великолепная, степь казалась такой бесконечной, что их не покидало ощущение будто они вдвоём остались одни на всей земле. Лишь однажды остроглазая Айша рассмотрела на горизонте пару пролетевших стороной вертолётов. Хранитель Иона появился на пятый день. Никита и Айша, как обычно, поехали в степь на прогулку. Не успели они отъехать от своей стоянки и одного километра, как Дэв сообщил, что обнаружил одинокого всадника, скачущего в их направлении со стороны гор. Никита сыграл дэвам общий сбор, снял с них все ограничения по размерам и разрешил действовать самостоятельно. Приказав Айше оставаться на месте, Никита проехал сотню метров навстречу всаднику. Они встретились наподалёку от одинокой гранитной скалы, рвущейся из земли тёмно-красным факелом. Хранитель Иона оказался высоким крепким стариком, одетым в длинный чёрный плащ, широкие тёмные шаровары и туфли с загнутыми концами. Голову покрывал невысокий жёлтый тюрбан. Длинный нос с явной горбинкой нависал над полными вывернутыми губами. Пристальный, с явной сумасшедшинкой, взгляд тёмно-карих, почти чёрных глаз производил неприятное впечатление. Седые, хорошо ухоженные борода и усы завершали портрет Ионы. На кожаном поясе старика висели ножны с мечом, золотую рукоять которого украшали драгоценные камни. Иона пренебрежительно процедил: