Страница 50 из 81
— Это что, всё им?
— Ну, ты же сказал, что скалы можешь… — упавшим голосом проговорила Айша.
— Я не о том, — обнял жену за плечи Никита, — Я же говорил, что питание у них там скудное. Как бы им плохо не стало после такого обеда. А холодильника у них нет.
— Как скажешь, — уныло прошептала Айша.
— Аюшка, ты не думай, мне не тяжело, я всё доставлю. Лишь бы им праздник не испортить. Ты хоть записку им напиши чтобы знали…
— Я сейчас, — Айша пулей вылетела из трапезной.
Никита посмотрел на всё приготовленное ещё раз и отправился в Небесный шлюз. Там он обошёл кругом сваленные на полу в кучи сокровища и остановил свой выбор на большом плоском фарфоровой блюде с нарисованным на нём яркими красками шикарным драконом. Взял блюдо в руки, полюбовался мастерством древних художников — дракон был как живой. Никита вышел из шлюза, закрыл двер и, поудобнее перехватив блюдо, пошёл наверх. В трапезной поставил блюдо на стол, на блюде расставил все приготовленные яства. Айши всё не было. Пришлось идти домой. Айша сидела за столом перед пустым листом бумаги и плакала. Тимурчик запрыгнул на стол и полез лизаться.
— Миленькая, ты чего? — Никита присел рядом, пытаясь заглянуть жене в глаза.
— Я… Не знаю что писать, — между всхлипами выговорила Айша.
— Ну вот. Нашла о чём реветь. Я уж думал, что случилось. Ты напиши просто: мама, папа с днём рождения и всё. А на другой стороне цветочек нарисуй. Им много-то не надо. Они просто будут знать, что ты жива и помнишь о них. Давай быстренько, а то у них обед скоро, ещё начнут без нас. Получится, что ты зря старалась. Слёзы Айши мгновенно высохли и она принялась за письмо. Через пять минут они были в трапезной. Айша увидела огромное блюдо с драконом, положила на него своё письмо и большими глазами посмотрела на Никиту:
— Ты где это взял?
— Вот решил подарить тёще с тестем на день рождения.
— Это же династия Тан, десятый век. Ему цены нет.
— Я тоже подумал, что это блюдо красивое и должно быть дорогое. Мы-то пока ещё до них доберёмся. А они, если что, продадут его…
— Не успеют. — Из кухни вышел Сильвестр. — Вам не стыдно? У самих день рождения, а мне ни слова? — притворно нахмурился Хранитель.
— Это не у нас, это у родителей… — начал Никита.
— И что? — перебил Сильвестр, — У Хранительницы родители в беде, а они ни полслова Хранителю Монастыря? И как это понимать?
Тимур встал перед Сильвестром и затявкал на него.
— Мы думали ты занят… — начал оправдываться Никита.
— Скажи лучше: совсем не думали. Ладно, закончим этот разговор. Я с Вами лечу. Посмотрю, где это, а потом загляну в ближайший к той деревне Монастырь. Они их завтра же оттуда заберут. А дальше видно будет. Забирай подарки и полетели.
Никита обернулся к столу. Блюдо с угощениями поднялось над столом, начало плавно уменьшаться в размерах и быстро исчезло совсем. Сильвестр смотрел на происходящее глазами обиженного ребёнка:
— Как ты это делаешь? Ты обещал научить!
— Обещал. Когда с Гиндукуша вернусь. А пока потренируйся самостоятельно. Ты же говорил, что астрал — это четвёртое измерение, так?
— Так. Это сложное пространство, включающее в себя четвёртое измерение…
— Вот. А теперь представь себе второе измерение, то есть двухмерное пространство. Это будет всего лишь плоскость. И двигаться там можно только вперёд-назад и вправо-влево. А вверх-вниз обитатели этого двухмерного пространства двигаться не умеют, и о существовании трёхмерного пространства даже не подозревают. А мы из трёхмерного пространства можем взять предмет в одном месте двухмерного мира, поднять его вверх, перенести и поставить этот предмет совсем в другом месте двухмерного мира. Для обитателей того мира этот предмет просто исчезнет в одном месте и появится в другом. Так же и здесь: я беру предмет в нашем трёхмерном мире, переношу в четвёртое измерение, которое отсюда не видно, там перенесу куда надо и опять верну в наш трёхмерный мир. Вот и всё. А сейчас лететь надо. Время-то обеденное. Поехали.
Никита и Айша вернулись в свою келью, устроились поудобнее на лежанке, взялись за руки. В ногах тут же пристроился Тимур. Айша и Никита одновременно вышли в астрал и направились на веранду. Сильвестр уже ждал здесь. Все трое поднялись над ущельем и полетели на восток. До Тибетского плоскогорья добрались за десять минут, пролетели его и начали потихоньку снижаться. Вскоре добрались до китайской деревни в пару сотен разбросанных по склонам каменных домиков разной степени сохранности. Вокруг возвышались невысокие горы, полностью покрытые растительностью. Ближе к деревне горы были покрыты чайными плантациями на террасах. Приземлились около небольшого каменного домика на окраине деревни. Вокруг домика повсюду росли чайные кусты. Узкая дорожка спускалась от дома к извилистой дороге в ста метрах ниже. Невдалеке китайский крестьянин в традиционной китайской одежде и шляпе из рисовой соломки обрабатывал чайные кусты.
— Это их дом? — спросил Сильвестр. Никита кивнул в ответ.
— Папа, — прошептала Айша, — Это он, я помню! — она показала рукой на работавшего рядом крестьянина, который в это время разогнул спину и посмотрел на солнце, вытирая пот со лба. Этот высокий человек лет сорока пяти имел славянские черты лица и совершенно седые волосы. Он посмотрел на идущую вдали по дороге женскую фигурку и помахал ей шляпой. Та махнула в ответ рукой.
— А это, похоже, мама, — сказал Сильвестр. Он взглянул на молча плачущую Айшу и заторопился, — Мне всё ясно. Вы тут оставайтесь, а я в Монастырь. Тут, неподалёку… — Не дождавшись ответа, он жестом попрощался и взмыл в небо. Никита вошёл в дом и мягко опустил на стол появившееся в воздухе фарфоровое блюдо с праздничным пирогом и другими угощениями. Затем вышел на улицу. Встал рядом с Айшой и обнял её правой рукой за плечи. Женщина на дороге уже подходила к повороту на тропу к их дому. Седой мужчина пошёл её встречать. Они встретились на середине тропы; два абсолютно седых человека, но улыбки на лицах этих немолодых мужчины и женщины говорили о бесконечной любви друг к другу. Мужчина взял из рук женщины сумку из рисовой соломки, они взялись за руки и пошли в дом. Немного погодя Айша и Никита вошли следом. Родители Айши стояли обнявшись у накрытого стола и плакали. На сжатом в руке женщины письме Айши можно было прочитать только последнюю фразу: "Я вас люблю".
Айша порывисто вздохнула, шагнула к родителям и обняла их. Они вздрогнули и застыли, видимо, боясь потерять ощущение прикосновения дочери. Никита обратил внимание на портрет маленькой девочки, висящий над столом. Сходство с Айшой было поразительное. Художник талантливо передал её проказливую улыбку и выражение безграничной детской любви в её глазах. К нижним углам портрета были приколоты две самодельных очень красиво нарисованных открытки. На одной было написано: "Машеньке 17 лет", а на другой: "С днём рождения, доченька". Никита тронул Айшу за плечо и глазами показал обернувшейся жене на её портрет. Айша внимательно посмотрела на портрет, на обнявшихся родителей, затем на Никиту.
— Ошибочка вышла, — сказал Никита, — оказывается, это у тебя сегодня день рождения. Поздравляю, дорогая, — и чмокнул её в мокрую щёчку, — А тебя, оказывается Машенькой зовут.
— Я вспомнила. Когда я была маленькая, я не могла выговаривать несколько букв, в том числе и "м". И, когда в приюте спросили как меня зовут, я сказала: " Аша". Они и написали Айша.
— А мне оба имени нравятся. Как скажешь, так и буду звать.
— Никит, давай домой. Не будем им мешать.
Домой возвращались молча. Айша думала о чём-то своём, а Никита не хотел ей мешать. Выйдя из астрала, Айша сразу направилась к очагу и начала заваривать какие-то свои травяные чаи, а Никита отправился на кухню. Фатима была здесь и готовила ужин, напевая что-то индийское. Никита озадачил её вопросом:
— Фатима, ты сможешь испечь к ужину тортик или такой же пирог, как утром?