Страница 7 из 29
А то скучают еще и так.
Одеваются с «художественным беспорядком», идут к морю и, вперив взор в какую-нибудь точку на горизонте, говорят меланхолически:
– Жизнь – глубока и таинственна, как море. Жизнь – это Сфинкс.
Встречают приятеля и говорят ему с широчайшей улыбкой:
– А! Кого я вижу! Сколько лет, сколько зим! Как делишки?
Встречают подругу, вяло обнимают ее, вяло целуют и говорят:
– Катя, я вас люблю безумно, я без вас…
А на вялую просьбу Кати оставить ее в покое отвечают тоном ниже:
– Не верите? Что ж, не надо. Доказать это нельзя.
А то еще сидят в кафе, медленно глотают мороженое и, увидев на палке польскую газету, делают удивленные глаза и уверенно говорят:
– Э! Польская литература, знаете, какая-то… такая. Без содержания.
Ходят важно по улице, ритмически постукивают палкой и на мольбы нищего о подачке отвечают резонно:
– Такой здоровый – работать надо.
Зато люди деятельные скучают иначе…
Ходят по улицам и читают вывески, плакаты, афиши, записки на воротах о том, что сдаются квартиры, и все это язвительно критикуют.
Если же не критикуют, то поют: «Тра-ля-ля… тру-ту-ту… ди-ди-ди…» Причем из языка, губ, зубов и слюны заводят во рту полный оркестр.
Кроме того, для деятельных людей существуют еще: оконные стекла, по которым можно часами барабанить пальцами, перочинные ножики, очень пригодные для вырезания или выцарапывания на подоконниках, столах, скамьях и стенах своих инициалов, а в случае надобности и полного звания с числом и годом в виде приложения; затем – брелоки, которые можно теребить сколько угодно, пуговичные петлички, в которые очень удобно протыкать поочередно пальцы обеих рук, и, наконец, телефон, в который, правда, пальцы протыкать излишне, но которым при умении тоже можно воспользоваться.
Для тех же деятельных людей существуют также и объявления, которые можно читать нараспев; есть библиотечные книги с широкими полями, на которых можно откровенно подиспутировать с автором; есть еженедельно свежие юмористические журналы, с которыми обращаться можно и совсем запросто – можно полежать с ними на кушетке, закрыв ими лицо, и подремать, или же, свернув в трубочку, потрубить марш из «Аиды», а между тем бить мух, имеющих неосторожность отдыхать поблизости на стене.
Разговорчики
– Ты вечно на службу опаздываешь!
– Что ж, что опаздываю, зато раньше со службы ухожу…
– Как вы женились: по любви или из-за денег?
– Из-за того и другого: из-за любви к деньгам…
Директор банка: «Будет великолепно, когда у нас наконец появится новое государство в Палестине; то есть что касается меня лично, то я хотел бы быть тогда еврейским посланником в Берлине».
– Иван Петрович, вы сели на мою шляпу.
– А разве вы собираетесь уходить?
Англичанин. Я понимаю по-французски лишь одно слово: «amour».
Француженка. В таком случае мы быстро поймем друг друга – я по-английски знаю лишь слово «yes».
– Барин дома?
– Дома-с.
– Может быть, он занят? Может быть, я пришел не вовремя?
– Никак нет-с. За вами только и была остановка-с. Барин увидали вас из окошка и сказали: «Только его еще недоставало».
На диване в свадебном зале в уютном уголке сидят три подруги. Каждая интересуется узнать, что подарила другая новобрачным.
– Хана, что ты подарила?
– Я подарила чайный сарвиз на 12 парсон!
– А ти что подарила?
– Я? Я подарила фражовый сарвиз для обеда на 24 парсоны!
– А ти, Блюма, что подарила?
– О, я подарила чайного ситочка на 48 парсоны.
– Вы знаете, через его руки проходят все самые важные бумаги.
– Да ну?
– Он запечатывает конверты.
Если женщина взглядом говорит «да», а устами «нет», то следуй ее взгляду.
Супружество для мужчины – поступление в рабство, для женщины – отпущение на волю.
Глаза влюбленного можно сравнить с увеличительным стеклом, а глаза мужа – с уменьшительным.
Красивую и верную супругу в наши дни приходится встречать так же редко, как превосходный перевод поэтического произведения. Перевод большей частью нехорош, если он верен, и не верен, если он очень хорош.
Эскесс (Семен Кесельман)
Искания
Поэт, блины и любовь