Страница 27 из 38
— Хм, — задумчиво протянул мистер Норрелл, — вероятно, вы правы. А впрочем, нет, это будет выглядеть так, словно я поддерживаю творения, которым вообще не следовало появляться на свет.
Мистер Норрелл так и остался при своем мнении. Ласселлз был разочарован. «Эдинбургское обозрение» далеко превосходило своих соперников в яркости и остроумии. Его статьи с жадностью поглощали все — от скромного викария до премьер-министра. По сравнению с «Эдинбургским обозрением» прочие издания казались пресными и нудными.
Ласселлз решил оставить эту идею и уже почти позабыл о ней, как получил письмо от одного молодого книготорговца по фамилии Меррей. Мистер Меррей осведомлялся, не соблаговолят ли мистер Ласселлз и мистер Дролайт принять его в любой день и час, когда им будет угодно. У него есть предложение, касающееся мистера Норрелла.
Спустя несколько дней Ласселлз и Дролайт приняли книготорговца в доме Ласселлза на Брутон-стрит. Книготорговец оказался человеком деловым и энергичным и, не входя в долгие объяснения, сразу же изложил суть дела.
— Подобно прочим жителям этих островов, джентльмены, я поражен нынешним удивительным возрождением английской магии, а также тем воодушевлением, с которым публика приветствует некогда забытое искусство. Я убежден, что идея периодического издания, посвященного миру магии, будет встречена с одобрением. Литература, политика, религия, путешествия — все это прекрасно, но магия — настоящая, практическая магия мистера Норрелла — имеет безусловное преимущество новизны. Как вы думаете, джентльмены, способен ли мистер Норрелл отнестись благосклонно к моему предложению? Я слышал, что у волшебника есть что сказать по этому вопросу. Знаю также, что взгляды мистера Норрелла на этот предмет весьма своеобразны! Разумеется, в школьные годы мы очень мало слышали об истории и теории магии, но на Британских островах магия практикуется с незапамятных времен, и, вероятно, наши скудные познания изобилуют ошибками и неточностями.
— Ах, мистер Меррей! — воскликнул мистер Дролайт. — Как вы проницательны! Если бы мистер Норрелл мог вас услышать! Ошибками и неточностями — вот именно! Если бы вам, мой дорогой сэр, как мне, выпало счастье наслаждаться беседами с мистером Норреллом, вы бы поняли, что дело обстоит именно так!
— Поверьте, сэр, сформировать у английской публики правильное представление об английской магии долгие годы было величайшим чаянием мистера Норрелла, — сказал Ласселлз, — однако, увы, зачастую наши частные желания отступают перед общественным долгом. Адмиралтейство и Военное министерство слишком нуждаются в мистере Норрелле.
Мистер Меррей вежливо отвечал, что, разумеется, все прочие соображения отступают перед соображениями военной необходимости, к тому же всем известно, что мистер Норрелл — национальное достояние Британии.
— Однако, я полагаю, мы могли бы устроить так, что основной груз не ляжет на плечи мистера Норрелла. Наняли бы редактора, который будет готовить выпуск, работать с отдельными статьями и рецензиями, вносить изменения — и все это, разумеется, под руководством мистера Норрелла.
— Вот именно, — произнес Ласселлз. — Именно под руководством мистера Норрелла. На этом мы настаиваем.
Встреча завершилась весьма сердечно. Мистер Ласселлз и мистер Дролайт пообещали, что немедленно переговорят с мистером Норреллом.
Дролайт смотрел, как мистер Меррей покидает комнату.
— Шотландец, — произнес он, когда за гостем закрылась дверь.
— Еще бы! — согласился Ласселлз. — Хотя меня это не пугает.
В делах шотландцы довольно практичны и умелы.
— Он показался мне вполне респектабельным — почти что джентльмен. Если забыть о его странной привычке пристально смотреть на вас одним глазом, в то время как второй путешествует по комнате. Меня это сбивало с толку.
— Он слеп на правый глаз.
— Неужели?
— Да, Каннинг мне сказал. Школьный учитель воткнул ему в глаз перочинный ножик.
— Господи!.. Однако вообразите, дорогой Ласселлз! Целое издание, выражающее мнение одного человека! Волшебник удивится, когда мы расскажем ему.
Мистер Ласселлз рассмеялся.
— Напротив, он решит, что нет ничего естественнее. Его тщеславие не знает границ.
Как и предполагал Ласселлз, мистер Норрелл не нашел ничего удивительного в предложении мистера Меррея, зато немедленно начал перечислять всевозможные трудности.
— План превосходный, однако практически неосуществимый. У меня нет времени редактировать издание, и я вряд ли доверю эту задачу кому-нибудь другому.
— Я был почти такого же мнения, сэр, — согласился мистер Ласселлз, — пока не подумал о Портишеде.
— Портишед? Что еще за Портишед?
— Видите ли, когда-то он был волшебником-теоретиком, но…
— Волшебником-теоретиком? — взволнованно перебил мистер Норрелл. — Вы же знаете мое мнение по этому вопросу!
— Да, но вы не дослушали, — продолжил Ласселлз, — его восхищение вами столь велико, сэр, что, прослышав, что вы не одобряете волшебников-теоретиков, он немедленно забросил свои занятия.
— Вот как? — несколько успокоившись, спросил мистер Норрелл.
— Он опубликовал пару книг, точнее не помню — вроде бы историю магии шестнадцатого века для детей или что-то в этом роде[25]. Я полагаю, что вы вполне можете доверить редактирование лорду Портишеду, сэр. Он никогда не опубликует ничего, что могло бы заслужить ваше неодобрение. Лорд Портишед известен как один из самых достойных людей в королевстве. И я совершенно уверен, что его главным желанием будет вам угодить[26].
С некоторой неохотой мистер Норрелл согласился принять лорда Портишеда, и мистер Дролайт написал письмо, приглашающее его светлость на Ганновер-сквер.
Лорду Портишеду к тому времени исполнилось тридцать восемь. Он был высок и худощав, с длинными руками и ногами. Обычно лорд Портишед носил сюртук и панталоны неярких цветов. Душау его светлости была нежная, и все вокруг заставляло его испытывать неловкость. Лорд Портишед стеснялся своего высокого роста, своего статуса первого волшебника-теоретика (будучи человеком весьма проницательным, его светлость понимал, что это не может нравиться мистеру Норреллу). Будущая встреча с такими утонченными джентльменами, как Дролайт и Ласселлз, заставила лорда Портишеда пасть духом, а что уж и говорить о встрече с мистером Норреллом — его кумиром и героем! Все это чрезвычайно возбудило благородного лорда, и от волнения он начал раскачиваться из стороны в сторону, что, учитывая его рост и неяркий костюм, придавало лорду Портишеду сходство с серебристой березой на сильном ветру.
Несмотря на нервозность, лорду Портишеду удалось-таки выразить, как он польщен приглашением мистера Норрелла, который, в свою очередь, был так приятно удивлен тем необыкновенным уважением, которое питал к нему волшебник-теоретик что милостиво позволил его светлости снова заняться изучением магии.
Разумеется, лорд Портишед остался весьма доволен, но когда он услыхал, что ему будет позволено сидеть в уголке гостиной на Ганновер-сквер, впитывая суждения мистера Норрелла о современной магии, и заниматься редактированием (под руководством мистера Норрелла) нового периодического издания мистера Меррея, счастье его перешло все границы.
Новый журнал назвали «Друзья английской магии» — выражение, позаимствованное из письма мистера Сегундуса в газету «Таймс» прошлой весной. Удивительно, но в журнале не было произведений самого мистера Норрелла, который обнаружил, что совершенно не способен дописать до конца ни одной статьи — его никогда не устраивало написанное. Чародей никак не мог решить, сказал ли он слишком много или, напротив, слишком мало[27].
В первых выпусках серьезный исследователь магии не найдет ничего, заслуживающего внимания. Занятны разве статьи, в которых Портишед от имени мистера Норрелла нападает на его врагов: джентльменов-чародеев, леди-чародеек, уличных чародеев, бродячих чародеев, чародеев, предсказывающих судьбу детям, Ученое общество Йоркских чародеев, Ученое общество манчестерских чародеев, ученых чародеев как таковых, а также всех прочих чародеев без разбору.
25
Ласселлз смешал все сочинения лорда Портишеда в одно. К тому времени, как его светлость оставил занятия магией в начале 1808 года, он успел опубликовать три книги: «Жизнь Жака Белазиса», изд-во Лонгмана, Лондон, 1801; «Жизнь Никласа Губерта», изд-во Лонгмана, Лондон, 1805; «История Короля-ворона для детей», изд-во Лонгмана, 1807, с гравюрами Томаса Бевика[23+]. Первые две представляют собой научные исследования о волшебниках шестнадцатого века. Мистер Норрелл ценил их не слишком высоко, но особенно не любил «Историю Короля-ворона для детей». Джонатан Стрендж, напротив, считал «Историю» блистательной книжицей.
26
«Удивительно, но такой богатый человек — а лорду Портишеду принадлежала немалая часть английских земель — отличался редкой скромностью. Кроме того, его светлость был преданным мужем и отцом десятерых детей. Мистер Стрендж рассказывал мне, что не видел в своей жизни приятнее зрелища, чем лорд Портишед, возящийся с детьми. Честно говоря, в нем самом было много детского. Несмотря на обширные познания, лорд Портишед был так же неспособен распознать зло, как ни с того ни с сего заговорить по-китайски. Воистину самый благородный представитель британской аристократии». («Жизнеописание Джонатана Стренджа» Джона Сегундуса, изд-во Джона Меррея, Лондон, 1820).
27
Первый выпуск «Друзей английской магии» вышел в феврале 1808 года и сразу же приобрел популярность. В 1812 году Норрелл и Ласселлз хвастались, что выпущено тринадцать тысяч экземпляров журнала, хотя вряд ли эту цифру можно счесть достоверной.
С 1808 по 1810 год редактором журнала номинально числился лорд Портишед, хотя не подлежит сомнению, что не обошлось без вмешательства в редакционные дела мистера Норрелла и мистера Ласселлза. Между Ласселлзом и Норреллом существовали разногласия по поводу редакционной политики. Мистеру Норреллу хотелось, чтобы журнал прежде всего упирал на великие заслуги современной магии, кроме того, исправлял неверные представления об истории магии и, наконец, обличал те виды чародеев, а также отдельных персон, занимающихся магией, которых ненавидел мистер Норрелл. Он вовсе не собирался разъяснять на страницах журнала технологию магического искусства — или, другими словами, сделать журнал более информативным. Лорд Портишед, чье преклонение перед мистером Норреллом не знало границ, первейшей редакторской обязанностью считал неукоснительное следование бесчисленным инструкциям чародея с Ганновер-сквер. В результате первые выпуски «Друзей английской магии» оказались невыносимо скучными, а зачастую просто удивляли — так много там обнаружилось ошибок, противоречий и недомолвок. Ласселлз, в свою очередь, прекрасно понимал, что нужно сделать, чтобы использовать журнал для возрождения английской магии, и потому пытался смягчить тон некоторых высказываний Норрелла. Его все больше раздражал боязливый подход Портишеда, и Ласселлз добился того, что с 1810 года они с его светлостью стали соредакторами.
До 1815 года «Друзей английской магии» издавал Джон Меррей, а затем он поссорился с мистером Норреллом. Лишенный поддержки волшебника, Меррей вынужден был продать журнал другому издателю — Томасу Нортону Лонгману. В 1816 году Меррей и Стрендж задумали издавать журнал-конкурент, назвав его «Фамулюс», однако вышел только один номер.